Искатель. 1995. Выпуск №2 - Козлов Игорь Данилович (серия книг .txt) 📗
— Он неплохой человек, к тому же у него превосходная память, — поспешил объяснить Говард. — Если бы не его прогрессирующая близорукость, я бы предложил ему поступить ко мне на работу.
— Я сводил его к офтальмологу, и ему выписали новые стекла, линзы цилиндрической формы.
Мне не хотелось задевать его, но мои слова прозвучали как упрек. Говард покраснел. Он не ожидал такого откровенного вызова.
Повторялась старая история. Мозг забавлялся нашим разговором, а я безучастно следил за происходящим. Я заранее знал каждый вопрос и ответ, точно слушал какую-то хорошо знакомую и давно надоевшую историю.
Говард продолжал играть роль хозяина положения. Было ясно, к чему он клонит.
— Итак, мой отец перед смертью говорил с вами о Стернли?
Фаллер поморщился и подошел к окну. Его явно раздражала тактика, которую избрал Говард.
— Да нет же! Как я уже сказал, ваш отец умер, не приходя в сознание. А о его верном секретаре мне стало известно из газет.
Я вынул из кармана еще одну сигару и взглянул на Фаллера. Мои слова противоречили тому, что я сказал ему — дескать, это Донован посоветовал мне обратиться к своему адвокату. Сейчас Фаллер невозмутимо смотрел в окно.
Говард стал проявлять нетерпение. Поерзав на стуле, он вдруг выпалил:
— Послушайте, Кори! Вам еще не надоело притворяться?
Он вскочил на ноги и отошел к камину. Едкий дым кубинской сигары, казалось, увеличил его неприязнь ко мне.
Я не удержался и подлил масла в огонь:
— Пожалуйста, держите себя в руках.
Фаллер вдруг отвернулся от окна и подошел к столу.
— Доктор Кори, мистер Донован навел кое-какие справки о вас. Поэтому мы можем говорить начистоту и не играть в прятки.
— Не сомневаюсь, он приставил ко мне частных детективов. Такова семейная традиция, — улыбнулся я.
— Я — старый друг этой семьи, — продолжал Фаллер. — Когда вы сказали, что ко мне вас послал Донован-старший — а Говард полагал, что его отец умер, не оставив завещания и не успев ни с кем поговорить, — я счел своим долгом поставить Говарда и его сестру в известность об этих противоречиях в вашем рассказе.
Мои пятьдесят тысяч долларов он уже считал своими. А, поведав обо мне Говарду, рассчитывал на дополнительное вознаграждение. Он напоминал Йокума: тот тоже хотел услужить и нашим и вашим. Но если Йокум страдал от угрызений совести, то Фаллер не имел подобных слабостей.
— Как адвокат вы обязаны держать в тайне дела своих клиентов, — заметил я.
— Доктор Кори, я хорошо знаю свои обязанности, — предостерегающим тоном произнес Фаллер.
— Тогда почему вы пренебрегли ими? — допытывался я.
— А почему вы тратите чужие деньги на защиту этого убийцы? — выпалил Говард Донован.
Он стоял за моей спиной, и мне пришлось повернуть кресло, чтобы видеть его лицо.
— Какого убийцы?
— Кирилла Хиндса, или как его там!
Лицо Говарда было мрачно, как у судьи во время оглашения смертного приговора.
— Ах, вот кого! А сами вы не знаете, почему? — изобразив крайнюю степень удивления, спросил я.
— Нет — но зато знаю, что вы тратите деньги моего отца!
Он торжественно поднял руку и показал на меня пальцем. Я рассмеялся.
Говард опешил. Затем быстро посмотрел на Фаллера.
— Гм, позвольте мне сделать небольшое лирическое отступление, — откашлявшись, произнес адвокат. — Доктор Кори, вам тридцать лет, медицину вы изучали в Гарварде. В двадцать пять вы женились на девушке, имевшей собственный, но весьма скромный доход. Несколько лет вы работали в Лос-Анджелесе, никаких сбережений у вас не было. Затем вы переехали в Аризону, на узловую станцию Вашингтон, и стали заниматься какими-то научными экспериментами. Все это время вы жили на дивиденды вашей супруги.
— Вас смущают мои семейные отношения? — полюбопытствовал я.
Фаллер терпеливо продолжал:
— И вдруг у вас появляются деньги — очень крупные суммы… Вы бросаете свои исследования, возвращаетесь в Лос-Анджелес, сорите долларами налево и направо, проявляете интерес к людям, которых никогда в жизни не видели, — таким, как Хиндс и Стернли…
Он говорил так, словно излагал состав преступления.
Я перебил:
— Не понимаю, почему все это должно касаться вас и мистера Говарда Донована.
Говард снова не выдержал:
— Помните нашу встречу в Финиксе? Тогда вы отрицали, что мой отец говорил с вами и сообщил, где спрятаны его деньги!
Я холодно посмотрел на него. Мое молчание окончательно вывело его из себя, и он взорвался:
— Это мои деньги! Вы украли их у меня!
— Мистер Донован, вы предъявили мне серьезное обвинение, и вам придется доказать его.
Эти слова я произнес спокойным тоном, но в душе испугался — пусть даже ничем не выдал себя.
— Откуда вы берете деньги, которые так бездумно швыряете на ветер? — закричал Говард.
Я встал. Прихрамывая, подошел к письменному столу. Превозмогая боль в почке, тяжело опустился на стул.
— Мистер Фаллер, вы случайно не знаете, на каком законном основании меня подвергают допросу?
Фаллер глубоко вздохнул.
— Доктор Кори, я думаю, мы можем уладить наши взаимные претензии. Мистер Донован готов уступить вам десять процентов от той суммы, которую его отец перед смертью доверил вам. Разумеется, потраченные вами деньги в расчет не берутся.
— Потраченные — все, сколько бы их ни оказалось? — глядя ему в глаза, спросил я.
Фаллер понял, что я подразумевал пятьдесят тысяч долларов, обещанные ему в качестве гонорара.
— Разумеется, — невозмутимо повторил он.
— Хорошо, — сказал я. — Вас не затруднит засвидетельствовать наше соглашение?
Говард подошел к бару и начал переставлять фужеры. Фаллер продолжал загадочно улыбаться. Хлоя теребила край скатерти.
— Сначала подпишите вот это.
Фаллер извлек из кармана лист бумаги и развернул передо мной. Это было письменное заявление о том, что я использовал деньги, принадлежавшие Доновану.
Пробежав глазами несколько первых строчек, я взял левой рукой авторучку и написал: «Деньги получены на приобретение коллекции почтовых марок. У. Г. Донован». Под именем я нарисовал размашистый вензель.
Говард подошел к столу, взял бумагу и начал читать мои каракули. Вскоре его глаза стали вылезать из орбит. Он беззвучно пошевелил губами и вдруг разжал пальцы. Листок упал на пол.
Фаллер пристально посмотрел на него и перестал улыбаться.
— Что такое? — с тревогой в голосе спросил он.
Фаллер наклонился, намереваясь поднять листок с пола, но Хлоя опередила его. Бесшумно встав со своего кресла, она быстро наступила на бумагу одной ногой, затем нагнулась и начала читать.
Дальше произошло то, чего я больше всего боялся. Внезапно Хлоя схватилась обеими руками за горло и повалилась на пол. Ее тело забилось в судороге, глаза расширились и остекленели, на губах выступила пена. Продолжая сжимать горло, она разразилась истерическим смехом — задыхалась, не могла дышать и все-таки хохотала, как сумасшедшая.
Бросившись к ней, я одной рукой схватил ее за левое запястье и оторвал пальцы от горла, а другой резко ударил в область левой ключицы. Когда глаза Хлои уменьшились до обычных размеров, я пошлепал ее по щекам и отпустил.
Смех прекратился; она глубоко вздохнула и обмякла. Я перенес ее на диван и повернул лицом к стене.
Говард продолжал тупо смотреть на меня.
Хлоя всхлипнула и разрыдалась.
— Принесите что-нибудь успокоительное, быстро!
Встретив мой взгляд, Говард вдруг опомнился.
— У нее в комнате должно быть снотворное, — пробормотал он.
В его голосе уже не было прежней агрессивности; он повернулся и выскользнул за дверь.
Я снова занялся Хлоей. Приняв снотворное, она перестала плакать и вскоре заснула. Я велел Говарду не трогать ее, а утром вызвать врача.
Он выслушал, уставившись на меня, как на призрака. Бедняга, он был не так далек от истины.
В отель меня отвез Фаллер. В дороге он молчал — только сказал, что завтра навестит Хиндса и даст ему кое-какие инструкции. О своем предательстве Фаллер не упомянул ни словом.
