Идеальная мишень - Абдуллаев Чингиз Акифович (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
– Что у вас случилось в Хайзене? – спросил снова Широкомордый.
– А вы разве не видели?
Мне все еще не хотелось верить, что рядом с нами присутствует еще и некто третий. Во всяком случае, на дороге его нет, это очевидно. Наши два автомобиля одиноко стоят в сером тумане, опустившемся на автобан. В такую погоду трудно следить за автомобилем.
– Мы видели, как вы пригнулись, потом нагнулись. Мы поняли, что там что-то произошло. Я даже подумал, что вы собираетесь драться. Он не захотел с вами разговаривать?
– Боюсь, что он уже ни с кем не будет разговаривать, – пробормотал я, глядя перед собой. Мне не хотелось даже смотреть на Широкомордого.
– Почему?
– Его убили.
Широкомордый дернулся. Нет, он не испугался. Для него человеческая жизнь, кроме его собственной, ничего не стоит. Он удивился:
– Вы его убили?
– У меня нет оружия, и я не убийца. Его застрелили у меня на глазах.
– Вы видели его убийцу? – Я просто чувствую, как шевелятся мозги у этого типа, словно тяжелые камни перекатываются по невспаханному полю.
– Нет. Стреляли из соседнего дома. Мне кажется, убийца знал о нашей встрече. Когда я приехал на место, он не успел выстрелить. А когда я выходил, Кребберс неосторожно подставился. И тогда его застрелили.
– Почему вы не вошли в дом?
– Он упал на пол и непроизвольно захлопнул дверь. А вы хотели бы, чтобы я взломал дверь и привлек всех соседей к убитому Кребберсу? Учитывая, что все знали о его прошлом, а мое прошлое тоже нетрудно установить, мне могли присудить пожизненное заключение за убийство бывшего агента советской разведки. Кстати, заодно со мной могли арестовать и вас обоих. Вас прельщает такая перспектива? – спросил я у Широкомордого ледяным голосом, глядя прямо в его глаза, почти лишенные ресниц.
Он долго соображал. Затем изрек:
– Так вы думаете, это случайность? Стреляли в вас, а попали в него?..
– Я стоял почти на пороге дома. В тот момент, когда я повернулся и шел к машине, убийца дважды выстрелил. Буквально за секунду он успел сделать два выстрела. Два точных выстрела – в сердце и в легкое. Кребберс умер через несколько секунд. Вы думаете, что убийца случайно попал два раза в Кребберса? Я стоял у его дома секунд двадцать. За это время нормальный стрелок мог сделать из меня ситечко. Похоже, у него был однозначный приказ – убрать Кребберса и не трогать меня. Значит, я им зачем-то нужен, – сказал я, по-прежнему отвернувшись от Широкомордого. Помолчав, добавил: – Как, кстати, и вам тоже.
Мой собеседник снова умолк. Но, так и не придумав ответа, кивнул мне головой и вышел из автомобиля. Уже хлопнув дверцей, он наклонился ко мне и решился на вопрос:
– И что думаете делать?
– Уеду сегодня вечером в Антверпен, – сказал я. Потом, словно бы передумал на ходу, уточнил: – Нет, завтра утром. Да, я уеду в Антверпен завтра утром. Но, по-моему, вы не должны меня об этом спрашивать. И вообще, насколько я понял, нам не стоит общаться впрямую.
Вскинув голову, он пошагал к своему автомобилю. Через несколько секунд дверца «Фольксвагена» хлопнула, машина сорвалась с места и исчезла в тумане. Глядя вдаль, я думал, что моя будущая жизнь столь же непредсказуема, как этот туман. Сколько мне осталось жить? Три месяца, четыре, пять? Может быть, лучше всего сейчас закрыть глаза и направить машину к обрыву, за которым – пустота забвения? И я не буду мучиться, кричать от боли, сходить с ума от страха. Но что тогда будет с мамой, с Илзе? Как они выживут, кто позаботится о них? Каждый день моего пребывания в этом «путешествии» дает лишние деньги для моей семьи. Значит, я обязан держаться до последнего. До тех пор, пока убийца, третий из компании, не получит приказ убрать меня. Или такой приказ получат мои знакомые – Широкомордый и его напарник. Значит, я могу ждать выстрела с любой стороны. «Идеальная мишень» для любого из них. Остановка за приказом. Но до этого часа мои близкие будут получать деньги. Такая договоренность была у нас с Кочиевским.
Я останавливаю машину у телефона и выхожу, чтобы позвонить. Своим мобильником я принципиально не пользуюсь. А подслушать все телефоны на бельгийских дорогах не сможет даже Интерпол. Я набираю наш московский номер. Трубку сразу берет мама. Я узнаю ее голос.
– Здравствуй, мама, – радостно говорю я, сдерживая кашель, – как у вас дела?
– Все хорошо. У нас все в порядке. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Где Илзе?
– Уже ушла в школу. Она все время о тебе спрашивает.
– Скажи, что я ее люблю. Очень люблю. До свидания.
– Ты еще позвонишь? – спрашивает меня мать.
– Конечно. – Я кладу трубку и возвращаюсь к машине.
И долго кашляю перед тем, как сесть за руль. Тогда, в Москве, полковник Кочиевский принял меня в своем огромном кабинете. Я был выше его на целую голову, но сразу почувствовал его внутреннюю силу. Даже превосходство. Есть такие люди, чья энергетика сразу чувствуется. Он пригласил меня сесть за стол. Затем сел напротив меня, поднял темную кожаную папку, открыл ее и начал ровным голосом читать:
– Эдгар Вейдеманис, бывший подполковник бывшего ПГУ КГБ СССР. Родился в сорок девятом году в сибирском селе Старые Галки. Учился... Женился... Развелся... Родители... Дочь... Мне читать про ваши служебные операции, – спросил он, – или вы мне поверите, что я получил ваше полное досье?
У этого типа было действительно почти полное досье на меня. Мне говорили, что в КГБ после девяносто первого года многие ценные документы оказывались в руках мафии или зарубежных спецслужб, но я не думал, что утечка столь впечатляюща.
– Не нужно, – прервал я полковника, – вы достаточно меня удивили своим знанием. Зачем вы меня вызвали, полковник?
– Мне кажется, это вы настаивали на встрече, – напомнил Кочиевский. – Вы ведь сейчас остались без работы. И сдается, не так давно даже продали свой автомобиль?
Он знал обо мне все. И даже больше, чем я мог себе представить. Я смотрел на него и молчал. В таких случаях лучше молчать, чтобы не совершить ошибку.
– Мне сдается, – повторил полковник, – вы точно знали, на что идете. Кажется, вы обо всем договорились с Кузьминым.
– Не обо всем. Он советовал мне обратиться к вам.
– Но вы ведь не отказывались применить свои прошлые знания на пользу некоторых людей. За крупный гонорар, разумеется.
– Не отказывался. – Он знал, что ситуация загнала меня в угол. Он знал, что я не могу отказаться ни от чего, и этим пользовался. Но я все еще не догадывался, что именно они мне готовят.
– Нам нужен именно такой человек, как вы, – повторил полковник, – вы тот самый идеальный случай, который мы давно искали.
Интересно, почему я идеальный случай? Если учесть, что я хорошо стреляю, то это не редкость. Подобных стрелков в Москве сотни. Можно даже отыскать чемпионов по стрельбе. Если он намекает на мое прошлое, то тоже непонятно. Отставных офицеров КГБ, МВД и армии сейчас по всей стране даже не десятки, а сотни тысяч. Среди них есть люди, имеющие боевой опыт. Есть тысячи офицеров, прошедших не только уже полузабытый Афганистан, но и Приднестровье, Карабах, Чечню, Абхазию. Но полковник сказал, что именно я «идеальный случай», который они давно искали. И это меня заинтриговало.
– Чем и кому я могу быть полезен?
– Сначала я должен быть уверен, что вы согласитесь. Скажите, на какой гонорар вы рассчитывали, придя ко мне?
– Не знаю, – я действительно этого не знал, – думаю, что тысяч десять или пятнадцать, – тогда для меня это были огромные деньги.
Он нехорошо усмехнулся. Щеточка усов у него под носом при этом хищно изогнулась, и он стал похож на злобного тролля.
– И на сколько «операций» вы рассчитывали?
Уже в этот момент я обязан был догадаться, что он знает все. И понять, почему я «идеальный объект». Но я был слишком занят своими мыслями. И своей болезнью. В таком состоянии трудно требовать от человека особой проницательности.
– Вы хотели сказать: на сколько меня хватит? – пробормотал я, совершая ошибку. И в этот момент он вдруг сказал:
