Мунрейкер - Флеминг Ян (первая книга .TXT) 📗
Когда же секунду спустя, это произошло, то радость Бонда была столь велика, что он отвернулся и его вырвало.
17. В вихре догадок
Когда приступ миновал, он почувствовал на своих волосах руку Галы. Обернувшись, он заметил, как увидев его, она вздрогнула. Она потянула его за волосы и указала вверх. В тот же миг возле них просыпался дождь мелких осколков.
Собрав последние силы, он стал сперва на колени, затем в полный рост, и вместе они, скользя и спотыкаясь, начали спуск с груды битого мела и прочь от ниши в скале, которая их спасла.
Крупный песок точно бархат проминался под их ногами. Затем оба в изнеможении упали плашмя и остались лежать, вцепившись белыми пальцами в песок, будто зернистая желтизна могла смыть эту белую грязь. Кажется, Галу вырвало, и Бонд, чтобы дать ей побыть одной, отполз в сторону. Ухватившись руками за цельную глыбу известняка величиной с малолитражный автомобиль, он с трудом встал на ноги, и только тут его налитые кровью глаза увидели, что им угрожало.
Пляж у основания скалы, о которую бились волны, был усеян грудами известняковых блоков. Белая пыль покрывала почти целый акр. В верхней кромке скалы, прежде представлявшей собой почти ровную линию, появилась теперь уродливая зазубрина, в которую вклинился кусок синего неба. Чайки исчезли. Запах беды, подумал Бонд, еще не один день будет отпугивать птиц от этого места.
Их спасло только то, что они лежали у самой скалы, в углублении, которое вода вымыла в камне. На них обрушился лишь град мелких осколков. Более крупные осколки, любой из которых мог раздавить их, упали дальше, самый ближний из них в нескольких футах от Бонда. И именно по причине их близости к скале вышло так, что правая рука Бонда оказалась сравнительно свободной; в силу чего они и смогли откопать себя прежде, чем задохнулись. Бонд понимал, что если бы рефлекс не швырнул его в момент обвала поверх Галы, то оба сейчас были бы мертвы.
Он ощутил ее руку на своем плече. Не оборачиваясь, он обнял ее за талию, и они вместе спустились к столь желанному сейчас морю и обессиленные рухнули на отмели.
Через десять минут они уже пришли в более или менее нормальное состояние и шагали по песку к тем камням, возле которых оставили одежду, в нескольких ярдах от обвала. И он и она были совершенно нагие. Лохмотья, в которые превратились их купальные костюмы, остались погребенными где-то под кучами мелового мусора. Словно люди, пережившие кораблекрушение, они не замечали собственной наготы. Они смыли с тел грязь и оделись.
Потом сели, облокотившись спинами о скалу. Бонд закурил свою первую — как восхитителен был ее вкус! — сигарету, глубоко втягивая в легкие дым и медленно выпуская его через ноздри. Гала закончила наводить марафет, и Бонд прикурил сигарету для нее. Когда он протянул Гале сигарету, их взгляды встретились, и они улыбнулись. Потом они сидели молча и смотрели на море — залитое солнцем пространство, казалось, нисколько не изменилось и вместе с тем стало совершенно другим.
— Боже, — проговорил Бонд. — Как это было близко.
— Я до сих пор не в силах понять, что произошло, — отозвалась Гала. — Кроме того, что ты спас мне жизнь. — Она коснулась его руки своей, но тут же ее отдернула.
— Если бы тебя не было рядом, я бы погиб, — сказал Бонд. — Если бы я остался там, где лежал... — Его передернуло.
Он повернулся и посмотрел на нее.
— Думаю, тебе ясно, — произнес он с уверенностью, — что кому-то очень хотелось нас убить? — Она слушала его, широко раскрыв глаза. — Если бы мы провели осмотр этих обломков, — Бонд жестом указал на груду колотого известняка, — то обнаружили бы следы буровых скважин и динамита. За долю секунды до того, как скала рухнула, я успел заметить дымок и услышал хлопок взрыва. Это же вспугнуло и чаек, — прибавил он.
— И кроме того, — после паузы продолжал Бонд, — в этом деле не может быть замешан один лишь Кребс. Все было сделано совершенно в открытую. Это дело рук целой группы, хорошо организованной, получавшей информацию о нас с того самого момента, как мы стали спускаться по тропинке к пляжу.
В глазах Галы появилось понимание всей серьезности происшедшего, перемешанное с ужасом.
— Как же нам быть? — забеспокоилась она. — Что происходит?
— Наша смерть кому-то на руку, — спокойно проговорил Бонд. — Значит, мы обязаны выжить. А что здесь происходит, нам как раз и предстоит выяснить.
— Пойми, — продолжал он, — в данный момент помочь нам по-настоящему, боюсь, не сможет даже Вэлланс. Когда они увидели, что мы похоронены вполне надежно, то постарались как можно скорее убраться отсюда. Они рассчитали, что если кто-то и станет свидетелем обвала, то он никого не заинтересует. Скалы тянутся миль на двадцать, и до наступления лета народа сюда приезжает мало. Если шум обвала услышит береговая охрана, то просто сделает отметку в журнале. Так как весной обвалы, вероятно, случаются часто. Влага, которая зимой замерзает в трещинах, оттаивает. Поэтому наши друзья дождутся вечера, а когда мы так и не появимся, отправят на поиски нас полицию и береговую охрану. А сами будут преспокойно помалкивать, пока прилив не превратит это, — он кивнул в направлении груды щебня, — в жидкую кашицу. План-то сам по себе превосходный. Даже если Вэлланс поверит нам во всем, мы не сможем предоставить достаточного количества улик, чтобы премьер-министр приостановил работы по «Мунрейкеру». Эта штуковина чертовски важна. Мир, затаив дыхание, ждет — сработает она или нет. Да и что мы сможем доказать? Что скажем? Что кто-то из этих паршивых немцев, похоже, непременно жаждет уничтожить нас до пятницы? Но с какой стати! — Он помолчал. — Мы должна найти ответ, Гала. Дело прескверное, но распутывать его нам.
Он посмотрел ей в глаза.
— Что скажешь?
Гала нервно рассмеялась.
— Да что тут сказать, — ответила она. — За это ведь нам и платят. Мы поймаем их за руку. Я согласна, Лондон мало чем может нам помочь. Мы рискуем попасть в глупое положение; если вздумаем сообщить, что на головы нам валятся камни. Да и чем мы тут вообще занимаемся — развлекаемся в голом виде, вместо того, чтобы заниматься делом?
Бонд усмехнулся.
— Всего-то десять минут повалялись на солнышке, чтобы обсохнуть, — запротестовал он. — А как, по-твоему, мы должны были провести день? Еще раз снять у всех отпечатки пальцев? Вы, полицейские, только это и знаете. — Заметив, как вытянулось вдруг ее лицо, Бонд устыдился своих слов. — Я вовсе не хотел тебя обидеть, — извинился он. — Но разве ты не понимаешь, что нам удалось сделать? Как раз то, что было нужно. Мы заставили противника обнаружить себя. Теперь наш ход, то есть необходимо узнать, кто этот противник, и зачем ему понадобилось устранять нас. И как только мы убедимся, что имеют место попытки диверсии против «Мунрейкера», мы перевернем здесь все вверх дном, отложим запуск и пошлем политиков к дьяволу.
Гала вскочила.
— Ты абсолютно прав, — порывисто сказала она. — Просто я хотела поскорей начать действовать. — Она бросила мимолетный взгляд на море. — Ты здесь человек новый. А я уже провела с этой ракетой больше года, и мысль о том, что с ней может случиться неладное, для меня просто невыносима. От нее так много зависит. Для нас всех. Я хочу скорее вернуться и узнать, кто совершил покушение. Возможно, это и никак не связано с «Мунрейкером», но я хочу знать наверняка.
Бонд встал, превозмогая боль от ссадин и синяков на спине и на ногах.
— Идем, — сказал он, — уже почти шесть часов. Вода прибывает быстро, но мы успеем добраться до Сент-Маргаретса без особых хлопот. В Гранвилле мы приведем себя в порядок, выпьем, перекусим, а посреди ужина заявимся в дом. Интересно, как-то нас встретят. Ну а после нам придется сосредоточить усилия на том, чтобы выжить и разузнать все, что в наших силах. Сможешь дойти до Сент-Маргаретса?
— Что за глупости, — обиделась Гала. — Ты что, думаешь, что в полиции служат кисейные барышни? — И, услышав иронически-уважительное «Нет, что ты», она одарила Бонда вымученной улыбкой. Они сориентировались на торчавшую вдалеке башню саут-форлендского маяка и двинулись по гальке.
