Алиби - Пеев Димитр (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
Богоев ничего не знал о Фогеле — кто он и для чего ему надо было остаться в Болгарии.
Согласно уговору, Богоев сел в вагон, прицепленный к вагону первого класса, в то же купе, где был Фогель. В купе они не разговаривали. Он заметил, что у Фогеля такой же плащ, как у него. Ему было известно, что в кармане этого плаща находится билет до Стамбула и австрийский паспорт, выданный на имя Дитмара Фогеля. Еще в Софии на место своей фотокарточки Фогель приклеил фотокарточку Богоева, с печатью, поставленной на границе.
На вокзале в Пловдиве неожиданно даже для самого Богоева Фогель надел его плащ, шляпу, взял чемодан и портфель и сошел с поезда в последний момент перед отправлением.
Вся операция «Прага, тринадцать» была проделана для того, чтобы забросить агента в нашу страну.
Так поступают только с агентами, которым поручены особо ответственные, трудные задачи, как, например, собрать сведения о производстве ядерного сырья.
Таких агентов снабжают новейшей техникой. Такие агенты не останавливаются ни перед чем.
Ковачев помнит, как после операции «Прага, тринадцать» они сидели вдвоем с бай Крыстьо в его кабинете. Было за полночь. Полковник устало потянулся, захлопнул папку и сказал:
— Ясно. Надо расставить силки для этой птички. Ведь Фогель по-немецки значит птица.
— Но пока мы поймаем ее, кто знает, в какие уголки нашей родины она залетит, какие песни пропоет...
И птица не сидела на месте. Уже двое были убиты.
Птица пела. Посылала радиограммы.
Очень возможно, что это было делом Дитмара Фогеля. Проверить это было легко. Достаточно показать Богоеву фотографии всех поступивших на работу в управление «Редкие металлы» после прибытия Дитмара Фогеля в Болгарию.
Ковачев набрал телефон полковника Маркова.
— У меня есть одна идея! — почти прокричал он.
— А я получил новую радиограмму, — мрачно произнес Марков. — Приходи, послушаем, что ты надумал.
Был перехвачен — на этот раз уже на волне девяносто семь сантиметров — конец новой радиограммы, только последние слова: «...ирую тон Кардам». Хорошо было уже то, что теперь они знали длину волны.
— Это теперь не имеет значения, — смело произнес Ковачев.
Марков в ожидании смотрел на него.
— Предполагаю, что это последняя радиограмма Кардама. Через несколько часов он будет сидеть в вашем кабинете.
— Громкие слова! — пробормотал Марков. — Говори, послушаем.
Но когда Ковачев рассказал ему о своем плане, полковник сразу оживился. Вызвал Радкова и приказал ему пойти в управление «Редкие металлы» и взять личные дела всех служащих, поступивших на работу в течение последних трех месяцев.
Но Радков вернулся с пустыми руками. В управлении работали до пяти часов, и Лозенский уже ушел.
На следующее утро Ковачев ждал его сам перед управлением.
Как только пришел Лозенский, они заперлись у него в кабинете и проработали там целый час. Начальник отдела кадров не отзывался на стук в дверь, не подходил к телефону. Доступ к ним через внутреннюю дверь имела только Гаврилова. Она приносила личные дела в пачке по десять штук и потом ставила их в стальной шкаф.
Ковачев позволил себе все-таки подготовить начальнику маленький сюрприз. В сущности, он рисковал всего лишь несколькими метрами пленки.
К десяти часам все было готово.
Радков ввел Богоева в кабинет. Полковник сидел за письменным столом, а Ковачев стоял около него.
— Надеюсь, что у вас было достаточно времени хорошо обдумать свое положение, оценить до конца свой поступок, — произнес неопределенно полковник Марков, глядя прямо в глаза Богоеву.
Тот как будто примирился со своей судьбой. Даже несколько пополнел. Только его лицо, бледное и отекшее, показывало, как тяжело было ему привыкать к мысли, что он уже не полноправный гражданин своей страны, а преступник, которого будут судить. Богоев уныло кивнул.
— Вам предоставляется возможность искупить в какой-то мере свою вину перед родиной, — продолжал Марков. Это счастливая для вас возможность может благоприятно отразиться на вашей судьбе.
Лицо Богоева на мгновенье озарилось радостью и сразу же померкло.
— Правда?
— Я ничего вам не обещаю. Но вы сами понимаете, что если вы будете искренен до конца, то это будет учтено.
— Я сказал все, что знал. Я был искренен до конца.
— Я не говорю о том, что было. От вас требуется и впредь оставаться искренним. Сейчас мы покажем вам фотографии нескольких человек. Рассмотрите их внимательно и скажите, знаете ли, видели ли вы кого-нибудь из них и при каких обстоятельствах.
— Подойдите сюда.
Богоев сделал несколько шагов и остановился около письменного стола, застланного белыми листами рисовальной бумаги.
Подполковник Ковачев медленно поднял один из листов.
Под ним лежали одинаковые по формату фотографии. Они были еще влажными.
Полковник Марков не одобрял инициативы Ковачева. Но возражать уже не имело смысла. Ковачев переснял фотографии всех служащих управления «Редкие металлы», и они уже были отпечатаны.
— По твоему методу мы должны были бы показать ему фотографии всех жителей Софии. Жалко материала и труда. Но ничего. Это останется нам на память о твоем усердии.
Богоев внимательно рассматривал снимки. Подолгу останавливал взгляд на каждом. Марков и Ковачев внимательно следили за выражением его лица.
— Нет, — произнес, наконец, Богоев. — Никого не знаю.
Среди этих фотографий была и фотография автомонтера Ивана Костова.
Ковачев открыл вторую группу снимков.
Богоев стал рассматривать их, и было видно, что он старается узнать хотя бы кого-нибудь из них. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он был спокоен. Наконец он поднял голову и сказал:
— И среди этих я тоже никого не знаю.
— Только... смотрите... не ошибитесь, — предупредил Марков. — Пойдем дальше.
В третьей группе фотографий Ковачев и Марков сразу увидели снимок Петра Хаджихристова и внутренне напряглись.
— Вот он, — закричал Богоев. — Это он!
— Кто — он? — быстро спросил Марков.
— Тот, кто дал мне на вокзале чемодан и портфель. Кто втравил меня в эту историю.
Ковачев и Марков переглянулись.
Богоев не заметил, какой эффект произвели его слова. Он всматривался в другую фотографию, но словно колебался.
— Прежде, чем продолжить, — нарушил молчание Марков, — давайте запишем ваши показания в протокол. Значит, вы утверждаете, что фотография...
Полковник взял в руки фотографию, указанную Богоевым. На ее обороте красным карандашом была написана цифра восемнадцать.
— ...Под номером восемнадцать принадлежит лицу, которое представилось вам в качестве знакомого иностранцев. Что этот человек принес вам подарки, организовал ваш побег и на вокзале передал чемодан и портфель.
— Да, это он, — твердо ответил Богоев. – Но я здесь знаю и еще одного человека. Но, может, это вас не интересует?
— Говорите, говорите.
— Но она не имеет ничего общего с этой историей.
— Неважно. Кто «она»?
Я не помню точно ее фамилии. Я с ней познакомился у общих знакомых. Она была со своим мужем. Кажется, ее фамилия Гюлева... или Гюзелева.
И эти показания были вписаны в протокол.
Среди фотографий четвертой и пятой группы Богоев не узнал никого. Оставался последний, шестой лист.
Ковачев открыл его и почувствовал, как застучало сердце.
Неужели и сейчас они не нападут на след таинственного асса, агента иностранной разведки, заброшенного со специальной задачей в их страну?
— Дитмар Фогель! — Возбужденно воскликнул Богоев. — Вот! Да, это он.
Он инстинктивно протянул руку к фотографии, но Ковачев опередил его. Взял ее в руки, перевернул и продиктовал секретарю:
— В лице, снятом на фотографии под номером семьдесят два, арестованный узнал человека, который приехал в нашу страну под именем Дитмара Фогеля.
— Значит, это он? — спросил Марков. — Вы уверены?
— Да. Вполне уверен. Нет никаких сомнений. Я хорошо рассмотрел его в кафе. Да и в поезде. Мы же три часа сидели рядом. Всю жизнь буду его помнить.
