Секретный пилигрим - ле Карре Джон (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Тоби не сообщил мне ничего такого – ни интимного, ни чего бы то ни было другого. Я-то думал, что он просидит всю ночь на телефоне, хотя, может, так оно и было. Но не для того, чтобы помочь моим расследованиям.
– Может, устроим сегодня вечеринку, – предложил он. – Гарри Палфри из Юридического отдела приведет с собой пару ребят из министерства иностранных дел. Гарри – хороший мужик. Англичанин до мозга костей.
Я был сбит с толку.
– Из какого отдела министерства иностранных дел? – спросил я. – Кто? Почему Палфри?
Но, как сказал бы Тоби, вопросы всегда безопасны, пока на них не ответишь. Мы приехали к домику на озере, когда Арнольд жарил яичницу с ветчиной. Профессор с Латци сидели с одного края стола. Хелена, вегетарианка, сидела с другого края и ела шоколад с орехами, который достала из сумочки.
Арнольд – худощавый блондин, волосы сзади стянуты в узел.
– У них тут произошла небольшая стычка, – осуждающе шепнул он мне по секрету, пока Тоби сжимал Профессора в объятиях. – У Профессора с его мадам был настоящий рукопашный бой. Не знаю, кто его начал и в чем причина, – не спрашивал.
– А Латци не ввязывался?
– Он было собрался, Нед, но я сказал ему, чтобы он не рыпался. Не люблю, когда кто-то встревает в отношения между мужем и женой, да и сам никогда этого не делаю.
Сейчас кажется, что разговоры в тот день напоминали запутанный менуэт, начавшийся в нашей скромной кухоньке и закончившийся при дворе Самого Всемогущего, а точнее – в зале американского Генерального консульства, где проходила двусторонняя конференция и с портретов благосклонно улыбались, вдохновляя наши усилия, президент Никсон и вице-президент Агню.
А что касается Тоби, то он, как я скоро понял, далеко не бездельничал, а построил себе целую программу, которую поэтапно воплощал в жизнь с проворством шпрехшталмейстера. На кухне, пока Хелена жевала свой шоколад с орехами, он снова прослушал всю историю, рассказанную Латци и Профессором. Я никогда раньше не видел Тоби в его настоящем венгерском обличье и даже удивился такому перевоплощению. Одним предложением он сбросил с себя противоестественный панцирь англосаксонской сдержанности и был снова среди своих. Глаза его загорелись. Он возгордился и выпятил грудь, словно гарцевал на параде.
– Нед, они говорят, что ты был просто потрясающ, – позвал он меня к столу в разгар всего этого. – Неприступная башня, говорят они, совершенно неприступная. Думаю, может, они выдвинут тебя на Нобелевскую премию!
– Скажи, пусть лучше дадут “Оскара”, я согласен, – угрюмо сказал я и отправился прогуляться вниз к озеру, чтобы немного развеяться.
Когда я вернулся в дом, Тоби с Профессором о чем-то непринужденно беседовали, запершись в гостиной. Во всяком случае, казалось, что большое уважение Тоби по отношению к Профессору возросло еще больше. Латци помогал Арнольду мыть посуду, и оба они посмеивались. Латци скорее всего рассказывал какой-то похабный анекдот. Хелены нигде видно не было. Затем настала очередь Латци посидеть наедине с Тоби, а Профессор с женой беспокойно ходили по берегу озера, останавливаясь через каждые несколько шагов, о чем-то спорили, и наконец Профессор развернулся и пошел назад по направлению к дому.
Улучив момент, я выскользнул из дома и подошел к Хелене. Губы ее были поджаты, на лице болезненная бледность – то ли от страха, то ли от злости или усталости, понять я не мог. Она попыталась заговорить, но у нее перехватило горло, и пришлось подождать, прежде чем снова появился голос.
– Он лжец, – сказала она. – Все это ложь! Ложь, ложь! Он лгун!
– Кто?
– Они оба лгут. С самого рождения они лгут. Они и на смертном одре лгут.
– А в чем же правда? – сказал я.
– Правда – это ожидание.
– Ожидание чего?
– Я их предупреждала: “Если вы это сделаете, я скажу англичанам”. Поэтому подождем. Если он сделает это, я вам все расскажу. Если же раскается, я его прощу. Я его жена.
Она направилась к дому, эта величественная женщина. Когда она вошла в дом, около него притормозил черный лимузин, и из него вышел Гарри Палфри, юрисконсульт Цирка, в сопровождении еще двух представителей правящих классов Англии. В том, что был повыше ростом, я узнал Алана Барнаби – знаменитость отдела министерства иностранных дел, который неправильно называют отделом информации и исследований и в коммунистической контрпропаганде считают самым низкопробным. Тоби одной рукой тепло поздоровался с ним, а другой подозвал меня. Мы вошли в дом и сели.
Сначала я молчал, хотя кипел от злости. Действующих лиц послали наверх. Говорил Тоби, остальные слушали его с тем особым почтением, которое люди такого рода приберегают для нищих или негров. Я даже почувствовал, что мне немного хочется защитить Тоби Эстергази, да поможет мне бог, его, который защищал всегда лишь себя самого!
– То, с чем мы здесь, Алан, имеем дело, – это, без преувеличения, высшего класса источник, который уже исчерпал себя, – объяснял Тоби. – Большой джо, но дни его кончились.
– Ты имеешь в виду Профессора, – помогая, сказал Барнаби.
– Они за ним охотятся. Они слишком хорошо знают ему цену. По некоторым намекам, которые дал мне Латци, ясно, что у венгров заведено толстенное досье на операции, которые проводил Профессор. В конце концов, я хочу сказать: зачем им пытаться убить человека, от которого нам нет пользы? То, что венгры попытались его убрать, – это, я бы сказал, свидетельствует о том, что объект нужно охранять, как охраняют свой дом.
– Мы не можем беспредельно отвечать за безопасность Профессора, – предостерег нас Палфри с улыбкой потерпевшего поражение игрока. – Ненадолго, естественно, мы можем предоставить ему защиту. Но мы не можем позволить себе защищать его всю жизнь. Нам придется ему об этом сказать. Возможно, нам придется дать ему кое-что подписать – чистая формальность.
Второй министерский человек был круглым и лоснящимся, с цепочкой на жилете. У меня возникло детское желание дернуть за нее и посмотреть, завизжит ли он.
– Что ж, я думаю, что мы вообще слишком много говорим, – шелковистым голосом сказал он. – Если американцы готовы нас от них освободить – от Профессора и его мадам, – то нам незачем волноваться, так? Лучше сидеть тихо и держать порох сухим.
Палфри возразил.
– Все-таки, Норман, он должен подписать нам документ об освобождении. За последние несколько лет он достаточно стравливал нас с Братьями.
Вечно защищая себя, Тоби понимающе улыбнулся.
– Я бы сказал, Гарри, что все лучшие джо так делают. Рука руку моет, даже на уровне Теодора. Речь идет о том, что теперь, когда его больше нельзя использовать, мы ничего не теряем, кроме неприятностей. Правда, я в этом деле не специалист, – добавил он, обворожительно улыбаясь Барнаби.
– А этот парень, убийца? – спросил человек по имени Норман. – Он-то будет сотрудничать? Чертовски опасно сидеть здесь, как корова на заборе.
– Латци податливый, – сказал Тоби. – Он испуган, кроме того, он настоящий патриот. – Я не согласился бы с ним ни по одному из этих двух пунктов, но мне было так противно, что не хотелось перебивать. – Когда эти аппаратчики покидают свою систему, они просто впадают в шоковое состояние. Латци с этим справляется. Он сходит с ума по своей семье, но смирился. Если согласится Теодор, то согласится и Латци. Естественно, при наличии гарантий.
– Каких именно гарантий? – сказал начищенный министерский человек, да так резво, что даже Гарри Палфри не удалось встрять.
Но Тоби это не смутило.
– Естественно, самых обыкновенных. Латци и Теодор не хотят, чтобы, когда все это кончится, их выкинули в мусорную яму, я бы так сказал. И Хелена тоже. Американские паспорта, приличная сумма деньжонок в конце дороги, помощь и защита – короче, самое основное.
– Все это надувательство, – выпалил я. – Надоело.
