Мы из Конторы - Ильин Андрей (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
— Дальше?.. Дальше ты у меня, мил человек, поедешь грузобагажом.
— Ну ты все же — гнида!..
Как видно, полковник решил, что над ним издеваются, что с ним шутки шутят! Ничего подобного — никто с ним не шутил. До шуток ли в их непростом положении!..
Дальше полковник Городец поехал грузобагажом…
Глава 51
— Есть сигнал!
Ну наконец-то…
Сигнал был устойчив и был близок. Микрофон работал. Микрофон передавал какие-то равномерные стуки.
Тук-тук… Тук-тук…
— Где «объект»?
— Объект движется по железной дороге.
— На чем движется — на машине? Вы что там, с ума спятили?
— Найн, не на машине. По всей видимости, он бросил машину и запрыгнул на проходящий товарный состав, который движется в сторону…
— Почему товарный, а не пассажирский?
— Эта ветка используется только для грузового движения.
— Перехватите его на ближайшей станции. Только живым!..
— Яволь, мой… — ну неважно кто.
На ближайшей станции наблюдалось непривычное скопление людей — которых не было видно. Потому что они не высовывались, ползая по придорожным кустам и канавам.
Подошел поезд.
По вагонам побежали вооруженные, в черной форме, бойцы с пистолетами-пулеметами наизготовку.
Они прыгали на подножки, взбирались на борта вагонов, заглядывая внутрь, заглядывая меж колес.
Никого!
— Как никого?
— Так никого!
Неужели он успел спрыгнуть раньше?
Но сигнал?..
Сигнал был. Причем микрофон передавал какой-то топот и крики, похожие на команды. А после слова:
— Это что такое там валяется?
— Где?
— Да вон, на вагоне, за скобу зацепилось.
Верно — что-то там болтается.
Ухватили. Дернули. Сорвали…
Какие-то обноски. Да нет, не обноски, а почти новая одежда, только вся рваная. И даже трусы!..
— Кто сказал трусы?!
Ах, это бойцы сказали!
Те, что нашли какие-то обноски…
В том числе трусы…
Тогда — отбой. Всем — отбой!..
Глава 52
Коробка была скреплена капроновыми обручами и была из-под холодильника. Потому что в ней был холодильник. Двухкамерный. Из которого были выброшены все внутренности и выломаны все перегородки. Потому что внутри холодильника были не продукты, а был полковник Городец. Связанный. С залепленным пластырем ртом. В состоянии крепкого, не сказать что здорового, наркотического сна.
Такая вот русская на голландский лад матрешка — из обертки, картона, холодильника и живого человека.
Вернее — полуживого. Да и не человека вовсе — а предателя!
Была коробка, и коробка ехала в салоне микроавтобуса. Не того — другого, грузового, но тоже взятого на прокат. На имя какого-то немца. Очередного…
Микроавтобус с голландскими номерами немножко покатался по Германии и прибыл в славный город Гамбург. В порт. Где под погрузкой стоял российский сухогруз. А в недалеком кабачке гуляли матросы.
К которым подсел незнакомец. Никакой внешности. В усах. И темных очках.
— Здорово, ребята! — весело сказал он. По-русски. Хотя с небольшим акцентом. Видно — эмигрант первой волны.
— В компанию примете?
И выставил на стол бутылку шнапса.
— А ты кто такой будешь?
— Свой. В доску.
— А не врешь?
Незнакомец не врал, потому что с ходу выставил еще десять бутылок. И закуску.
— Тогда садись — коли свой.
Он сел.
Когда выпили и закусили, захмелевший эмигрант сказал:
— А слабо вам в Россию, к примеру, коробку утащить?
— Как два пальца об кнехт! — похвастались матросы. — Большая коробка-то?
— Вот такая, — показал он руками. — Из-под холодильника.
Слабо?
— Как не хрен делать! Хоть три раза туда-обратно! На спор!
— Ну да! — не поверил эмигрант. — А как же таможня?
— Ты на судне когда-нибудь бывал?
— Нет.
— То-то и видать! Судно, к примеру, наше, — это ж целый город, его чтобы обыскать — полгода убить нужно. И один хрен — ничего не найдешь! Там знаешь, сколько закутков, куда ни одна сволочь нос не сует? Кроме боцмана.
— Не знаю!
Но хотел бы узнать. И поподробней…
— К примеру, твою коробку можно в якорный ящик затырить. Или в машинное отделение сволочь. Там сам черт ногу сломит, не то что таможня… Или в мачту, она ж, зараза, пустая… Или вдвойную обшивку заварить, а после обратно выварить. А то еще — в груз зарыть. А что?.. Вот мы, к примеру, теперь зерно везем — пятьдесят тысяч тонн — кто его ворошить станет? А коли станет — разве докопается! Хошь, мы так, в трюме, тебе «мерс» «шестисотый» отсюда прикатим?.. Хоть автобус!.. Как два пальца в клюз!
Ну хочешь?
— Не-а — не хочу!..
Хотя хотел!.. Но не «мерс». И не с этими. И не на этом судне, потому что договариваться с компанией — дело гиблое. Обязательно кто-нибудь проговорится или прихвастнет. Посвященных должно быть не больше двух человек.
Других.
И один из них, желательно, боцман…
И уже не в этом, в другом кабачке, в другом порту, к другим матросам подсел гражданин никакой наружности.
— Есть дело. На десять тысяч. Каждому!
— Евро?
Ну конечно, евро, раз разговор идет в еврозоне.
— Чего надо?
— Груз в Россию доставить.
— Мимо таможни?
— Точно так.
— Большой?
— Да нет — так себе, холодильник.
— Пятнадцать. Каждому.
Потому что на названную цену всегда имеет смысл накинуть половину. А после уж начать торговаться.
— Нет, пятнадцать не пойдет — пятнадцать много!..
— Много?.. Ну ты сам подумай, куда мы такую дуру сунем?
— Как куда? Например, в якорный ящик. Или в мачту. Или в переборку вварить, а после выварить. А лучше всего в трюм и сверху грузом присыпать, — ответил проситель.
Дьявола морского такого обманешь!
— Ладно, доставим в лучшем виде!
Скажи только — кому груз передать.
— Тому, кто за ним придет…
Глава 53
Российский сухогруз «Академик Михайлов» шел полным грузом, рекомендованным курсом по Балтийскому морю. Из Германии — в порт приписки, в Калининград. Штормило. Но не так чтобы очень — баллов на пять, не больше. Команда, сменяясь, несла вахты рулевой — рулил, штурман прокладывал курс, механики скребли мазут в машинном отделении, палубная команда — драила палубу и медяшки, кок — кошеварил, капитан нес груз ответственности… Все были на своих местах, и были при деле.
Узнать, кто конкретно протащил на судно контрабанду, было невозможно. Потому что каждый протащил — но все по мелочи, а кто-то — по-крупному! Но даже он не знал, что он протащил!..
В трюме, на глубине двух метров, если мерить от палубы, утопленный в насыпной груз, стоял ящик. Картонный. Перехваченный капроновыми обручами. Обмотанный несколькими слоями звукоизолирующего материала. С холодильником внутри. Немаленьким. Двухкамерным.
В холодильнике был человек.
Тоже не крохотный.
Живой.
Пока…
Нет, задохнуться он не мог, потому что внутрь холодильника была воткнута трубка, через которую поступал свежий воздух. Таково было условие отправителя груза.
И получателя. В одном лице. Хотя и с разными лицами.
Холодильник был хоть большой — но тесный. Без всяких удобств — без душа, гальюна, кухни и бара.
Но его постояльцу все эти роскошества были ни к чему — ему и так было хорошо. Он спал. Неправедным сном. И должен был проспать еще двое суток. Как раз до прихода в порт приписки.
Но даже когда он спал — он мучился от морской болезни. Потому что его качало.
Вверх-вниз-вверх-вниз-вверх-вниз!..
И мутило. Сильно!
Отчего несчастный стонал. Во сне!
Спал — и стонал!
— М-м!.. Ох!.. М-м!.. Ох!..
И хоть стонал он в закрытом холодильнике, обмотанном в несколько слоев звукоизоляционным материалом и зарытом в сыпучий груз, его все равно было слышно!
Отчего к боцману явился палубный матрос.
— Слышь, боцман, там в трюме какие-то звуки.
