Круг Матарезе - Ладлэм Роберт (полные книги .txt) 📗
– Тогда это означает, что кто-то отдал ему такой приказ. А это как раз то, о чем нам следует поговорить. Те тpoe знали, где меня найти, а есть только один путь узнать это. Кто-то обратился за информацией в одно место – секретную явку агентов КГБ, и эту информацию в отделе консульских операций могли получить только из КГБ. Москва предоставила Конгдону эти сведения, и он повел дело.
– Ты полагаешь, Конгдон обращался к Советам? Но это невозможно. Если бы он и сделал это, то с чего бы им идти на сотрудничество? Зачем бы им засвечивать это место?
– Они охотятся за своим собственным человеком. Они очень хотят заполучить его, и лучше всего – мертвым. А этот человек как раз пытался связаться со мной, и мы обменялись посланиями.
– Талейников?
Теперь наступила очередь Скофилда помолчать. Затем он тихо ответил:
– Да, сэр.
– Прямой контакт?
– Да, сэр, именно так. Сначала я неправильно понял его шифровку. Но теперь у меня есть все доказательства…
– Ты… и Талейников? Это что-то чрезвычайное…
– Таковы обстоятельства, сэр. Помните ли вы организацию периода сороковых годов, которая была известна под названием Матарезе?
Они условились о встрече в девять вечера в восточной части парка, примерно в километре к северу от выхода на Миссури-авеню. Там было одно достаточно просторное заасфальтированное место, где ставили машины и можно было припарковаться.
Уинтроп вознамерился отменить все деловые встречи, назначенные на этот день, и сосредоточиться на изучении информации, полученной от Брэя, удивительной – если не сказать больше – информации.
– Он созовет комиссию по расследованиям, если найдет нужным, – сообщил Скофилд Талейникову по пути назад.
– А он имеет такие полномочия?
– Президент имеет, – кратко ответил Брэй.
В течение всего дня мужчины говорили мало, чувствуя себя некомфортно в тесном соседстве друг с другом. Талейников все больше читал, снимая с полок то одну, то другую книгу, и поглядывал время от времени на Скофилда. Взгляд его отражал и прежнее недружелюбие, и неподдельное любопытство.
Брэй чувствовал на себе эти взгляды, но не позволял себе реагировать. Он слушал радио, в частности новости о происшествии в отеле на Небраска-авеню. Случившееся объясняли акцией наркомафии, особенно подчеркивая, что все трое учинивших беспорядки и стрельбу были иностранцами. В сообщениях прибегли к фигурам умолчания, Госдепартамент устранился от комментариев, цензура была неумолима и бдительна.
С каждым новым репортажем, отнюдь не проливавшим свет на случившееся в отеле, Скофилд чувствовал себя все более обманутым и загнанным в ловушку. Он понимал, что вовлечен во что-то, частью чего он никак не хотел стать. Он больше не был за бортом. Хотел бы он знать, где ему предстоит обретаться, куда закинет теперь его жизнь. Его неумолимо вовлекали в нечто под названием «загадка Матарезе».
Около четырех он вышел прогуляться в поля, пройтись по берегу реки. Когда он выходил, он не сомневался, что русский следит за ним и видит, как Брэй прихватил свой «магнум-4». Русский действительно видел, но спокойно отложил свой «буран» на столик рядом с креслом, в котором оставался сидеть с книгой в руках.
В пять Талейников подвел итоги и предложил:
– Думаю, стоит прибыть на место встречи за час до девяти и определиться на местности. Я должен быть уверен в безопасности.
– Я доверяю Уинтропу, – кратко отрезал Брэй.
– Да и я верю. Но уверен ли ты в тех, с кем он свяжется?
– Он никому не скажет, что собирается повидаться с нами. Он хочет поговорить с тобой, и накоротке. У него есть к тебе вопросы: имена, явки, должности, военные звания…
– Я постараюсь дать ему ответы относительно всего, что касается Матарезе. Но ни в чем другом я не собираюсь раскрываться.
– Браво!..
– Как бы там ни было, я все еще считаю, что…
– Мы выходим через пятнадцать минут! – прервал его Скофилд. – Надо пообедать по пути к месту встречи. Перекусим порознь, каждый в своем месте.
В 7.35 Брэй въехал на стоянку у южного входа в парк. И он, и человек из КГБ успели сделать к моменту назначенной встречи по четыре рейда в разных направлениях, обследуя тропки, аллеи, кусты, изучая деревья, беседки, уступы и площадки скалистой местности. Ночь выдалась люто холодная, желающих прогуливаться по такой погоде они не обнаружили. Оба сошлись в маленьком овражке. Талейников заговорил первым:
– Ничего подозрительного в моем секторе обзора.
Скофилд взглянул на светящийся циферблат:
– Сейчас восемь тридцать. Я подойду к машине, как только она подъедет. А ты жди там, поодаль. Я подам тебе сигнал, когда приблизиться.
– Интересно, как ты это сделаешь? Расстояние ведь немалое.
– Спички… я зажгу спичку.
– Это вам свойственно…
– Что?!
– Ничего! Неважно…
Без двух минут девять лимузин Уинтропа въехал в парк и остановился в двадцати метрах от машины Брэя. Завидев водителя, Скофилд в первый момент насторожился, но почти в тот же миг узнал старого шофера по имени Стенли, проработавшего у Уинтропа около двадцати лет. У этого человека было загадочное прошлое, будучи морским офицером, он прошел через несколько трибуналов, но Уинтроп никогда не упоминал об этом, не придавал значения слухам и неизменно называл своего водителя «мой друг Стенли».
Брэй подошел к лимузину. Стенли распахнул дверцу и мгновенно оказался на тротуаре, держа в левой руке карманный фонарик. Правая рука в кармане пальто означала, что он в любую секунду готов выстрелить.
Луч фонаря высветил лицо Скофилда, и ему пришлось зажмуриться. Справившись с ослеплением, он громко сказал:
– Привет, Стенли!
– Прошло столько времени, мистер Скофилд. Я рад видеть вас.
– Спасибо, и я рад видеть вас, Стенли.
– Посол ждет вас в машине. Можете садиться.
– Отлично. Кстати, через пару минут я собираюсь зажечь спичку. Это послужит сигналом тому, кто должен присоединиться к нам. Он там поодаль и подойдет по одной из тропинок.
– Да, я понял. Шеф предупредил, что вас будет двое.
– Послушайте, Стенли, – Брэй помялся, – если вы все еще курите эти ваши тонкие сигары, то повремените секунду-другую, не прикуривайте, а? Я тем временем успею перекинуться с мистером Уинтропом парой слов и зажечь свою сигнальную спичку.
– Ну и память у вас, черт подери. А я как раз собирался закурить…
Брэй проворно сел на заднее сиденье и оказался лицом к лицу с человеком, который был в ответе за всю его жизнь. Уинтроп постарел, очень постарел, но глаза его, по-прежнему живые, светились умом.
Они пожали друг другу руки, Уинтроп чуть задержал ладонь Скофилда в своей.
– Я часто думал о тебе, – мягко заговорил бывший посол и разведчик, внимательно рассматривая лицо Брэя, покрытое свежими ссадинами и синяками. – Меня охватывают сложные чувства, – продолжал он, – но, видимо, мне не следует говорить тебе об этом?..
– Нет, сэр, не стоит.
– Многое изменилось, верно, Брэй? Наши идеалы, наши возможности сделать так много и для многих… Мы были крестоносцами поначалу… – Старик сжал руку Скофилда и улыбнулся. – Ты помнишь? У тебя был грандиозный план в отношении Ленд-Лиза, была своя прекрасная концепция экономической дипломатии. Я всегда говорил, что люди не собираются платить просто так, тем более переплачивать зря…
– Мои идеи стоило отвергнуть…
– Может быть, и так. Мы бы приперли Советы к стенке. Я помню, как ты говорил: «Если от нас ждут действий как от капиталистического правительства, то нам не следует поступать иначе. Американцы оплатили половину затрат Советской Армии. Надо получить по векселям, получить и привлечь людей».
– Я был наивный теоретик, студент, помешанный на геополитике.
– В такой наивности всегда содержится истина. И представь себе, я до сих пор вижу перед собой того студента и слышу его слова. Я все время вспоминаю о нем…
– У нас нет времени, сэр, – прервал старика Скофилд. – Талейников ждет. На всякий случай мы проверили местность. Кругом ни души.
