Идентификация Борна - Ладлэм Роберт (книги регистрация онлайн TXT) 📗
– Можно мне на них взглянуть? – осведомился он. – У нас нет своей копии.
– Нам были поставлены такие условия, – заметил офицер, протягивая сложенные листки Эбботу. – Я думаю, что это были ваши инструкции. Только три копии… Одна у нас, одна в Управлении, и еще одна в Совете.
– Да, они вышли от меня, – великодушно улыбнулся Немой Монах. – В моей части слишком много штатских.
Полковник отвернулся, чтобы ответить на вопрос конгрессмена. Дэвид Эббот не слушал окружающих, в это время его глаза скользили по колонкам имен: он был встревожен. Эббот был единственным человеком в комнате, кто знал имя. Когда он дошел до последней страницы, в его груди образовалась пустота. Это имя там было!
«Борн, Джейсон Ч. Последнее известное местопребывание: Танкуанг».
Что же, черт возьми, произошло?
Рене Бержерон в отчаянии отбросил телефонную книжку и отошел от телефона. Сейчас он был не в состоянии контролировать свой голос и движения.
– Мы проверили все кафе и бистро, где она бывала хоть раз!
– Нет ни одного отеля в Париже, где был бы зарегистрирован человек, назвавший себя Чарльзом Бриггсом. – подтвердил седоголовый оператор, сидя в утомительно удобном кресле возле второго телефона. – Прошло уже более двух часов. Вполне вероятно, что она убита.
– Но она очень мало знает и ничего не знает про старика.
Модельер вперил свой взгляд в оператора.
– Скажи мне все-таки еще раз, почему ты уверен, что этот человек – Борн? Что ты еще о нем помнишь?
– Не знаю, почему я так уверен. Я только сказал, что это был Кейн. Если бы ты мог описать его поведение в разных ситуациях, это стало бы важным подтверждением моих слов.
– Борн – это Кейн. Мы отыскали его в документах, оставшихся после операции «Медуза». И это одна из причин, почему ты теперь работаешь здесь.
– Если он называет себя Борном, значит, это не то имя, которое Кейн использовал раньше. В составе «Медузы» было некоторое количество людей, не сообщавших свои настоящие имена. Им гарантировалось сохранение инкогнито, поскольку у многих имелось преступное прошлое. Он был одним из них.
– Но почему ты считаешь, что это был именно он? Ведь все, кто был там, в Азии, рассеялись по всему миру. Ты и сам оказался в такой ситуации.
– Я мог бы просто сказать, что он появился здесь, в Сен-Оноре, и такого заявления было бы достаточно, но дело гораздо сложнее. За этой уверенностью стоит очень многое. Мне пришлось наблюдать его в деле. Я был назначен в группу, которой командовал именно он. Все, что тогда с нами происходило, забыть невозможно, как невозможно забыть и этого человека. Этот человек вполне может быть Кейном.
– Рассказывай дальше…
– Нас выбросили с парашютами глухой ночью в секторе, который назывался Танкуанг. Целью нашей группы было освобождение американца по имени Вебб, захваченного вьетконговцами. Мы тогда еще не знали этого, но приказы, которые определяли эту операцию и ее проведение, не оставляли сомнения, что это одна из самых важных операций за все время нашего участия в военных действиях. Даже перелет из Сайгона происходил в ужасных условиях. Дул сильный штормовой ветер, мы летели на высоте тысячи метров, самолет трясло так, что он был готов вовсе развалиться на куски. И при подобных условиях он приказал нам прыгать.
– И вы прыгнули?
– Его оружие было направлено на наши головы. В каждого из нас, когда мы направлялись к люку. Возможно, мы могли погибнуть и там, внизу, но здесь у нас не возникало желания получить пулю в голову.
– Сколько вас было?
– Восемь.
– Вы могли бы обезопасить себя.
– Ты его не знаешь.
– Продолжай, – произнес Бержерон, неподвижно уставившись в стол и пытаясь сосредоточиться.
– Внизу мы собрались, но нас оказалось лишь семеро. Двое, видимо, погибли при прыжке. Удивительно, что я остался жив. Я был самым старшим по возрасту и самым неповоротливым, но отлично знал местность, поэтому меня и взяли на эту операцию, – оператор помолчал, напрягая память. – Менее чем через час мы поняли, что угодили в ловушку. Почти двое суток мы находились под постоянным огнем противника. Как ящерицы, мы пробирались через джунгли, пытаясь оторваться от преследователей… Ночью он всегда уходил один. Там, куда он направлялся, слышались взрывы и стрельба. Он уходил, чтобы убивать. Всякий раз, когда он возвращался, нам удавалось продвинуться еще ближе к лагерю. Иногда мне казалось, что мы – овечки, сами идущие на убой.
– Но почему же вы от этого не отказались? Ведь вы не являлись регулярной армией, и ваше подчинение приказам было до некоторой степени условным.
– Он утверждал, что это единственный способ остаться в живых, и в этом имелась определенная логика. Мы находились далеко за линией фронта, мы нуждались в помощи и снабжении, а чтобы получить все это, мы обязаны были найти этот лагерь и, если удастся, захватить его. У нас не было выбора. Если бы кто-то стал возражать, он бы пустил ему пулю в голову, и все это отлично понимали. На исходе третьей ночи мы наконец взяли этот лагерь и нашли там американца по имени Вебб. Он был еле живой, но еще дышал. Нашли мы и двух человек из нашего отряда, которых считали погибшими. Белого и вьетнамца. Они были вполне здоровыми, и наше вторжение их ошеломило. Оказывается, им заплатили, чтобы заманить нас в ловушку. Точнее – заманить его, как я подозревал.
– Кейна?
– Да. Вьетнамец увидел нас первым и убежал. Белого человека Кейн прикончил. Он просто подошел к нему и снес ему череп выстрелом из пистолета.
– Потом он вывел вас назад?
– Четверых из нас и американца по имени Вебб. Пятеро погибли. Именно во время этого ужасного путешествия назад я много раздумывал, что это за человек. Мне становилось все яснее, почему слухи о том, что он самый высокооплачиваемый наемник среди членов «Медузы», могли соответствовать истине.
– В каком смысле?
– Это был самый хладнокровный человек из всех, кого я только встречал. Чрезвычайно опасный и жестокий. Иногда мне казалось, что эта война воспринимается им совсем по-иному, чем остальными. Он являлся подобием Савонаролы, но религиозные принципы заменил на особую мораль весьма странного свойства, в которой буквально все было сконцентрировано на его собственном «я». Всех людей он воспринимал как личных врагов.
Бержерон расцепил руки, которые до этого были сжаты в кулаки и лежали на столе.
– Минутку! Ты произнес фразу: «Отряд, которым он командовал». Ведь в составе «Медузы» находились и военные. У тебя не сложилось впечатление, что он мог быть американским офицером?
– Американец, возможно, но только не офицер. Это точно.
– Почему ты так уверен?
– Он ненавидел все, что связано с армией. Его презрительное отношение к командованию в Сайгоне было известно всем. На каждом шагу он стремился подчеркнуть, что армия – это сборище идиотов и тупиц.
– Однако при этом он не бросал свое занятие, – заметил модельер. – Вернемся еще раз к началу твоей службы в «Медузе». Ты сказал, что имя Борн он не использовал. А как же его звали?
– Не помню. Как я уже говорил, для многих имена заменялись на клички. Его, например, звали просто Дельта.
– Меконг?
– Нет, я думаю, просто по алфавиту.
– «Альфа, Браво, Чарли, Дельта»? – произнес Бержерон по-английски.
– Иногда Чарли заменялось на Кейн. Оба эти имени начинаются с третьей буквы английского алфавита.
– Ну и что? Он мог выбирать любые имена на эту букву, какие только могли прийти на ум. Какая разница?
– Имя Кейн он выбрал совершенно осознанно! Это было символично! Он хотел, чтобы это было очевидно с самого начала.
– Очевидно, что?
– То, что Кейн должен заменить Карлоса. Подумай сам… «Карлос» по-испански – это Чарльз, по-английски – Чарли. Кодовое имя «Кейн» было поставлено вместо «Чарли» – Карлос. Таким, похоже, был его первоначальный замысел. Кейн должен заменить Карлоса, и он хотел, чтобы Карлос знал об этом.
– А откуда бы Карлос это узнал?
