Идеальная мишень - Абдуллаев Чингиз Акифович (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
– Здравствуй, – услышал он знакомый голос, – будь добр, возьми трубку, если ты дома, а то мне трудно говорить в пустоту.
– Добрый день, – Дронго поднял трубку, – хотя скорее вечер, сейчас, кажется, уже темно.
– В Москве рано темнеет, – вздохнул Владимир Владимирович. – Часть своей жизни я провел у экватора. Там всегда поздно темнело. С тех пор я привык засыпать с наступлением сумерек.
– Странно, – заметил Дронго, – я думал, вы работали только в Канаде...
– Я много где работал, – ворчливо заметил Владимир Владимирович, – когда у тебя будет время, приезжай ко мне, и я расскажу тебе, в каких странах я побывал. Думаю, спустя столько лет этот секрет я могу открыть.
– А когда я приеду, вы снова будете рассказывать мне о Канаде, – засмеялся Дронго, – у вас безотказный психологический самоконтроль. Как только вы хотите сказать мне нечто секретное, сразу срабатывает невидимый рычажок, и вы замыкаетесь в себе.
– Все смеешься, – не обиделся старик, – а ты думаешь, легко в семьдесят лет перестраиваться? Это Горбачеву было легко самому перестраиваться и перестраивать весь мир. А мне трудно, пожалуй, даже невозможно.
– Да, – согласился Дронго, – это правда. Даже мне в сорок очень трудно переиначивать свой образ жизни.
– Это ты насчет своей знакомой? – спросил Владимир Владимирович. Дронго познакомил его с Джил, и молодая женщина осталась в полном восторге от старого разведчика, безупречно владевшего английским и французским, галантного кавалера и остроумного собеседника.
– И насчет нее тоже.
– Очень приятная особа, – заметил Владимир Владимирович, – я бы на твоем месте не раздумывал. Что тебе еще нужно? Деньги у тебя есть, по-итальянски ты кумекаешь. Остается очаровать тещу и получить согласие папы. Хотя, я думаю, для самой Джил это не важно. Она от тебя без ума и так.
– Вы меня утешаете или говорите правду?
– Я тебе объясняю, что нужно делать, – прохрипел Владимир Владимирович, – нужно купить билет на самолет, полететь к ней и сделать предложение. По-моему, вы любите друг друга.
– Жениться? – задумчиво спросил Дронго. – Как вы себе это представляете? Мы граждане разных стран, у нас разное мировоззрение, разные условия жизни. С моей неустроенной жизнью вторгаться в ее будущее... По-моему, нужно быть законченным эгоистом, чтобы так ломать жизнь женщины.
– А по-моему, ты просто ничего не понимаешь в жизни, – рассердился старик, – она тебя по-настоящему любит. Я знаю все твои комплексы. Это из-за Натали?..
Натали погибла в Вене восемь лет назад. Но и теперь воспоминание о ней неизменно вызывало боль. Дронго помрачнел.
– Из-за нее тоже, – сказал он, – вы позвонили, чтобы провести сеанс душевной терапии?
– Нет. Я позвонил по делу. К тебе хотят приехать, скажем так, солидные люди. У них к тебе важное дело. А над моим предложением ты все-таки подумай.
– Какое дело, – не понял Дронго, – и что значит солидные люди?
– Они тебе сами все объяснят. Приедут от меня, сегодня вечером. Если тебя заинтересует – соглашайся. Итак, сегодня в семь вечера. Предварительно еще позвонят.
– Понятно. Ваши бывшие коллеги?
– Не совсем. По другому ведомству.
– Хорошо.
– И учти, они готовы оплатить все твои расходы.
– Надеюсь, – хмыкнул Дронго, – неужели они будут платить мне еще и гонорар?
– Не думаю. Но расходы оплатят. Ты ведь все равно сидишь дома и киснешь. А здесь очень интересный поворот. В общем, сам беседуй и решай.
– Договорились. – Он провел рукой по лицу и с неудовольствием отметил, что сегодня так и не успел побриться. Посмотрел на часы. – Жду их ровно в семь, – сказал он на прощание.
Все случилось именно так, как сказал Владимир Владимирович. В половине седьмого ему позвонили. Передали привет от старика и подтвердили, что через полчаса у него будет гость. Ровно в семь в квартиру позвонили. Дронго пошел открывать дверь. На пороге стоял крепкий широкоплечий человек лет пятидесяти. Коротко остриженные волосы, массивные очки, удлиненное лицо, чуть срезанный подбородок, нос с небольшой горбинкой, умные темные глаза. Рукопожатие было достаточно сильным.
– Романенко, – представился он, – Всеволод Борисович Романенко.
– Очень приятно. – Дронго повесил пальто гостя на вешалке в прихожей, и они прошли в гостиную.
– Что-нибудь будете пить? – спросил Дронго.
– Меня предупреждали, что вы любите чай, – улыбнулся Романенко.
– В таком случае идемте на кухню, – улыбнулся в ответ хозяин, – там удобнее попить чайку.
Он обратил внимание, когда они проходили в кухню, что Романенко прихрамывает на левую ногу. Усевшись за столик, гость с интересом огляделся. Дронго оборудовал свою квартиру не по принципу моды, а по принципу удобства. Поэтому его жилище было своеобразной визитной карточкой вкусов самого хозяина. Рядом с электрическим чайником стояло несколько коробок чая, большая банка кофе. Немецкие ножи покоились в изящной деревянной коробке. Разноцветные ложки и вилки, привезенные из Англии, помещались в висячей подставке. Дронго указал Романенко на стул и включил чайник, усаживаясь напротив гостя.
Романенко ему нравился. В нем ощущался крепкий стержень, внутренняя сила, основанная на чувстве уверенности в собственной правоте. У него были умные и честные глаза человека, словам которого можно доверять. В последние годы это становилось редкостью. Умные все чаще превращались в циников и проходимцев. Дронго был достаточно проницателен, чтобы отличить глаза умного прохвоста от глаз честного человека. Честный, вынужденный порой даже идти на сделку с совестью, стыдился своего поступка, в его взгляде мелькало некое сожаление от содеянного. Взгляд того, кто потерял совесть, светился только торжеством – вот, мол, как мне удалось провести всех вас, вот как я устроился в этой жизни. Романенко был из числа изрядно поредевшего племени чиновников, живущих по законам совести.
– Мне о вас много рассказывал полковник Машков из ФСБ, – начал Романенко, – он сейчас в отъезде, просил передать вам привет.
– Спасибо. Мы знакомы уже много лет. Удивительно, как Машкова терпят в ФСБ. С его взглядами и принципами он давно должен был оказаться вне этого ведомства, где стало принято подстраиваться под «хозяина».
– Профессионалы нужны везде, – заметил Романенко.
– Как и у вас, в прокуратуре, – невозмутимо сказал Дронго, наливая чай своему гостю.
– Мне говорили о вашей проницательности и склонности к подобным эффектам, – засмеялся Романенко. – Вам сказал Владимир Владимирович или вы действительно сами вычислили, что я работаю в прокуратуре?
– Это было несложно, – заметил Дронго. – После звонка Владимира Владимировича я понял, что речь пойдет о консультации по какому-то делу. А так как я могу оказывать помощь совершенно особого рода и случайных посетителей он ко мне не направит, то я мог сделать вывод: гость должен быть представителем правоохранительных органов. Если бы вы работали в ФСБ, вы бы не сказали о Машкове, предпочитая начать разговор с других персонажей. Кроме того, вы произнесли «Машков из ФСБ», то есть подсознательно вы не идентифицировали себя с организацией, где работает полковник. Для разведки вы тоже не подходите. Вам за пятьдесят, на оперативной работе в СВР вас бы не держали. Остается милиция, но я заметил, что вы шли к столу, чуть хромая. Значит, милиция тоже отпадает, там существуют довольно строгие требования, которым нужно соответствовать. Осталась прокуратура. Вычислить несложно, как видите.
– Здорово, – рассмеялся Романенко, – как все просто и убедительно. Я действительно работаю в прокуратуре. Следователь по особо важным делам. В настоящее время возглавляю специальную группу по расследованию хищений в особо крупных размерах. Я давно хотел познакомиться с вами и очень рад, что через свои связи сумел на вас выйти.
– Спасибо. И давно вы работаете в прокуратуре?
– Почти тридцать лет. С тех пор, как закончил юридический факультет Свердловского университета.
