Возвращение Борна - ван Ластбадер Эрик (книги бесплатно без txt) 📗
– И что же это, сэр?
– Нам нужен козел отпущения, Мартин, человек, к которому прилипнет все дерьмо, в результате чего мы с тобой будем пахнуть как розовые бутоны в мае. – Директор посмотрел на своего заместителя испытующим взглядом. – У тебя есть кто-нибудь на примете, Мартин? Можешь ли ты предложить кого-нибудь на эту роль?
Линдрос почувствовал, как в его животе образовался тугой холодный комок.
– Ну же, Мартин, говори! – подстегнул его Директор. – Я жду!
Однако Линдрос по-прежнему молчал. Он был просто не в состоянии разжать губы.
– Что ж, Мартин, в таком случае я скажу за тебя. Конечно же, такая кандидатура имеется, и ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.
– Это доставляет вам удовольствие, сэр?
Вопрос прозвучал косвенным обвинением, но Директор не только не обиделся, а, наоборот, испытал чувство гордости. Уже не в первый раз он убеждался в том, что его мальчики выросли порядочными людьми. Раз они не сдают своих коллег, то тем более не сдадут и его.
– Я говорю о детективе Гаррисе.
– Мы не имеем права поступать с ним подобным образом! – с усилием проговорил Линдрос. Он чувствовал, как в его груди кипит злость, словно пена, вырывающаяся из открытой банки с содовой.
– Мы? А при чем тут «мы», Мартин? Задание было поручено тебе, и я довел это до твоего сведения с самого начала. Так что расхлебывать последствия – тоже тебе.
– Но Гаррис ничем не провинился!
Брови Директора поползли на лоб.
– Лично я в этом сильно сомневаюсь, но, даже если ты прав, кого это волнует?
– Меня, сэр.
– Ну что ж, прекрасно, Мартин. В таком случае ответственность за фиаско в Старом городе и в тоннеле под площадью Вашингтона тебе придется взять на себя. Ты к этому готов?
Линдрос прикусил губу.
– Иного выбора у меня нет?
– Лично я его не вижу. А ты? Эта сука, Алонсо-Ортис, твердо решила вырезать из меня фунт плоти – тем или иным способом. И мне, черт побери, не все равно, кого принести в жертву – какого-то занюханного детектива из полиции штата Вирджиния или моего любимого заместителя! Допустим, ты решил сделать себе харакири, Мартин, но подумал ли ты о том, как это отразится на мне?
– Боже всемилостивый! – воскликнул Линдрос, будучи уже не в состоянии выносить все происходящее. – Каким образом вам удалось в течение стольких лет выживать в этом гадючнике?
– А с чего ты взял, что мне это удалось? – спросил Директор, поднимаясь и надевая пальто.
К монументальному, сложенному из дикого камня готическому зданию церкви Матиаса Борн прибыл без двадцати двенадцать. Следующие двадцать минут он осматривался и привыкал к территории. Небо было чистым, воздух – холодным и бодрящим. Но на горизонте клубились густые тучи, и порывы свежего ветра доносили до Борна запах близкого дождя. Случайные звуки и мимолетные ароматы то и дело будили в его поврежденной памяти обрывки каких-то старых воспоминаний. Борн не сомневался, что когда-то в прошлом уже бывал здесь, но, как ни старался, не мог вспомнить, когда именно и с какой целью. Уже в который раз в его сознании всплыли образы двоих дорогих ему людей, и душу вновь захлестнула боль от утраты – такая сильная, что на секунду ему показалось, будто она способна вернуть к жизни Алекса и Мо.
Непроизвольно застонав, Борн тем не менее вернулся к тому, зачем сюда приехал, продолжив самым внимательным образом осматривать окрестности, желая убедиться, что враг не наблюдает за ним из укрытия.
Когда часы пробили полночь, он подошел к огромному южному фасаду церкви, над которым возвышалась восьмидесятиметровая башня с горгульями – каменными рыльцами водосточных труб в готическом стиле. На нижней ступени крыльца стояла молодая женщина – высокая, стройная и удивительно красивая. На ее длинных рыжих волосах играли отблески уличных огней, а позади, над порталом главного входа, печально взирал высеченный из камня еще в XIV веке лик Девы Марии. Женщина попросила Борна назвать свое имя.
– Алекс Конклин, – представился он.
– Ваш паспорт, пожалуйста, – потребовала она строгим, словно у чиновника иммиграционной службы, тоном.
Борн протянул ей паспорт и наблюдал, как женщина внимательно изучает его, водя по страницам подушечкой большого пальца. У нее были интересные руки: сильные, хотя и тонкие, с длинными пальцами и коротко остриженными ногтями. Такие руки обычно бывают у музыкантов. Женщине было не больше тридцати пяти.
– Откуда мне знать, что вы – действительно Александр Конклин? – спросила она.
– Ниоткуда. Разве человек может быть вообще уверен в том, что знает что-то наверняка? – ответил Борн. – Поверьте, вот и все.
Женщина фыркнула.
– Как ваше имя?
– Оно указано в паспорте.
Она посмотрела на него тяжелым взглядом.
– Я имею в виду ваше настоящее имя. То, которое вам дали при рождении.
– Алексей, – ответил Борн, вспомнив, что Конклин был эмигрантом, русским по национальности.
Женщина кивнула. У нее были правильные черты лица, на котором доминировали зеленые мадьярские глаза и большие, полные губы, обещающие неземное наслаждение тому, кто сумеет завоевать ее благосклонность. В ней ощущались некая напускная строгость и в то же время чувственность конца XIX – гораздо более невинного – века, когда недосказанное зачастую являлось значительно важнее высказанного вслух.
– Добро пожаловать в Будапешт, мистер Конклин. Меня зовут Аннака Вадас. – Сделав приглашающий жест, она добавила: – Следуйте, пожалуйста, за мной.
В следующую минуту они пересекли площадь перед главными церковными воротами и завернули за угол, оказавшись на боковой, плохо освещенной улице. Низкая деревянная дверь, обитая древними железными полосами, была едва различима в темноте. Женщина вынула маленький карманный фонарик, из которого, как ни странно, ударил мощный луч света. Затем, достав из сумочки старинный ключ, она сунула его в замок и повернула – сначала в одну сторону, затем в другую, дотронулась до двери, и от этого легкого прикосновения та бесшумно отворилась.
– Мой отец ждет вас внутри, – сообщила Аннака, и они вошли в просторное помещение церкви.
В колеблющемся свете фонарика Борн сумел разглядеть, что оштукатуренные стены церкви были покрыты цветными фресками со сценами из жизни венгерских святых.
– В 1541 году Буда пала под натиском тюркских орд, эта церковь была превращена в главную городскую мечеть и оставалась таковой на протяжении следующих полутора веков, – стала рассказывать женщина, переводя луч света с одной фрески на другую. – Захватчики вышвырнули отсюда все убранство и утварь, а стены побелили, замазав все эти великолепные фрески. Однако теперь, как видите, все восстановлено в первозданном виде – так, как было в тринадцатом веке.
Впереди Борн увидел тусклый свет. Аннака вела его в северный придел, где располагались несколько молелен. В одной из них, рядом с алтарем, зловещими тенями возвышались саркофаги с останками венгерского короля Белы III и его супруги Анны Шатильонской, которые правили страной в X веке. В нише, служившей когда-то склепом, рядом с высеченным на стене средневековым орнаментом, стоял, закутавшись в непроницаемую тень, человек.
Янош Вадас протянул руку, но, когда Борн сделал движение, намереваясь пожать ее, из мрака угрожающе выступили еще три фигуры. Борн выхватил пистолет, но это его действие вызвало лишь улыбку на лице Вадаса.
– Взгляните на боек, мистер Борн. Неужели вы полагаете, что я снабдил бы вас боевым, работающим оружием?
Борн увидел, что Аннака целится в него из пистолета.
– Мы много лет дружили с Алексеем Конклиным, мистер Борн. Но даже если бы я никогда не видел его, то за последние дни мне удалось хорошо изучить ваше лицо, поскольку оно то и дело мелькает в выпусках новостей. – У Вадаса был настороженный, выжидающий взгляд охотника, темные кустистые брови, квадратная челюсть. В глазах светился неприятный огонек. Очевидно, в молодые годы он являлся обладателем роскошной шевелюры, но теперь, когда ему перевалило за шестьдесят, о ней напоминал лишь треугольный клинышек волос на лбу. – Насколько мне известно, вас обвиняют в убийстве Алексея и еще одного человека – доктора Панова. Впрочем, смерти одного Алексея мне достаточно для того, чтобы приказать уничтожить вас прямо здесь и сейчас.
