Корона клинков (СИ) - Берестова Елизавета (читать книги бесплатно .txt) 📗
Бургомистр чисто механически кивнул. Его внимание сосредоточилось на серебряном легатском перстне, что блеснул на пальце незнакомого мужчины. С этого момента откровения Кемара перестали существовать. Савостия занимал только один вопрос: что изображено на печатке, хотя он не сомневался, из столицы прислали проверяющего.
Зато предполагаемого проверяющего болтовня Кемара, напротив, очень даже заинтересовала. Он подался вперёд и буквально ловил каждое слово.
— Я не понимаю, — проговорил бургомистр, когда, наконец, смог взять себя в руки и отделаться от омерзительного ощущения сжимающейся на горле петли, — чем ты не доволен? За собаку тебе потери возместили сполна, обидчика ты проучил. Чего ж ещё?
Кемар задумался. С его слов выходило, будто он остался полнейшим победителем по всем статьям, а, стало быть, и требовать от городских властей ему нечего.
— А увечье? — воскликнул он.
— Какое ещё увечье, — поморщился Савостий, — ты здоров, как боров.
— Имеется увечье, а то как же! Его мне изменник нанёс. Вот пощупай, коли не веришь.
Кемар нагнул бычью шею и показал на загривок.
— Со всей силы саданул. Кабы не его чёртова палка, он у меня не то что зубов, головы бы не досчитался. Хромал, хромал, а опосля дал по башке. Так что я справедливости требую! Справедливости и защиты. Что получится, ежели кто ни попадя ветеранов войны станет калечить!
— Позвольте полюбопытствовать, — Осокорь (а на стуле для посетителей сидел именно он) поднялся и подошёл поближе, — как именно выглядела палка, которой, как вы выразились, вас саданули по голове?
— Как выглядела, так и выглядела, — зло огрызнулся Кемар, — не вашего ума дело. Не вмешивайтесь, сядьте и ждите, пока люди поважнее вас разговор закончат.
— Это, в смысле, вы? Соотечественник и сподвижник покойного императора?
— Хотя бы, — Кемар развернулся вместе со стулом и смерил незнакомца презрительным взглядом от поношенных дорожных сапог до лысеющей макушки. Савостий разевал рот, как выброшенная на берег рыба, и вяло указывал на правую руку Осокоря. — А вот кто вы такой, нам неведомо.
— Это легко исправить. Мне, конечно, далеко до того, чтобы я мог отрекомендоваться соотечественником и сподвижником императора или регента. Я всего лишь легат Первого Безымянного легиона, — он показал перстень-печатку с переплетёнными змеями. А особые полномочия мои подтверждаются также бумагами, кои я вам с удовольствием покажу.
Лицо бургомистра покинули последние краски жизни. Он поднялся и на ватных ногах вышел из-за стола.
— Прошу вас, господин…
— Марин Туллий, — представился легат, — но я предпочитаю называться Осокорем.
Кемар ошарашено глядел на незнакомца, весьма уютно разместившегося за столом бургомистра, и в голове его всплывали десятки ужасных вещей, среди коих не последние — накладные, с его, Кемара, личной подписью, списанные (и украденные) стройматериалы, а над всем этим нависали жалкие полтора этажа недостроенного храма. Единственным желанием Кемара было неотвязное желание уменьшиться до размеров мыши и шмыгнуть в ближайшую щель.
— И так, каким именно посохом вы получили по голове? — вернул его к действительности вопрос мужчины за столом.
— Чёрным.
— Отлично, — казалось, ответ порадовал высокого гостя, — чёрный с украшениями?
Кемар закивал головой в знак согласия.
— И где это произошло?
— «У Лысого».
— Где? — не понял легат.
— Это гостиницу у нас так называют, — пояснил бургомистр, — вообще-то правильно будет «Приют ветерана».
Осокорь кивнул, выглянул в коридор, и очень скоро кабинет бургомистра пополнился ещё одним посетителем. Савостий посмотрел на разворот плеч вошедшего и безошибочно угадал в нём военного. Для этого не нужно даже было обращать внимание на выправку и армейские ботинки.
— До моего возвращения никого в помещение не впускать и не выпускать, — коротко приказал Осокорь, — если рыпнутся, вреж, как следует, но не калечь.
— Слушаюсь, экселенц!
Молодой солдат широко расставил ноги и загородил собой дверь.
Отыскать «Приют ветерана» не составило труда. Осокорь расставил людей вокруг, а сам отправился поговорить с опрятной женщиной средних лет, отрекомендовавшейся хозяйкой.
— Так они ж съехали, — пожала плечами вдова лысого ветерана, — уже часа три назад. Точно. Я всегда обед накрываю, когда часы на ратуше два отобьют. А эльфы ещё до того отбыли, я им ещё обед с собой завернула.
— И что о них вы можете сказать?
— Да что о них скажешь? Постояльцы, как постояльцы: не шумели, заплатили за неделю вперёд, комнату поле себя в аккуратности оставили. Почаще бы другие так. — Вдова вздохнула, — вам-то они зачем?
— Если я скажу, будто я приятель вашего постояльца, вы мне, конечно не поверите? — Осокорь поставил на стол опустевшую кружку и утёр губы тыльной стороной ладони.
— Не поверю, — согласилась женщина, — у вас во всём облике значительность сквозит, хоть и одеты вы по-простому.
— Я всегда говорю, что женщины бывают гораздо наблюдательнее мужчин, — Осокорь одарил собеседницу широкой восхищённой улыбкой. — Дело-то у меня обыкновенное, разводное. Наш красавец бессовестно покинул жену и скрылся в неизвестном направлении. Мало того, он прихватил с собой нечто, ему не принадлежащее.
При этих словах он выразительно вскинул брови. Можно было подумать как о ларце с драгоценностями, так и о сыне.
— Вот почтенная матрона, оскорблённая в лучших чувствах, страшась позора огласки, наняла вашего покорного слугу, дабы разыскать беглого супруга, поговорить с ним и убедить возвратиться к семейному очагу.
Хозяйка гостиницы покачала головой.
— Разминулись вы, тут уж ничего не поделаешь.
— А они не говорили случайно, куда направляются?
— Нет. Сели на лошадей и уехали, а уж куда, мне не ведомо.
— Ну что ж, — Осокорь встал, взял шляпу, — спасибо за помощь, — да, вот ещё что, чуть не забыл.
Он возвратился от самой двери и снова уселся на то же место.
— Это для отчёта. Моя нанимательница — дама весьма щепетильного нрава и въедлива бывает до колик. — Он обречённо махнул рукой, словно пытался показать, насколько он устал от мелочных придирок богатой и своенравной клиентки. — Она непременно стребует с меня подробный доклад, кто приходил к ейному супружнику, к кому он ходил. Ведь мы с вами люди взрослые, понимаем, небось, что просто так мужья не сбегают. Тут какая-никакая бабёнка замешана. Припомните, может, с ними ещё кто был?
— Нет, никого не было, — ответила вдова, поставив перед Осокорем новую порцию пива, — вдвоём приехали, вдвоём уехали. А знакомцу вашему вообще не любовных свиданий было. Хворал он, — пояснила женщина ещё до того, как Осокорь открыл рот для вопроса, — хворал основательно. Все три дня из номера не выходил. А вот сын его молодец, заботливый малый и воспитанный такой. Хотя я сразу догадалась, что они не из простых. — Добавила она с гордостью.
— Получается, никто к ним не приходил, — задумчиво проговорил Осокорь, — совсем никто. А осёл у них был?
— Осёл? — не поняла вдова.
— Да, осёл, ишак или ещё что-нибудь в таком роде?
— Нет, скотины у них не было. Сегодня с утра лошадей купили, на них и уехали.
— Что за лошади, не припомните?
— Нешто у меня других дел нет, кроме как чужих лошадей разглядывать, — хозяйка махнула рукой, — вот муж мой покойный, тот мимо красивой лошадки спокойно пройти не мог. Обязательно порасспросил бы владельца, откуда и как зовут. А для меня все лошади одинаковые.
— Скольких лошадей, вы говорите, купили ваши постояльцы? — Осокорь расправился со второй кружкой пива.
— Естественно, двух. Сколько же нужно лошадей для пары седоков?
— Это, как посмотреть, достопочтенная хозяюшка, — Осокорь полез за деньгами, — кому вьючная лошадь надобна, кому и подменная. Спасибо, не дали мне умереть от жажды.
Когда легат почти вышел, вдова вновь окликнула его.
— Была одна странность, — сказала она, — только не знаю, поможет вам это или нет. После отъезда в их номере один мужчина обнаружился.
