Символы распада - Абдуллаев Чингиз Акифович (первая книга .txt) 📗
Женщина пробыла наверху достаточно долго. Затем снова раздались ее шаги. Очевидно, она спускалась вниз. Дронго стиснул руку Машкова.
– Пора, – шепнул он, и они вскочили и неслышно прокрались к дверям.
Женщина успела уже сделать несколько шагов вниз по лестнице, спускаясь на второй этаж, когда они шагнули в коридор и Машков включил свет. Перед ними стояла потрясенная Мария Суровцева. В руках у нее был большой пакет, набитый деньгами.
– Вы слишком торопитесь, – сказал Дронго.
– Нет, – потрясенно сказала она, – не может быть.
Машков поманил ее рукой.
– Спускайтесь, Суровцева, – предложил он, – и без глупостей. На этот раз вам далеко не убежать.
Она оглянулась. Потом поняла, что бежать действительно некуда. И незачем, раз она не сможет унести с собой этот пластиковый пакет. Она начала спускаться вниз.
– Вернулись забрать оставшиеся восемьсот тысяч долларов? – вдруг спросил Дронго.
Она вздрогнула.
– Откуда вы знаете, сколько там было денег? Вам Сергей сказал?
– Нет. Просто я видел «дипломат», который вы успели швырнуть на стол. Обычно в таких чемоданчиках хранят ровно миллион долларов для ровного счета. И я подумал, что Хорьков, наверно, хранил в нем именно такую сумму в наличных, когда вы отобрали у него чемодан и перепрятали деньги, за что он вас и избил.
Суровцева пораженно слушала, не в силах что-либо возразить. Машков поднялся к ней, бережно взял из ее рук пакет.
– Вот и все, – сказал он, – идемте за мной.
– Подождите, – остановил его Дронго. – С кем вы приехали? – спросил он у женщины.
Она была, как всегда, красива, но на ее лице не было прежней уверенности. Под глазом горел огромный синяк, нижняя губа распухла, она напоминала сейчас нелепо сделанную куклу, и это более всего лишало ее уверенности. Ничто так не действует на красивую женщину, как внезапная потеря собственной красоты. Она привыкла гордиться своим лицом, привыкла к поклонению и вдруг увидела иронические улыбки стоявших напротив нее мужчин. И хотя они были вызваны скорее ее попыткой забрать деньги, чем ее внешностью, тем не менее ей казалось, что она потеряла часть своего очарования, получив «в подарок» от Хорькова подобную физиономию.
– Я приехала с Валерой, – призналась она, – он ни в чем не виноват. И ничего не знает. Просто он и раньше был в меня влюблен. Я ему позвонила, и он привез меня сюда.
– Что вы ему сказали про ваше лицо?
– Это не ваше дело. Он меня привез, и все.
– Я же все равно спрошу у него. Лучше скажите вы сами, – предложил Дронго.
– Намекнула, что избил пьяный муж. – Она облизнула распухшую губу. – А что мне еще можно было ему сказать?
– Ваш муж уже третий месяц в могиле, – покачал головой Дронго, – и по вашей вине, между прочим. Вы меня поражаете, Суровцева. Вы прямо какой-то лживый демон.
Она пожала плечами и отвернулась. Они вышли из дома, закрыли дверь, прошли до ворот дачи. Там рядом с приехавшими «Жигулями» уже стояла «Волга» оперативников, которые проверяли документы приехавшего.
– Вы Валера? – спросил Дронго у водителя «Жигулей».
– Да, – удивился тот, поворачиваясь к нему. У него были курчавые волосы, большие очки и курносый нос.
– Откуда вы знаете эту женщину?
– Мы с ней в школе вместе учились, – сказал Валера. – А почему вы нас задерживаете?
– Мария Суровцева обвиняется в нескольких убийствах, в организации хищений на государственных предприятиях, – пояснил полковник Машков. И, чуть подумав, добавил: – И в убийстве собственного мужа.
– Мужа? – изумился Валера, поворачиваясь к ней. – Как же так? Ты же сказала...
Она пожала плечами и молча уселась на заднее сиденье «Волги».
– Она его убила, – прошептал Валера и обернулся к Машкову. – Вы же видите, что он сделал с ней?
– Молодой человек, – печально ответил полковник, – муж этой особы погиб два месяца назад, когда нанятый ею мужчина прострелил колесо его автомобиля, за рулем которого он находился.
– Два месяца... – растерянно переспросил Валера. – Два месяца? – Он посмотрел на «Волгу», где сидела Суровцева.
– Вам придется поехать с нами, – предложил Машков. – Один из моих сотрудников сядет к вам в машину.
– Хорошо, – кивнул молодой человек. – Два месяца... – почти простонал он.
– А она вам сказала, что это он ее избил? – спросил Дронго.
– Да. Но тогда кто же... Кто ее так избил?
– Это долгая история, Валера. Садитесь в машину, – предложил Машков и, обращаясь к Дронго, показал на «Волгу». – Наш сотрудник поведет первую машину, а другой сядет к этому парню. Значит, нам придется сидеть вместе с этой стервочкой.
– Ничего страшного, – усмехнулся Дронго. – Надеюсь, она не будет царапаться или кусаться.
Через пять минут они выехали. На заднем сиденье «Волги» разместились Дронго и полковник. Между ними Суровцева. Они выехали на трассу.
– Сигареты у кого-нибудь есть? – спросила женщина, обращаясь к Дронго.
– Курить вредно, – сказал он, – особенно с вашими данными.
– Это вы меня вычислили? – спросила она. У нее были красивые ноги; когда она села в машину, юбка поднялась, обнажив ее гладкие колени. Дронго был довольно грузным человеком, и они оказались гораздо ближе, чем он рассчитывал.
– Не вычислил, а предположил, что вы придете именно сюда, – сказал он, пытаясь отодвинуться.
– Так я и думала. – Она прижала теснее свою ногу к его и проникновенно заметила: – У вас умные глаза. Не то что у этих дурачков, которые меня в больницу повезли. Как только вы вошли тогда в кабинет, я сразу обратила внимание, какие у вас глаза. Вот вы и смогли все разглядеть.
– Я не думал, что вы захотите сбежать.
– Я не убегала, я вернулась за деньгами. А потом сама бы пришла к вам с ними и с повинной.
– Это к ним, а не ко мне, – показал Дронго на Машкова. – Однако вы еще и потрясающая лгунья. Я должен сказать, что впервые в жизни встречаю женщину, которую можно охарактеризовать как абсолютное зло.
– А вы в таком случае абсолютное добро, да? Это вы-то, кагэбэшники?
– Нет. Я вообще не имею к ним отношения. Я эксперт по расследованиям.
– В Чогунаше тоже ваша работа?
– Немного. Но там работала большая комиссия.
– Знаю я эти комиссии. Они бы без вас ничего не нашли. И теперь не найдут, – уверенно сказала она.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего. – Она попыталась сжать губы, но это не очень получалось. И тогда она повернулась к Дронго и четко, по слогам произнесла: – Ни-че-го.
– Можете ничего не говорить, – заметил полковник Машков, – ваш напарник согласился нам во всем признаться.
– Сережа Хорьков? – удивилась женщина. – Вот подленький тип. Меня избивал, а сам сразу лапки кверху. И что вы ему пообещали?
– Полное помилование, – серьезно ответил Машков. – Но это не я обещал. Это наш директор должен был переговорить с Генеральным прокурором страны. Как только согласие прокурора получат, так его сразу и отпустят. Конечно, в том случае, если он нам укажет, где находится второй заряд. Но он клялся, что расскажет все.
– Он расскажет, – зло сказала Суровцева, – он все расскажет. А про деньги свои на Багамах он тоже расскажет? Он там в банке полмиллиона держит, про это тоже расскажет? – зло спросила она, отодвигая ногу от ноги Дронго.
– Он нам много чего расскажет, – строго заметил Машков.
– Не верьте вы ему, не верьте ни единому его слову, – она начала нервничать. – Значит, он на свободе гулять будет, а меня посадят?
– Обязательно посадят, – поддержал игру Дронго. – На вас ведь столько всего висит. В том числе и убийство собственного мужа.
– Да вы что? – разозлилась она. – С ума посходили? Он же убийца, преступник, рецидивист. Как вы можете даже подумать, что нужно отпустить Хорькова. Меня спросите, я вам все расскажу. Все, все. Зачем же меня в тюрьму отправлять? У меня ребенок маленький.
– Вы и так давно не видели своего ребенка, – презрительно сказал Машков. – Вы же сидели в Хельсинки с Хорьковым, ждали, когда оба ящика с грузом туда привезут и переведут вам деньги.
