Боец невидимого фронта - Ильин Андрей (читать книги txt) 📗

И ждать нашего звонка.

Глава консорциума «Сибнефте продукт» ни на что не реагировал. Он тупо смотрел в стену впереди себя, и из его глаз текли слезы.

— Если что — полицейские найдут в спальне следы крови, в саду сумку с одеждой и ножом и мешки из-под цемента, на которых будут отпечатки твоих пальцев. И найдут на дне моря труп твоей жены, с вырванным из твоей шевелюры клоком волос в руке и вцементированным в бетон рядом с ней, случайно оброненным тобой кольцом.

Доказательств твоей вины с лихвой хватит даже для суда присяжных.

Так что…

Ну а если ты попытаешься скрыться, то тебя будет искать Интерпол. И будем искать мы. Ты все понял? Все?.. Тогда до встречи!

Через несколько дней после своего приезда глава консорциума «Сибнефтепродукт» собрал на своей даче своих приятелей-олигархов. Собрал на обычную вечеринку, с далеко идущими целями.

…— Мы должны что-то предпринять, или они задавят нас поодиночке. Это очень серьезные люди, это самые серьезные из всех, с кем мы имели дело, люди.

— Ты не преувеличиваешь?

— А он? — показал хозяин дома на пустое кресло. — Его убили они!

— А я? Или я рассказал вам мало?

Он рассказал действительно много, хотя не все. Не рассказал о главном — об убийстве жены. Он рассказал совсем другую историю — о ее похищении во Франции неизвестными шантажистами.

— Это действительно серьезно, но это касается не нас. Это касается тебя.

— Но лишь до тех пор, пока я сопротивляюсь. Когда они меня сожрут, они возьмутся за вас. И я даже знаю за кого.

Это было уже интересней.

— За кого?

— За Павла.

Все посмотрели на Павла.

— Почему за меня?

— Потому что, когда они приберут к рукам мои перерабатывающие заводы на Каме, им очень захочется забрать твои трубопроводы. Чтобы сэкономить на транспортировке сырья.

Они ребята грамотные, вначале подмяли его, — кивнул на пустое кресло. — Потом, по цепочке, меня. Получается, что следующим будешь ты. И тогда они получат не куски — получат все. Не веришь?

— Не верю! Не смогут они проглотить такой кусок — подавятся.

— Я тоже так думал — думал, я им не по зубам. Пока они не начали меня пережевывать.

— И ты сдался?

— Пока нет. Но сдамся, если вы мне не поможете. Потому что другого выхода у меня нет.

Это было очень сильное заявление. Хотя бы потому, что богатые люди не любят публично признавать свою слабость. А этот… Видно, его действительно припекло.

— Что ты предлагаешь?

— Противостоять им вместе. Или капитулировать поодиночке. Потому что капитулировать все равно придется. Неизбежно. Эта та сила, против которой мы бессильны. Потому что наши деньги бессильны. Лучше пусть они будут компаньонами и «крышей», чем врагами.

Это было самым главным, что он должен был сказать.

И что он сказал.

— Я не призываю вас принимать решение немедленно, но я прошу вас подумать, что каждый из нас и что мы вместе можем сделать в подобной ситуации.

— Возможно, он прав, — сказал кто-то. — Мы слишком долго жили хорошо. И от того покрылись жирком. Кто нам угрожал раньше — мелкие урки?

— Не такие уж мелкие…

— Все равно урки. А эти?..

— Эти не урки. Эти — профессионалы.

— Если наступило время профессионалов, нам поодиночке не выжить.

— А если он ошибается?

— В частностях, может, и ошибается. Но есть тенденция, которую все вы чувствуете. Не можете не чувствовать. Грядет новое перераспределение капиталов. Сверху или снизу — не суть важно. Важно, что наших капиталов.

Возможно, этот наезд был первым пробным шаром. И тогда, вполне вероятно, за ним последуют другие. А раз так, то нужно заранее подумать, что мы сможем предпринять, если кому-то из нас вдруг позвонят и попросят продать акции.

От себя, в качестве первого, в общую копилку, взноса, могу предложить человека в Генеральной прокуратуре…

Плотина сомнений была смыта потоком страха. Нормального человеческого страха.

— Я наведу справки через Министерство внутренних дел… Могу при необходимости поставить под ружье сто-сто пятьдесят вооруженных бойцов.

— Чеченцев?

— Не все ли равно…

Одни из самых богатых людей страны, а возможно, и мира, словно погорельцы или сбрасывающиеся «на беду» работяги, пустили по кругу «шапку». Только бросали они туда не мятые купюры, а «человечков» из прокуратуры, МВД и Безопасности… бросали сотни вооруженных до зубов чеченских и таджикских боевиков, бросали миллионы долларов…

Но только все это было напрасно. Потому что поздно. Слишком поздно…

На севере Западной Сибири, где-то на южных границах Ямало-Ненецкого автономного округа, на предельно низкой высоте, рубя несущими винтами налипающий на иллюминаторы туман, летел вертолет. Летел в обход населенных пунктов. В полетных документах рейс заявлялся как грузовой: из пункта А, где располагались склады Министерства обороны, в пункт Б — дальний военный гарнизон — производился заброс продуктов, горючки и стройматериалов.

Но почему-то в салоне не было видно ни бочек, ни ящиков, ни досок. В салоне на расположенных вдоль бортов скамьях сидели люди, одетые в камуфляж. Семь человек.

— Через десять минут выходим в исходную точку. Будьте готовы, — высунувшись из кабины, предупредил пилот.

— Добро! — крикнул, показав большой палец, первый боец.

Это был командир.

Моторы ровно гудели, люди дремали, уронив на грудь головы, или смотрели прямо перед собой в пол…

— Десятиминутная готовность. Всем проверить снаряжение, — скомандовал командир.

Люди в камуфляже зашевелились, стали поправлять, застегивать, подгонять амуницию.

Вертолет завалился на правый борт. Выровнялся. Резко пошел вниз,

— На месте!

Посадка не предусматривалась: внизу было одно сплошное болото — сядешь, в пять минут увязнешь колесами в трясине и уже не взлетишь. И тогда все — списывай машину вчистую.

Вертолет завис в десятке метров над землей.

Командир открыл люк, высунулся наружу, осмотрелся по сторонам, сверяя местность с картой.

Небольшое озеро; чуть восточнее него вытянутый в форме капли, обращенной к югу, лесной массив, на юго-западной опушке которого триангуляционный знак.

Есть озеро, лес и знак. Все в порядке.

Сбросил вниз мгновенно распустившийся в воздухе трос.

— Первый пошел…

Бойцы вставали. По очереди проходили к люку, пристегивались к тросу и прыгали ногами в пустоту, медленно сползая на «самоспуске» вниз. Коснувшись подошвами земли, отстегивались и быстро отскакивали в сторону.

— Второй пошел…

— Третий пошел…

Последним вертолет покинул командир. Трос подняли наверх, и «борт» пошел по назначенному ему маршруту дальше.

— Да, это тебе не Ницца, — вздохнул один из бойцов, сбрасывая с ног капли воды.

Все промолчали, но подумали также — не Ницца…

В воздухе зазвенела, замелькала, собираясь в прозрачные, обтекающие людей облачка, мошка. Сбитый винтами вертолета в траву гнус поднимался из травы, чуя поживу.

Командир взял азимут.

— Ну что, пошли?

По привычке попрыгали на месте, утрясая снаряжение, прислушиваясь, не звякнет ли пряжка или фляга.

— Вперед.

Шли обычным порядком — полчаса бегом, полчаса быстрым шагом. Через два часа — десятиминутный отдых. И снова — бегом… Скорость держали приличную, потому что шли почти налегке, без оружия и боезапаса.

— Левее десять, — командовал командир.

Голова колонны изгибалась, забирая на десять градусов к западу.

— Теперь прямо…

Через двенадцать часов ходу встали на ночевку. По часам — на ночевку, по ощущениям — на дневку. Потому что светло было как днем. День и был — полярный день.

Нашли более-менее сухое место, раскатали коврики, упали, накрывшись сверху плащ-палатками и маскировочной сетью. На ближайшую высотку выставили дозорного. Который, здесь, в тундре, где на ближайшие сотни километров не сыскать ни единой живой души, был излишеством. Но без которого не спалось.