Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт (книги txt) 📗
Водитель запустил руку под приборную доску и извлек микрофон. Он нажал кнопку и произнес:
– «Абрахам-семь» вызывает диспетчерскую.
– Продолжайте, «Абрахам-семь».
– Достиг места назначения. Пожалуйста, известите груз по телефону.
– Будет сделано, «седьмой». Быстро доехали. Вы и «Абрахам-четыре» должны прибыть к Водолею примерно в одно и то же время.
– Спасибо. Рады стараться.
Три человека вошли в лифт, который шел вниз. Двое из них, постарше, не скрывали своего удивления тем, что совещание назначено в одной из ситуационных комнат в подземелье, а не в самом Овальном кабинете. Лишь заместитель госсекретаря, по-видимому, знал причину. Преимущество нижнего помещения состояло в его оборудовании. Там находились компьютеры и проекционные аппараты, способные выводить визуальную информацию на огромный экран. Линии связи могли соединить Белый дом почти мгновенно практически с кем угодно в любом месте земного шара. Компьютеры перерабатывали гигантские банки данных, вылавливая отдельные факты из огромного объема бесполезных для дела научных рассуждений. Но все это новейшее оборудование окажется абсолютно бесполезным, если обычный человеческий мозг не сумеет найти правильного ответа. Неужели это произошло, задавали себе вопрос пожилые члены группы, молча глядя друг на друга. Если это так, то в вызове президента не содержалось на это никакого намека. Напротив, вызов скорее содержал совсем иное. «Скорпион нисходит» означало нечто, граничащее с катастрофой. Все напряглись, когда кабина лифта замерла на нижнем уровне и ее двери раздвинулись, открыв белоснежный, девственно чистый коридор. Они покинули лифт и зашагали в ногу по направлению к указанной комнате на встречу с президентом Соединенных Штатов Америки.
Президент Чарлз Беркуист ограничился весьма кратким приветствием, и каждый из них понял причину этого. Холодность была чужда натуре коренастого уроженца Миннесоты. Он мог быть жестким, иногда даже очень, но не холодным. Сегодня президент был явно чем-то напуган. Он нетерпеливо махнул рукой в направлении П-образного стола для заседаний в конце комнаты. Напротив, футах в тридцати, на стене был укреплен большой экран. Все трое прошли вслед за президентом и заняли свои места. Перед каждым находилась маленькая настольная лампа на гибкой ножке, освещавшая только разложенные на столе листки бумаги. Эдисон Брукс сел справа от президента, генерал Хэльярд – слева, а самый молодой среди них, Эмори Брэдфорд, устроился так, чтобы иметь возможность обращаться ко всем троим. Такое расположение было вполне логичным: большинство вопросов будет обращено к Брэдфорду, а он, в свою очередь, мог спрашивать любого из тех, кто будет приглашен на совещание. Чуть в стороне от основного стола, ближе к экрану, находился небольшой квадратный столик и два вращающихся кресла, которые позволяли приглашенным поворачиваться и тоже смотреть на экран.
– Вы выглядите усталым, господин президент, – сказал Брукс после того, как все расселись и установили лампы по своему вкусу.
– Я действительно устал, – согласился Беркуист. – Прошу извинить за то, что был вынужден вытащить вас и Мэла сюда в такую мерзкую погоду.
– Поскольку вы решили нас призвать, – заметил с присущей ему прямотой Хэльярд, – я полагаю, состояние погоды окажется самой незначительной из всех наших проблем.
– Вы совершенно правы. – Президент нажал кнопку, вмонтированную слева в крышку стола. – Будьте добры, дайте первый слайд.
Верхний свет погас. На экране в противоположном конце комнаты появились фотографии четырех человек.
– Вы знаете этих людей? – спросил Беркуист и тут же поспешно добавил: – Вопрос не к Эмори. Он-то знает.
Посол и генерал посмотрели на Брэдфорда, после чего перевели взгляд на экран. Первым заговорил Эдисон Брукс:
– Парень справа вверху – Стерн Дэвид, а может быть, Дэниел Стерн, мне кажется. Он ведь из госдепа, не так ли? Один из специалистов по европейским делам. Умный, способный аналитик. Сильный работник.
– Верно, – негромко подтвердил Беркуист. – А как вы, Мэл? Узнаете кого-нибудь?
– Не уверен, – ответил отставной генерал, внимательно изучая экран. – Вон тот, под Стерном внизу справа… Кажется, я его встречал раньше.
– Встречали, – сказал Беркуист. – Ему приходилось бывать в Пентагоне.
– Не могу только сообразить, в какой форме он был и какое у него звание.
– Он не носил мундира, и звания у него нет. Он врач. Ему приходилось выступать в качестве свидетеля в комиссиях по проблемам психических травм военнопленных. Вы были, как мне помнится, на двух-трех таких слушаниях.
– Ну, конечно же. Теперь вспомнил. Он – психиатр.
– Один из ведущих специалистов по вопросам поведения в стрессовых ситуациях, – пояснил Брэдфорд.
– Как это понимать, – спросил посол, – «поведение в стрессовых ситуациях»?
Эти слова, казалось, поразили советников. Старый вояка наклонился и спросил у заместителя госсекретаря:
– Вы полагаете, что здесь существует связь?
– С Парсифалем?
– С кем же еще, черт побери! Ну так есть связь?
– Есть. Но дело сейчас не в ней.
– А в чем же? – с тревогой в голосе поинтересовался Брукс.
– В специальности Миллера. Его зовут Пол Миллер. Я не думаю, что его связь с Парсифалем имеет отношение к его профессиональным занятиям.
– Слава богу, – пробормотал генерал.
– Так в чем же тогда дело? – нетерпеливо гнул свое дипломат.
– Позвольте мне, господин президент, – сказал Брэдфорд, не сводя глаз с Верховного главнокомандующего.
Беркуист молча кивнул. Заместитель госсекретаря повернулся к экрану.
– Два человека слева, если смотреть сверху вниз, это Джон Филип Огилви и Виктор Алан Даусон.
– Даусон – юрист, – подхватил Эдисон Брукс. – Мы никогда не встречались, но мне доводилось читать его материалы. Он просто великолепен в ходе подготовки международных договоров – обладает особым чутьем там, где дело касается иностранных юридических систем и тонкостей их толкования.
– Блестящий человек, – мягко согласился президент.
– Последний из четырех, – торопливо продолжил Брэдфорд, – являлся отнюдь не меньшим специалистом в своей сфере деятельности, без малого двадцать лет он работал тайным агентом и считался одним из самых крупных экспертов в тактике проведения секретных операций.
От внимания советников не ускользнуло то, что заместитель госсекретаря использовал прошедшее время. Они переглянулись и посмотрели на президента Беркуиста. Уроженец Миннесоты кивнул утвердительно.
– Они мертвы, – сказал президент и принялся нервно массировать пальцами надбровья. – Все четверо. Огилви погиб четыре дня назад в Риме от пули, адресованной не ему. Обстоятельства смерти понятны. Смерть других – отнюдь не несчастный случай. Они были убиты здесь, в Вашингтоне. Даусон и Стерн – вместе, Миллер – на расстоянии двадцати миль от них примерно в то же время.
Посол наклонился вперед, не отрывая взгляда от экрана.
– Четыре человека, – возбужденно проговорил он. – Один – специалист по европейской политике, второй – юрист, работавший в области международного права, третий – ветеран секретной службы с большим тактическим опытом и, наконец, четвертый – психиатр, признанный эксперт по вопросам поведения в стрессовых ситуациях.
– Довольно странное сочетание, – заметил генерал.
– Между ними существует связь, Мэл, – сказал Брукс. – Они связаны друг с другом помимо Парсифаля. Ведь я прав, господин президент?
– Эмори все объяснит, – ответил Беркуист. – Он принял на себя ответственность, вот пусть и объясняет.
Взгляд Брэдфорда красноречиво говорил, что объяснения, конечно, его дело, но ответственность, бесспорно, лежит на всех. Тем не менее его медленный вздох и подчеркнутое спокойствие в голосе свидетельствовали о том, что он ожидает самого худшего.
– Все трое были разработчиками стратегии в Службе консульских операций.
– Коста-Брава. – Слова посла, произнесенные шепотом, прозвучали в комнате как удар грома.
