Тени Королевской впадины - Михановский Владимир Наумович (серия книг .TXT) 📗
Суда стояли довольно кучно. Почти механически Миллер читал их названия: «Тильбек», «Атен», «Дейчланд»… Чуть поодаль возвышалась серо-зеленая громада трансатлантического красавца «Кап Аркона».
Слишком хорошо зная повадки эсэсовцев, Миллер все время ждал выстрела в спину. Очень хотелось обернуться, и лишь большим усилием воли он заставил себя не делать этого.
Суда, между которыми воровато пробиралась «Виктория», были разнокалиберными, но на каждом из них находились охранники-эсэсовцы, и каждую палубу, специально огороженную, заполняли люди.
«Виктория» шла неуверенно, какими-то судорожными рывками, – сказывалось отсутствие у Миллера опыта судовождения. Эсэсовцы, видимо, приписывали зигзаги суденышка тому, что капитан смертельно перепугался, и гоготали, поигрывая автоматами.
Когда «Виктория» шла мимо низкого борта «Тильбека», Миллер заметил на палубе за оградой какое-то движение. К решетке кто-то метнулся, изможденное лицо приникло к железным брусьям, и хриплый голос проговорил, задыхаясь:
– Эй, кто бы ты ни был!.. Передай там, на воле… Мы – заключенные из концлагеря Нейенгамме… Фашисты вывезли нас сюда, чтобы уничтожить!..
Послышалась короткая автоматная очередь, и голос умолк. Миллер видел, как тело заключенного медленно сползало вдоль решетки…
С других палуб тоже послышались выкрики, но выстрелы эсэсовцев оборвали их.
Теперь Миллеру стала ясной вся картина.
Нейенгамме!
Он знал этот лагерь.
Погибший при бомбежке комендант лагеря, в котором служил Миллер, называл Нейенгамме «параллельным предприятием». Эти два лагеря находились, опять-таки говоря его словами, «в творческом содружестве». Руководство ездило друг к другу в гости для обмена опытом и новинками в «наиболее рациональной постановке дела».
Лагерь Нейенгамме располагался в трех десятках километров от Гамбурга. Это было образцовое заведение.
Начать с того, что исключительно удачно было выбрано местоположение лагеря. Его построили в долине, где постоянно – зимой и летом – дули пронзительные, сырые ветры. Они уносили эфемерные жизни заключенных вернее, чем пули, побои, болезни и голод. Вернее, а главное – дешевле.
Лагерь Нейенгамме начал функционировать в 1940 году, когда все сильнее разгоралось пламя второй мировой войны. Теперь – весна сорок пятого. Комендант Нейенгамме рассказывал ему недавно, что за пять лет существования лагеря через него прошло примерно сто тысяч заключенных, в том числе тринадцать с половиной тысяч женщин.
Комендант хвастался высоким «коэффициентом полезного действия» своего лагеря: уничтожено более сорока тысяч заключенных.
«По профилю» Нейенгамме и его лагерь совпадали: и в том, и в другом содержались в основном военнопленные. В Нейенгамме можно было встретить чехов и югославов, французов и поляков. Но больше всего было русских: пятнадцать тысяч военнопленных и примерно тридцать пять тысяч гражданских. Комендант Нейенгамме жаловался, что русские сильно «затрудняют работу», и поделился своим опытом: русских – как пленных, так и гражданских – лучше уничтожать, не регистрируя их в качестве заключенных, так меньше возни.
Все это молниеносно пронеслось в голове Миллера, пока он лавировал между судами.
Миллер замешкался с очередной командой мотористу, и «Виктория» бортом задела баржу, также до отказа набитую заключенными. Оттуда, как по команде, послышались крики – смертники называли лагеря, откуда их привезли:
– Любек!..
– Штутгоф!..
– Заксенхаузен!
– Равенсбрюк!
И снова выкрики обрываются выстрелами…
Миллер не мог не отметить про себя широту и размах проводимой акций.
Впереди уже маячил свободный морской простор, и «Виктория» смогла увеличить ход. Миллер вытер вспотевший лоб, и в тот же момент одиночная пуля тенькнула рядом с ним, расщепив деревянный поручень. Отлетевшая щепка больно впилась в щеку, Миллер тронул пальцем: кровь. Вслед за тем еще несколько пуль ударило в капитанский мостик. Эсэсовцы словно забавлялись, сужая круг смерти вокруг Миллера. Ударила пушка, вздыбив фонтан пенной воды рядом с бортом «Виктории».
Теперь ясно: они просто решили немного поразвлечься, уничтожив живую убегающую мишень…
Боже, каким же наивным идиотом был он несколько минут назад! Разве его коллеги эсэсовцы могут оставить в живых свидетеля такой акции?..
Следующий снаряд настиг «Викторию», когда она уже покинула строй судов. Взрыв вырвал мачту, которая рухнула, увлекая за собой немецкий флаг.
В этот критический момент из-за туч вывалилась целая стая самолетов. Они шли со стороны солнца, и рассмотреть их было трудно. Судя по реакции на судах, это были самолеты союзников.
Обстрел «Виктории» прекратился: эсэсовцам было теперь не до нее. Увлеченные охотой, они прозевали появление самолетов противника.
Появление вражеской авиации здесь, в пустынной частя моря, где бомбить-то, собственно говоря, нечего, да еще средь бела дня, было ошарашивающе неожиданным.
Первая эскадрилья самолетов снизилась и на бреющем полете пронеслась низко над морем, поливая корабли свинцом. «Викторию» они, видимо, сочли мелочью, недостойной внимания.
Миллер в четыре прыжка покрыл расстояние до рубки и рванул дверь.
Смуглолицый капитан сидел у стола, покуривая. Перед ним возвышалась горка измятых окурков. Увидев Миллера, капитан вскочил с места, прошипел, вырвав изо рта сигарету:
– Обратно, идиот! Вы демаскируете меня и весь экипаж. На мостик!
– Самолеты налетели, нас обстреливают…
– Я не глухой. По-моему, такой тарарам – слишком большая честь для моей скорлупки. Они бомбят немецкие суда… Нужно улепетнуть, пока господь предоставляет нам такой шанс. – И Педро вышел на палубу.
«Снять немецкий флаг!» Еще несколько четких команд, отданных без излишней поспешности, и корабль, наращивая скорость, двинулся прочь от опасной зоны, никем не преследуемый.
Пока несколько матросов возились, избавляя судно от остатков мачты, вырванной снарядом, Миллер немного пришел в себя. Между тем в воздухе вслед за истребителями появились бомбардировщики.
Один из самолетов отделился от общего строя.
– Что ему нужно? Он же видит – у нас нет немецкого флага! – воскликнул Миллер. – У вас есть какой-нибудь другой флаг?
– У меня этого тряпья полный комплект.
– И английский есть?
– Конечно.
– Так давайте его выбросим!
– Нам теперь поверит только глупец, – отрезал капитан.
Самолет развернулся, делая заход. Теперь его намерения не оставляли никаких сомнений.
– Какое варварство – обстреливать мирное рыболовецкое судно, – пробормотал Миллер.
Капитан лишь усмехнулся.
Первая бомба небольшого калибра упала далеко перед носом корабля. Миллер испуганно шарахнулся и присел за толстым бунтом каната.
Матросы выполняли команды капитана и не обращали на окружающее, казалось, никакого внимания.
«Низшая раса, – подумал Миллер. – Они не отдают себе отчета в ценности жизни как таковой».
– Можете спуститься в трюм, там безопаснее, – предложил ему капитан.
Миллер пожал плечами:
– Какая разница, где погибнуть?
Он отчаянно трусил, но ему не хотелось окончательно пасть в глазах капитана и матросов.
– Уйдем, – успокоил его капитан, – и не из таких передряг выходили. Нас преследует один самолет. Кроме того, похоже, он отбомбился.
– Совсем обнаглели, канальи! – Миллер с тревогой наблюдал, как английские самолеты преследуют суда.
Тревога была не напрасной: капитан ошибся, предполагая, что самолет, увязавшийся за ними, отбомбился.
Убедившись, что пулеметный обстрел не принес суденышку существенного вреда – капитан умело бросал его из стороны в сторону, – пилот изменил тактику. Он заложил крутой вираж, на выходе из которого от самолета отделилась целая серия зловещих черных капель.
Миллер со страхом следил за летящими вниз бомбами. Впечатление было такое, что все они нацелены прямо на него. И никуда от них не убежать, не спрятаться…
