Игра на вылет - Ильин Андрей (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Я сделал последние три шага и взялся за ручку. Двое из наблюдавших за мною шпиков придвинулись ближе. И женщина с коляской, похоже, тоже решила сходить за продуктами. Видно, она вспомнила, что молоко у нее дома прокисло и хлеб зачерствел.

Ну-ну. Окружайте меня. Тесните. Тяните свои служилые пальцы к моему беззащитному кадыку. Успевайте.

Если успеете.

Я потянул ручку на себя, шагнул внутрь, в полутемный тамбур между двумя, наружной и внутренней, дверями. Я шагнул в миг, который решал все. Наружная дверь закрылась.

Мгновенно распахнув плащ, я сбросил его со спины, одновременно вывернув на левую сторону рукава. На голову нацепил парик, на подбородок налепил жиденького вида бороденку. Глаза занавесил плюсовыми, расколотыми в одном месте очками.

А поосторожнее нельзя! — ворчливо вскричал я, открывая дверь на... улицу. Ту самую, только что захлопнувшуюся, еще подрагивающую пружиной, еще гудящую от удара. — Никакой внимательности. Все спешат, бегут под ноги не глядят. А под ногами, может, живые люди...

Только это мгновенное перевоплощение обещало мне (не гарантировало, только обещало!) спасение. Несколько секунд, хотя нет, вру, не несколько, а ровно пять секунд, потребовалось мне, чтобы превратиться из среднего роста, среднего возраста, невнятного вида мужчины в ниже среднего, преклонных лет, характерного, а точнее характерного облика, пенсионера. Чудо свершилось. Зашедший в проем дверей Резидент исчез. Испарился в мгновение ока, не оставив даже следа. Даже характерного запаха серы и паленого козлиного волоса.

Этого «мгновения ока» я и добивался во время многочасовых предварительных тренировок. Пауза свыше пяти секунд приравнивалась к провалу. Шестая секунда разделяла вхождение в дверь одного человека и выход из нее другого на два самостоятельных события. Один зашел — захлопнул дверь, другой спустя некоторое время открыл — вышел. Последующее сопоставление очередности событий могло натолкнуть моих преследователей на ненужные мысли. Слишком рано натолкнуть. Опасно рано.

Нет, никаких «спустя некоторое время»! Только одновременно. Один зашел, когда другой вышел! У наблюдавших за дверью должно было создаться впечатление, что они, эти два (настаиваю, два!) прохожих столкнулись в узком проеме входного тамбура. И один, тот, что послабее, проиграл силовое единоборство, по поводу чего и возмущался, потирая ушибленное плечо, на крыльце магазина. Наблюдатели, докладывая наверх, должны были побожиться, что видели одновременно двух человек: отброшенного к косяку старика и мелькнувшую в полумраке тамбура тень убегающего Резидента.

Более того, они это, уверен, и видели! Наше зрение не всегда отображает реальность. Иногда оно идет вслед воображению. Кто из нас не «узнавал» в каждой второй проходящей мимо прохожей ожидаемую возлюбленную только оттого, что очень хотел ее увидеть! А любимая меж тем была совсем в другом месте и совсем с другим. Точно так же сыскари, увидевшие начальное действие, не могли не продолжить его в своем воображении. Они заметили быстро шагнувший в дверь объект — и тут же вышедшего ему навстречу старика. Остальное они не увидели. Остальное — что объект прошел внутрь, наверное, даже наверняка, стремясь к запасному или грузовому выходу, — они придумали. И ничего другого они придумать не могли! Они были устремлены вперед и думали о том, что там, за дверями, а не о том, что рядом. Поэтому даже не рассматривали внимательно человека, вышедшего им навстречу.

— Это что же это за молодежь! — орал я, шаркая ногами от магазина и пытаясь хватать шпиков за рукава, чтобы посетовать им на современные нравы. — Это как же так может быть! Здоровый лоб бежит, ни на кого не глядя, и чуть не топчет годящегося ему в деды инвалида. Это зачем это я клал за таких жизнь и здоровье на огневых и трудовых фронтах? Вот вы бы не спешили, а послушали, что вам скажет поживший на свете человек...

Но меня не слушали, отделываясь вежливыми по форме, но безразличными по содержанию отговорками вроде: «Бывает дед. Извини, дед, не до тебя».

И слава Богу, что не слушали! И слава Богу, что не до меня! Интересный бы вышел конфуз, надумай торопящиеся к магазину топтуны посочувствовать зашибленному дверями дедушке.

А раз мое стариковское горе никого не затронуло, ни в ком не вызвало сострадания, раз всем было на меня наплевать, мне пришлось шаркать дальше, к ближайшей арке, за которой был мой двор и мой подъезд.

А все почему? Потому, что плохо воспитывали молодежь в детстве. Не приучили к уважительному отношению к пусть даже напяленным на скорую руку сединам. Ведь сколько раз и дома, и в школе внушали — не проходите мимо стариков, обращайте на них внимание. Так нет, все как об стенку горох! Вот теперь пусть на себя пеняют.

В общем, не признали меня сыскари. И не должны были. И дело даже не в парике, не в очках, не в гриме, не в вывернутом, поменявшем свой фасон, цвет и человеческий облик плаще. Дело в перевоплощении. В актерском, если хотите, мастерстве. В том, как я, согнувшись в три погибели и сразу потеряв четверть роста, шел. Как, специфически поджевывая губами, проговаривал слова. Как наклонял голову. Как смотрел. Как дышал. Как поправлял очки.

Дело в образе.

В подавляющем большинстве случаев мы узнаем человека не по внешнему облику, а по манере поведения, движениям, жестикуляции. Вот их-то, а не цвет волос я сменил в корне. Я мог оставаться в своих волосах, со своим лицом, я мог быть голым, и все равно я стал бы другим. Этому, в долю секунды преображению из одного человека в другого, нас учили. Не так, как студентов театральных училищ. Так, как разведчиков. То есть много доходчивей. И совсем с другими мотивациями. Мы не премьеры, нам всеобщее поклонение, аплодисменты, переходящие в овации и обмороки поклонниц в первыл рядах, не нужны. Нам нужен тихий, незаметный — вот именно незаметный — успех. На звание народных мы не претендуем. Нам хотя бы на звание живых наиграть.

В первом же подъезде я зашел в лифт и, отправив его на верхний, чтобы подольше ехать, этаж, второй раз сменил облик. Личину деда я сбросил. Оставаться в ней дольше было небезопасно. Еще десяток-другой минут, и спохватившиеся топтуны, не нашедшие растворившийся в воздухе объект, вспомнят о неприметном, буквально вывалившемся им под ноги старичке. Вспомнят и перероют все окрестности в его поиске. Пора старичку на покой. Для его же и заодно моей пользы.