Символы распада - Абдуллаев Чингиз Акифович (первая книга .txt) 📗
– Правильно, – кивнул Сириец, – семья – дело хорошее. У тебя какой сейчас доход в месяц?
– Да тысячи две-три заколачиваю, – осторожно признался Сухарев.
Он работал в акционерном обществе, которое тоже принадлежало Сирийцу. Они занимались поставкой финской бумаги на рынки России. Сухарев работал начальником службы безопасности и фактически просто выколачивал деньги из должников, получая неплохой процент.
– А мне говорили, что ты семь-восемь получаешь, – добродушно заметил Сириец.
– Да откуда такие бабки? – возмутился Сухарев. – Ну, может, пять-шесть, но не больше.
– Ладно, ладно. Я тебе не налоговая полиция. Ты мне не трепись, – махнул рукой Сириец.
Приехав в ресторан, они сразу прошли в отдельный, специально приготовленный для них кабинет. И там Сириец строго сказал Сухареву:
– Есть дело, Сухой. Надежное дело. И человек мне нужен очень надежный. Такой, как ты.
– Конечно, – согласился Сухарев.
– Груз будет у нас небольшой, – продолжал Сириец. – Его нужно переправить туда, к нашим, в Финляндию. А потом погрузить на пароход. Ну, в общем, все как обычно.
– Сделаем, – улыбнулся Сухарев. – У меня на границе все куплено. И пограничники, и таможенники. Когда одну неделю не появляюсь, они уже скучают. Привыкли к моим «подарочкам».
– Груз очень важный, – строго сказал Сириец, – головой за него отвечаешь. Если что-нибудь случится, я с тебя лично спрошу.
– Как полагается, – согласился Сухарев, – порядки знаем.
– И про груз никому ни слова, – жестко сказал Сириец, – даже своей Наде. Никому, ты понял?
– Конечно. Когда нужно ехать?
– Я тебе скажу. Может, завтра. А может, послезавтра. Ты точно уверен, что сумеешь пройти границу без осложнений?
– Да, конечно. Меня же там все знают. Сколько контейнеров перевез в разные стороны. Там одна женщина есть, начальник смены в таможне, она вообще в меня влюблена. Бросай, говорит, свою Надю и переходи жить ко мне.
– Вот в ее смену и переедешь. Все документы оформим как полагается. И запомни, Сухой, – пока груз на пароход не будет погружен, за него ты отвечаешь. Только ты.
– Я один поеду?
– Нет, поедут наши ребята. Федор встретит тебя в Хельсинки. А с тобой еще один типчик поедет. Но это так, для страховки.
– Какой типчик?
– Иностранец. Владелец груза.
– Все ясно. Доставлю в лучшем виде, – кивнул Сухарев. Он уже предвкушал роскошный обед и клюквенную настойку, которую подавали в «Храме». Но был разочарован.
– Ладно, – закончил разговор Сириец, – можешь ехать. Моя машина тебя отвезет. И запомни – никому о нашем разговоре ни слова.
Обратно Сухарев ехал с понятным чувством легкой обиды. Мог бы и пригласить пообедать, разочарованно думал он. Деньги изменили Сирийца. Впрочем, такие деньги испортят кого угодно. Нужно будет заехать по дороге в какой-нибудь ресторан. Он только сейчас почувствовал, что проголодался.
Москва. 5 августа
После совещания у него нашлось еще много всяких дел. Он закончил работу в половине девятого вечера, когда другие сотрудники уже ушли. По натуре Манюков был человек демократичный, он старался не мучить своих людей излишним рвением. Виктор Федорович Манюков не работал раньше не только на какой-нибудь ответственной работе, но и вообще не мог себе представить, что будет сидеть в кабинете бывшего заведующего Международным отделом ЦК КПСС и помогать самому Президенту определять внешнюю политику страны.
Манюков был из того набора демократов, что участвовали в демократическом движении в первой волне конца восьмидесятых. Он работал тогда заведующим кафедрой истории в Тульском университете и даже не предполагал, куда вознесет его эта волна. Сначала с триумфом победил на выборах в народные депутаты СССР, когда противостоявший ему секретарь райкома был неожиданно и серьезно скомпрометирован появившимися в центральной печати статьями о его махинациях. Скандал замять не удалось, дело расследовала специальная комиссия. Правда, она ничего не нашла, а секретарь райкома, получив сердечный приступ, отправился в больницу, но тем не менее на волне тех разоблачений, которые сотрясали страну в конце восьмидесятых, успех Манюкова был весьма симптоматичен.
Конечно, он сразу примкнул к межрегиональной группе депутатов, выдвинувших своим лидером будущего Президента. Манюков уже тогда выделялся основательностью и здравостью суждений. Он не старался раньше других высказать свои мысли, не навязывал свое мнение другим. Скорее наоборот, умение выслушивать людей, умение слушать было привито ему еще в годы работы на кафедре, когда приходилось принимать бредовые ответы студентов.
После развала страны Манюкову предложили высокий пост заместителя помощника Президента по международным вопросам. И он сразу же согласился. К тому времени работавшая в Москве дочь уже успела выйти замуж. Вместе с женой и сыном бывший завкафедрой перебрался в столицу и получил небывалый для себя подарок в три комнаты в престижном, бывшем цековском, доме. Казалось, сама судьба благосклонна к Виктору Федоровичу.
Буквально через полтора года помощник Президента провинился, уличенный в отношениях с опальными чиновниками, которых Хозяин удалил от двора. Его с треском сняли, а на его место был рекомендован Манюков, исполнительный, дисциплинированный, выдержанный человек. Президент был вполне доволен его работой.
Сегодняшнее совещание повергло Манюкова в шок. Он никогда раньше и не представлял себе, что подобное оружие возможно. С ненавистью подумал он о прежней системе: значит, они готовы были пойти даже на такие меры для победы в атомном противостоянии. Манюков никогда не был членом партии, и его с огромным трудом утвердили заведующим кафедрой истории. Считалось, что историки обязательно должны быть коммунистами. Но в восемьдесят седьмом году это оказалось уже не столь обязательно.
Он приехал домой в подавленном настроении, отказался от ужина и заперся в своем кабинете, где улегся на диван и довольно долго пробыл в состоянии оцепенения, пока жена не сообщила ему, что приехали дочь с зятем. Пришлось подниматься с дивана. В отличие от оболтуса сына, которого с трудом удалось освободить от армии, устроив на работу во вневедомственную охрану, дочь радовала отца. Она с отличием закончила институт иностранных языков, работала в Институте США и Канады, где и познакомилась с Сашей. Он к тому времени был одним из ведущих сотрудников института, после возвращения из двухлетней командировки в США, где работал в ООН. Молодые люди сначала встречались, а потом поженились с одобрения родителей. Сашин отец умер, когда сын заканчивал институт. Он был военный, генерал, и Манюков гордился таким родством. Они были женаты уже восемь лет, и у них было двое детей.
Зять всегда помогал ему советами в особо трудных ситуациях. Именно он настоял в восемьдесят девятом, чтобы Манюков согласился на выдвижение в депутаты. Именно он посоветовал тестю идти работать в аппарат Президента. К тому же Саша организовал солидное дело, совместное предприятие, которым занимался его брат и которое приносило солидную прибыль.
Манюков вышел к родным с опухшим лицом. Сына, как всегда, не было дома. Дочь привезла внуков, семилетнего мальчика, похожего на Сашу, и пятилетнюю девочку, почему-то тоже похожую на Сашу. Тем не менее Манюков любил внуков больше всего на свете. Он обрадовался и впервые за вечер улыбнулся.
– Почему так поздно? – спросил он у зятя. – Уже десять часов вечера.
– Света только недавно приехала, – пояснил зять, – мы с семи ее ждали. У нее какие-то дела с мамой, вот она и решила приехать. Вы не беспокойтесь, Виктор Федорович, мы скоро уедем.
– Вот еще глупости, – вздохнул Манюков, – я не из-за этого беспокоюсь. А из-за вас, из-за детей. Им же спать нужно, мальчику в школу рано вставать.
– Сейчас же каникулы, – засмеялся зять, – какая школа. Вы, видимо, совсем заработались у себя на Старой площади.
– Да, – сконфуженно признался Манюков, – действительно каникулы. Я совсем забыл.
