Квест - Акунин Борис (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗

А предшественников у Самсона было много. Они жили во всех частях света. Их кропотливая, муравьиная работа длилась веками и даже тысячелетиями.

Разрозненные, часто случайные открыватели тайн мозга именовали себя по-разному: жрецами, колдунами, знахарями, ведунами, алхимиками. В Якутии, где юный Самсон впервые столкнулся с этой породой людей, их называли «шаманами». Впоследствии Фондорин выискивал носителей знания намеренно – и находил их почти всюду, куда бы ни попадал.

Первым в истории науки Самсон додумался собрать рассеянные по свету и тщательно оберегаемые кусочки общей мозаики воедино. А уж затем, объединив их, сопоставив и поняв, чего недостаёт, двигаться дальше.

В доме профессора Фондорина хранилась богатейшая коллекция особенных растений, минералов и грибов, имевших прямое касательство к предмету исследования. В подвале был устроен виварий, где в стеклянных коробах сидели тупоголовые саламандры, урчали бородавчатые жабы, дремали меланхоличные змеи и сновали разноцветные ящерицы. Каждый из образчиков флоры и фауны мог внести – соком ли, плесенью ли, слизью, ядом, испражнениями либо экстракцией – свой вклад в составление Конституции Мозга. Так учёный окрестил суммарную формулу, с помощью которой было бы возможно систематизировать законы управления этим природным механизмом.

Всякий человек, обладающий чрезмерно развитым умом и мало развитыми чувствами, склонен к излишней схематизации. Таков был и наш герой. Например, он искренне полагал, что все элементы мироздания – не только вещества, но явления и даже чувства – можно и должно разложить на формулы. Известно ведь, что разлитие желчи вызывает приступ злобливости, что веселящий газ способен рассмешить даже ипохондрика, а некоторые мухоморы сводят с ума. Разве не является всё это прямым подтверждением химического происхождения наших реакций и эмоций?

Профессор начал с того, что разработал несколько снадобий, способных усилить ту или иную полезную функцию. Так появились порошок для улучшения настроения, мазь для обострения умственных способностей, эликсир бесстрашия, концентраторы зрения, слуха и обоняния.

Затем Фондорин занялся более мудрёной задачей. Обуреваемый вечной жаждой новых познаний, накопление которых требовало много времени, он решил создать вещество, помогающее мозгу впитать некую сумму сведений разом, то есть не постепенным накоплением, а за счёт мгновенной химической передачи. Работа над веществом заняла целый год. Оно получило имя «Гнозис». Историю создания этого удивительного эликсира, пожалуй, стоит рассказать подробнее. Не для пользы науки, а чтобы дать пример фундаментальной дотошности Самсона, его неотступного упорства в преследовании цели, которая всякому другому показалась бы недостижимой.

За основу учёный взял слизь морской жабы Bufo marinus, что водится в Новой Гранаде. У колдунов племени чоко, которое хранит множество секретов, доставшихся в наследство от древних ацтеков и индейцев майя, существует ритуал. Во время священнодействия колдун облизывает жабу, отчего обретает дар видеть и знать вещи, неведомые простому смертному. Произведя исследование, Фондорин установил, что гланды морских жаб выделяют некую секрецию, которая обладает способностью многократно обострять восприимчивость правого мозгового полушария, однако столь же резко ослабляет инстинкт самосохранения, что нередко побуждает впавшего в транс колдуна наносить себе увечья, вплоть до смертельных. Действие буфотоксина (так учёный назвал экстракт жабьей слизи) требовалось чем-то смягчить.

Действуя в соответствии с принципом similia similibus, [129] он стал пробовать иные яды – однако не возбуждающего, а паралитическо-замедляющего воздействия. Требуемый эффект дало прибавление яда лягушки кокои, которым индейцы смазывают иглы своих стрел.

К тому времени Самсон уже давно оставил Южную Америку и воротился на родину. Труды над «Гнозисом» остановились, потому что исходный материал иссяк. Лягушьего яда оставалось ещё достаточно, ибо доля этого ингредиента в эликсире была незначительной, но запас морских жаб подошёл к концу. Молодой человек думал уж снова отправляться в устье реки Рио-Атрато (и отправился бы, потратив на путешествие год иль два), но, как гласит поговорка: не ищи далёко, не летай высoко.

До сведения Фондорина, нарочно собиравшего подобные легенды, дошёл слух, что в глухих болотах Приуральского края, хоть и редко, можно повстречать земноводное, которое местные жители зовут «жаба-ага». С незапамятных пор ведуньи и знахарки используют её слизь для лечения порчи и лихобесия, а попав в злые руки, слизь бывает употреблена и на чёрное дело. Будто бы и древнее прозванье лесной ведьмы «баба-яга» произошло как раз от колдовской силы, которая присуща сей болотной твари.

Самсон немедленно отправился в сравнительно недальнюю экспедицию да посулил околоболотным жителям по рублю за всякую пойманную жабу-агу. Чудаку-барину наловили бородавчатых уродищ мешка два. Соскрёб он пахучую слизь, произвёл анализ – и что же? Буфотоксин в чистейшем виде, не хуже американского!

Неоднократно самоотверженный испытатель опробывал свой продукт на себе, меняя дозу и соотношение компонентов. Результат казался ему не вполне удовлетворительным. В правой височной доле растекалось странное онемение, от которого обычные чувства словно притуплялись, зато воспалялось неведомое, шестое чувство, для коего больше всего подошло бы определение внутренний взор. Ему представали необычайные видения, открывались нежданные прозрения, однако всем этим явлениям не хватало чёткости. Они проносились через рассудок радужной чередой, не замедляясь ни в одном пункте и не оставляя в памяти прочного следа. Что ж за цена знанию, если оно не сохраняется?

Стало быть, эликсиру недоставало цепкости. Порывшись в своей коллекции, Фондорин нашёл искомое средь плодов одной давней, ещё отроческой экспедиции на Средний Вилюй. У якутских шаманов особенным почтением пользовался настой растения чучкут, в Европе называемого «артемизия». В этом отваре, часто используемом и европейскими лекарями, якутские шаманы растворяли порошок «сото-унуога». Его соскребали ножом, произнося разные заклинания, с голенной кости человеческого скелета. В дело годился далеко не всякий скелет, а лишь добытый из могильника, где хоронили людей, в давние времена умерших от проказы. Юный Самсон выяснил, что пригодными почитались захоронения, чей возраст превышал «три рода», то есть примерно сто лет. Анализ магического порошка обнаружил в нём присутствие некоей особенной соли кальция, которая в сочетании с отваром артемизии производила сильное действие на рассудок: всякое сказанное слово западало человеку в самую душу, навечно. Шаманы употребляли этот эффект для того чтобы лечить больного от болезни, дурных привычек или привязчивого наваждения (власть самоубеждения над недугами общеизвестна); Фондорин нашёл якутской смеси иное применение – он добавил её в свой эликсир.

Результат превзошёл все чаяния.

Выпив «Гнозиса», молодой человек раскрыл перед собой линеевские «Species plantarum», [130] книгу, по которой привык беспрестанно сверяться. Едва взглянул на разворот, и тот сразу, целиком словно бы отпечатался в рассудке. Перелистнул – то же самое. И так до конца. После по часам Фондорин установил, что переворачивал страницы весьма быстро. За этот миг ни прочесть текста, ни даже разглядеть рисунки было бы невозможно. И, тем не менее, весь основательный трактат навсегда запечатлелся в памяти. Заглядывать в классификацию Самсону никогда уже не приходилось.

Это замечательное открытие скоро сделало молодого профессора образованнейшим человеком своего времени. Отрадней всего, что высвободилось много времени и умственных сил для занятия исследовательскими трудами. Теперь, прежде чем прочесть студентам лекцию, Фондорин не тратил времени на подготовку. Он просто выпивал перед занятием толику «Гнозиса», наскоро перелистывал нужную книгу – и строчки, будто сами по себе, вытянувшись длинной сияющей тесьмой, перемещались с бумаги в глубины мозга.