Квест - Акунин Борис (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗

Всякая другая супруга обязательно воспользовалась бы таким могущественным аргументом, чтобы отговорить мужа от безрассудного геройства. Но не такова была Кира. Она рассуждала по-иному.

Во-первых, прибегать к подобному средству в споре было бы нечестно.

Во-вторых, бессмысленно. Если уж мужчина, подобный Самсону, решил подчиниться Идее, его ничто не остановит. Известие только прибавит ему чувства вины, но от цели не отвратит.

В-третьих, она ещё сама не решила, оставлять ли плод или вытравить. Возраст для первых родов перезрелый, таз узкий, сердце нездоровое. И вообще – на что умному человеку ребёнок?

Однако и Самсон самое главное от жены утаивал.

Он действительно не уповал на саблю, поскольку этим грубым оружием многого не достигнешь. Ну, причинишь какому-нибудь бедолаге рубленое либо колющее ранение. Разве это маленькое варварство спасёт родину от нашествия?

К спасению России профессор отнёсся как в любой другой задаче, требующей решения – то есть основательно и научно. Туманное высказывание о двери и скважине, обронённое в ходе спора с Кирой, имело для Фондорина особенный смысл.

Дело в том, что Самсон Данилович уже определил «замочную скважину» – или, если угодно, точку разлома, – при воздействии на которую вся задача могла решиться разом.

Ключевым пунктом проблемы под названием «Нашествие» был император Наполеон. Именно его воля, его стратегический гений воодушевляли и вели за собою силу, грозившую разрушением Самсоновой отчизне.

Не станет Бонапарта, и лавина растеряет momentum, [132] остановится, а затем и растает. Своевременное хирургическое вмешательство – отсекновение источника болезни – приведёт к исцелению. Избавившись от болезнетворной молекулы, отравляющей весь её организм, Европа вздохнёт с облегчением.

Стало быть, «скважина» определилась. Дело оставалось за ключом, которым можно было бы отворить «дверь». Как добраться до тирана, которого охраняют лучше, чем любого из жителей Земли?

Вот задачка, которая выглядела по-настоящему головоломной. Но Самсон ломать себе голову привык, и, в конце концов, вывел решение. Оно было многоступенчатым, трудноосуществимым и очень опасным. Если кто-то и мог совершить все потребные для успеха действия, то лишь сам Фондорин. Так что права была Кира Ивановна, утаив от мужа свою беременность. Это ничего бы не изменило.

Первое звено в формуле, разработанной профессором, было очень простым. Он заручился поддержкой Алексея Кирилловича Разумовского, своего покровителя и товарища в ботанических изысканиях. Граф слыл утончённым цветоводом. Оранжереи в его подмосковной славились на всю Европу, и немалая часть заслуги принадлежала профессору Фондорину, выведшему в графских цветниках множество небывалых гибридов. В свободное от увлечения флорой время Алексей Кириллович состоял обер-камергером двора и министром просвещения. Рекомендательное письмо от блистательного вельможи обеспечило Самсону конфиденциальную аудиенцию у нового главнокомандующего.

Фельдмаршал Кутузов, занятый множеством дел, вначале слушал вполуха, однако скоро с его морщинистого лица сползла нейтрально-любезная улыбка. Князь хорошо знал людей, он сразу увидел, что перед ним не сумасшедший и не праздный болтун. И не тот человек граф Алексей Кириллович, чтоб попусту разбрасываться настоятельно-рекомендательными письмами.

Главнокомандующий прикрыл дверь плотнее, велел никого к нему не впускать и долго шушукался с мальчишкой. В конце по-стариковски прослезился, расцеловал профессора, перекрестил, помянул Давида с Голиафом, картинно поклонился в пояс. Не то чтоб светлейший так уж поверил диковинному рассказу, но человек он был основательный, ни от каких шансов не отказывался, даже самых мизерных. Когда юноша вышел, фельдмаршал покачал головой, вздохнул да снова уткнулся в важные бумаги. Об очкастом «Давиде» он немедленно позабыл. Но Самсон получил то, чего желал: собственноручное письменное указание светлейшего ко всем воинским и гражданским начальникам оказывать безусловное содействие предъявителю. Так в формуле образовалось второе звено.

Третий этап составленного плана сулился быть позамысловатей. Как ополченцу «Московской военной силы» оказаться подле Императора Всех Французов?

Здесь на помощь профессору пришла геометрия.

Человеческую жизнь можно представить в виде линии, пересекающей пространство (даже два пространства – временнoе и дистанционное). Как сделать, чтобы линия SF (Samson Fondorin) пересеклась с линией NB?

Что здесь самое главное?

Конечно же, правильно определить точку пересечения.

Итак, главный вопрос, стоявший перед Самсоном Фондориным в канун генерального сражения, звучал предельно коротко: ГДЕ?

CODE-2

Корректно сформулированный вопрос – гарантия правильного ответа.

Жизненная линия SF неизбежно окажется в относительной близости от жизненной линии NB там и в тот момент, когда наконец сойдутся для судьбоносной схватки две армии. Этот логический вывод Самсон Данилович счёл несомненным.

Отсюда вытекало, что надобно оказаться на самом переднем крае грядущего сражения, где дистанция между SF и NB сократится до нескольких кратких вёрст. После того как начнётся баталия, свести к нулю сие малозначительное расстояние окажется невозможно, ибо оно заполнится десятками тысяч разгорячённых людей.

Следовательно, что?

Verum! [133] Нужно оказаться на той стороне непосредственно перед тем, как грянут пушки. Затесаться в расположение неприятельской армии накануне битвы, устроить так, чтоб линии пересеклись, а прочее предоставить Рассудку, Случаю и Химии.

Человеку обычному это предприятие показалось бы чистейшим сумасбродством, но профессор Фондорин не являлся человеком обычным и ещё менее того мог почитаться сумасбродом. У него всё было точно рассчитано. Вероятность полного успеха затеи он расценивал приблизительно в 38 с половиною процентов (приблизительность объяснялась сложностью исчисления столь труднопредсказуемого фактора, как Случай). Для научного опыта, в ходе которого экспериментатор теоретически может погибнуть, это, конечно, маловато, но ради спасения отчизны можно было рискнуть.

К полку графа М. профессор прибился оттого, что ополченцы оказались геометрически ближе всего к расположению французов. Через Разумовских он был знаком с командиром, поэтому даже не пришлось предъявлять сакраментальное письмо от главнокомандующего. Граф встретил Фондорина со всею сердечностью и радушно позвал присоединиться к обществу офицеров.

Пока всё шло превосходно.

Перед рассветом, когда тьма гуще всего, Самсон намеревался перебраться через поле к лесу, про который говорили, что он уж не наш, а ихний.

Сидя у костра, профессор мысленно рассчитывал дальнейшие свои действия и нетерпеливо ждал момента, когда можно будет к ним приступить. Оттого-то его сначала раздосадовал разговорчивый капитан, вздумавший завести с ним неторопливую беседу. Но первые же слова старого вояки заставили Фондорина насторожиться. Вычисленная формула требовала, чтоб он оказался в стане врага непосредственно в канун сражения, а не днём или двумя раньше. Это сильно повысило бы степень риска, а следовательно снизило бы вероятность успеха, как известно, без того не довольно отрадную.

Во всех делах, в которых Самсон не чувствовал себя знатоком, он привык обращаться за советом и помощью к специалистам в данной области. В вопросах, касавшихся войны, капитан вне сомнения являлся инстанцией авторитетной. Если он полагал, что завтра большого дела не будет, к этому стоило прислушаться.