Ты мне принадлежишь - Кларк Мэри Хиггинс (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗

Мэри Хиггинс Кларк

Ты мне принадлежишь

Пролог

Он уже поднаторел в этой игре, и на этот раз у него возникло предчувствие, что дело окажется до обидного легким. Но, как ни странно, он ощутил еще более острое волнение, чем обычно, и это его приятно удивило.

Он взошел на борт только вчера в Перте, Австралия, собираясь плыть до Кобе, Япония, но нашел ее сразу. Стало быть, промежуточные порты ему не понадобятся. Она сидела за столикому окна в обеденном зале, обшитом деревянными панелями и обставленном с непритязательной элегантностью, вполне типичной для «Габриэль». Роскошный круизный лайнер идеально подходил для его целей: он всегда выбирал безупречные по антуражу и сравнительно небольшие по размерам корабли для кругосветных туристических путешествий.

Осторожный по натуре, он, тем не менее, не боялся столкновения с кем-то из попутчиков по предыдущим поездкам и не опасался, что кто-то случайно его узнает. Он научился мастерски изменять свою внешность: этот талант он открыл в себе еще в детстве, а потом усовершенствовал в колледже, когда ненадолго увлекся театром и вступил в драматический кружок.

И вот сейчас, изучая Регину Клаузен, он подумал, что ей тоже не помешало бы изменить внешность. Она была одной из тех женщин лет сорока, которые вполне еще могли бы нравиться, если бы знали, как одеваться, как держаться, как подать себя в выгодном свете. На ней был дорогой с виду вечерний костюм льдисто-голубого цвета, который выглядел бы сногшибательно на какой-нибудь загорелой блондинке, но совершенно не красил Регину: ее бледное лицо казалось бесцветным, даже нездоровым. А светло-каштановые волосы — естественные, некрашеные — были взбиты в крутой начес, бросавшийся в глаза даже на другом конце просторного обеденного зала. Эта нелепая прическа по моде пятидесятых годов не просто старила ее, но придавала ей вид провинциальной домохозяйки.

Разумеется, он знал, кто она. Всего несколько месяцев назад он видел Регину Клаузен, что называется, в деле — на собрании акционеров, а кроме того, он регулярно смотрел экономические новости по Эн-би-си [1], где она выступала в качестве биржевого аналитика. На экране она, конечно, выглядела сильной, уверенной в себе личностью.

Вот почему, увидев ее в грустном одиночестве за столом, заметив, какой трепетной, чуть ли не девически стыдливой улыбкой озарилось ее лицо, когда один из корабельных стюардов, в чьи обязанности входило развлекать пассажиров, пригласил ее на танец, он сразу понял, что дело выгорит и труда для него не составит.

Он поднял свой бокал и, качнув его легким движением в ее сторону, предложил молчаливый тост.

«Твои молитвы услышаны, Регина, — мысленно проговорил он. — Отныне ты принадлежишь мне».

Три года спустя

1

Доктор Сьюзен Чандлер всегда ходила на работу пешком. Ничто на свете — разве только снежная буря или ураган — не могло заставить ее изменить привычке выходить каждое утро из своей квартиры на третьем этаже кирпичного дома в Гринвич-Виллидж и добираться пешком до приемной, расположенной в здании начала XX века в Сохо [2]. Она была психологом-клиницистом и имела процветающую частную практику, а кроме того, по рабочим дням выступала ведущей популярной радиопрограммы «Спросите доктора Сьюзен».

Ранним октябрьским утром воздух был прохладен и свеж, дул ветер, и Сьюзен порадовалась, что надела под жакет свитер с воротником-стойкой.

Ее темно-русые волосы до плеч, все еще влажные после душа, развевались на ветру, и Сьюзен посетовала, что не захватила шарф. Ей вспомнилось давнее предостережение любимой бабушки, чье имя она носила: «Никогда не выходи из дому с мокрой головой, простудишься до смерти». Что-то часто в последнее время она вспоминает бабушку Сьюзи, подумала Сьюзен. Впрочем, удивляться нечему: всю свою молодость бабушка провела в Гринвич-Виллидж, и Сьюзен казалось, что здесь до сих пор витает ее дух.

Она остановилась на перекрестке улиц Мерсер и Хаустон, дожидаясь сигнала светофора. В половине восьмого утра на улицах было еще довольно пустынно. Через час они заполнятся ньюйоркцами, спешащими в понедельник на работу.

«Слава богу, закончились эти проклятые выходные!» — с облегчением подумала Сьюзен. Субботу и воскресенье она провела у матери в Рэе. Мать пребывала в подавленном настроении. «Оно и понятно, — подумала Сьюзен, — ведь это воскресенье могло бы стать сороковой годовщиной их с отцом свадьбы». А в довершение всего, Сьюзен как назло столкнулась с Ди, старшей сестрой, приехавшей погостить из Калифорнии.

В воскресенье после обеда, перед, возвращением в город, Сьюзен нанесла визит вежливости отцу в роскошный особняк в Бедфорд-Хиллз, где его вторая жена Бинки закатила вечеринку с коктейлями. Сьюзен не сомневалась, что Бинки нарочно приурочила вечеринку именно к этому дню.

Ровно четыре года назад в этот самый день у нас было первое свидание, — сообщила она, захлебываясь от восторга.

«Я обожаю своих родителей, — подумала Сьюзен, подходя к административному зданию, где находилась ее приемная, — но бывают дни, когда мне хочется пожелать им наконец повзрослеть».

Обычно Сьюзен появлялась на работе раньше всех, но на этот раз, поднявшись на верхний этаж и проходя мимо юридической конторы своей давней подруги и наставницы Недды Гардинг, она с удивлением заметила, что свет в приемной и в коридоре уже горит. Значит, именно Недда оказалась «ранней пташкой».

Сокрушенно покачав головой, Сьюзен открыла входную дверь, которой полагалось быть запертой на ключ, прошла по коридору мимо все еще темных кабинетов секретарей и младших партнеров Недды и с улыбкой остановилась у открытой двери, ведущей в кабинет начальницы. Недда, как всегда, была настолько поглощена работой, что даже не заметила постороннего присутствия.

Она застыла в своей обычной рабочей позе, поставив левый локоть на стол и опираясь подбородком на ладонь, правой рукой перелистывала страницы какого-то пухлого дела, разложенного перед ней на столе. Коротко подстриженные серебристые волосы Недды разлохматились, очки с половинками стекол сползли на кончик носа, все ее полное, крепко сбитое тело было напряжено и будто готово к прыжку. Она была одним из самых уважаемых и авторитетных адвокатов Нью-Йорка, но, глядя со стороны, никто бы не подумал, что эта женщина, похожая на сказочную «добрую бабушку», способна вырабатывать хитроумную стратегию и наступательную тактику защиты, проявлявшуюся особенно ярко при перекрестном допросе свидетелей в суде.

Они познакомились и подружились десять лет назад в Нью-йоркском университете, когда Сьюзен была двадцатидвухлетней второкурсницей юридического факультета, а Недда — приглашенным лектором. На третьем курсе Сьюзен так составила свое учебное расписание, чтобы два дня в неделю выполнять секретарскую работу для Недды.

Все ее друзья, за исключением Недды, были потрясены, когда, проработав два года заместителем окружного прокурора округа Уэстчестер, Сьюзен отказалась от своей престижной должности и вернулась к учебе, чтобы получить докторскую степень по психологии. «Я должна это сделать», — сказала она тогда своим близким.

Ощутив наконец присутствие Сьюзен в дверях, Недда подняла голову и приветливо улыбнулась.

— Смотрите, кто пришел! Извини за бестактный вопрос, Сьюзен: как прошли выходные?

— Как и ожидалось. В субботу приехала Ди, и они с мамой чуть глаза себе не выплакали. Я сказала Ди, что она со своей депрессией только усугубляет мамино состояние, и она жутко разозлилась. Заявила, что если бы два года назад снежная лавина при мне унесла моего мужа, я бы поняла, что ей пришлось пережить, когда Джек погиб у нее на глазах. Кроме того, она намекнула, что если бы я подставила маме плечо и дала ей возможность выплакаться, а не напоминала поминутно, что надо продолжать жить, ей стало бы гораздо легче. Я сказала, что мне уже впору лечиться от ревматизма — столько слез выплакано на моем плече, и тут Ди взвилась под потолок. Но хоть мама рассмеялась, и на том спасибо.