Крупным планом - Кеннеди Дуглас (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
Поправки заняли не более пять минут. Я слегка уточнил формулировки относительно выплат по доходам с тем, чтобы никакая заблудшая овца из клана Берковичей – наследников самого большого в Хантингтоне предприятия «Линкольн континентал дилершип» – ни при каких обстоятельствах не смогла бы потребовать доли в наследстве, если не будет упомянута в завещании. Затем я снял трубку, нажал кнопку быстрого набора и соединился со своим домашним телефоном. Услышал ответ:
– Hola? Quien es?
Черт! Пердита, наша полностью легальная (можете мне поверить, я проверял ее грин-карту) домработница из Гватемалы.
– Hola, Perdita? – сказал я. – Donde esta Senore Bradford?
– Ha salido. Para todo el dia.
– Te ha dado un numero de telefona donde esta?
– No, senor.
– Y los ninos?
– Han salida con Fiona.
Весь день нет дома. Не оставила номера телефона, по которому можно с ней связаться. А дети гуляют с няней. Я закусил нижнюю губу. Сегодня был четвертый день подряд, когда она уходила из дому в девять утра. Я это точно знал, потому что каждое утро пытался до нее дозвониться из офиса, надеясь каким-то образом с ней помириться.
– Что-нибудь интересное сегодня?
– Нет.
Я открыл записную книжку и набрал номер Венди Вэггонер – жившей по соседству писательницы, автора кулинарных книг (уверен, вы читали ее книгу «Волшебство для вашей талии: лучшая диета»). Она также была единственной знакомой мне сорокалетней дамой, которая продолжала носить килт в складку с огромными булавками. Вышла замуж за первоклассного кретина по имени Льюис, закончившего Йельский университет в 1976 году, который занимал крупный пост в отделе ценных бумаг и однажды поведал мне, что если не считать секретарей, то он не помнит, когда в последние годы разговаривал с кем-то, кто зарабатывает менее $200 000 в год. Именно таких людей я всегда старался избегать, но Бет нравилась общаться с мелкими знаменитостями вроде Венди, и поэтому раз в неделю она играла с ней в теннис. Возможно, сегодня был именно тот день.
– Hola? Hosteria de Waggoner.
Еще одна горничная из Латинской Америки. Думаю, весь Нью-Кройдон обретает свою прислугу в агентстве занятости к югу от границы.
– Венди дома? – спросил я, внезапно притомившись говорить на нескольких языках в Коннектикуте.
– Сеньора Венди сегодня в городе. Что передать?
– Ничего, gracias, – сказал я и повесил трубку. Нет никакого резона давать Венди повод для любопытства, с какого это перепугу я звоню ей на неделе с утра пораньше в поисках жены. Не стоит давать ей тему для сплетен во время ее еженедельных званых обедов: Я слышала, Брэдфорды уже не воркуют как голубки.
Брэдфорды. Милостивый Боже!
Зазвонил телефон. Снова Эстелл:
– Мистер Майл интересуется…
– Уже иду, – сказал я.
Его офис был рядом с моим. Состоял он из двух комнат. Массивный письменный стол, как и полагается президенту. Слишком мягкие кресла. Стол красного дерева, за которым проводились совещания. Плохие картины эпохи федералистов. Своя ванная комната. Я дважды постучал и вошел. Он сидел в огромном кожаном кресле и выглядел еще меньше, чем обычно.
– Красивый костюм, – заметил он, разглядывая мой темно-серый костюм в полоску. – Брукс?
– Хьюго Босс.
– Позволяешь фрицам себя одевать?
– Вы могли бы познакомить меня с вашим портным.
– Ну, нет, – заявил он. – Я здесь единственный парень, которому позволительно одеваться, как Натан Детройт [11]. Ты же должен выглядеть весь из себя Лигой плюща [12], чтобы потрафить нашим клиентам из загородного клуба.
– Вроде Берковичей?
– Мистер Беркович считает тебя незаходящим солнцем.
– Что есть, то есть.
– Я серьезно. Я нахожу для фирмы такого гонифа [13], как Беркович, и какой-нибудь хорошо воспитанный представитель голубых кровей, вроде тебя, относится к нему уважительно… Я тебе скажу, он теперь думает, что он Нельсон Рокфеллер. И я уверен, что он предоставит тебе большую скидку на новую «Эльдорадо»… хотя никто не видел, чтобы ты водил такую крикливую машину в том белом городе, где ты обретаешься.
– У нас в Нью-Кройдоне есть евреи, – возразил я, чтобы продолжить болтовню.
– Ну да… в качестве наемных рабочих. Так что там у тебя получается с документами Берковича?
– Требуется еще несколько уточнений по родственным связям, да еще два пункта, которые могут быть оспорены, относительно оставшихся выплат по доверительному управлению. Пустяки.
– Жаль, что я не могу сказать того же самого насчет дела Декстера, – заметил Джек.
– Недавно умерший Дик Декстер из компании «Медь и кабели»?
– Тот самый поц. И как мне представляется, очень активный поц, потому что сейчас из Чили объявились три крайне удрученные его смертью дамы в возрасте от пятидесяти четырех до двадцати двух лет, которые утверждают, что за последние двадцать лет родили мистеру Декстеру детишек.
– При чем здесь Чили?
– Самый крупный производитель меди в мире. И никакая это не банановая республика, потому что на меня дважды в день наседает этот хитрожопый адвокат из Сантьяго и грозит добиться эксгумации тела и анализа ДНК, чтобы доказать, что вся эта троица – детки Декстера. Жаль, что Господь не смилостивился и Декстеру не хватило ума настоять на кремации в своем завещании. Тогда я мог бы послать этого пройдоху куда подальше. Но этот тип – та еще штучка: изучил закон о завещаниях вдоль и поперек.
– Сколько он надеется отхватить?
– По десять миллионов на ребенка.
– Вы не посоветовали ему отвалить?
– Нет. Я предложил по пятьсот тысяч на ребенка. Но думаю, удастся сойтись на миллионе сто.
– Миссис Декстер, вероятно, была вне себя от радости, когда узнала, что станет на три миллиона с гаком беднее?
– Этот Декстер после уплаты налогов стоил примерно сорок семь миллионов. Так что она вполне может позволить себе отдать три миллиона триста, особенно если ей не захочется всей этой суеты с эксгумацией, которая гарантирует внимание прессы. Ты бы видел эту даму – жена Декстера сделала столько пластических операций, что у нее на шее узел. Туда стянули все лишнее.
– Ну, во всяком случае, это повеселее, чем дело Берковича.
– Есть свои плюсы. Помогает провести время.
Он улыбнулся устало и безрадостно. Мне эта улыбка не понравилась.
– Садись, Бен, – сказал он.
Я послушался. Загудел его телефон, вошла Хилди, секретарша Джека:
– Простите, что мешаю, мистер Майл, но звонили из офиса доктора Фробишера…
Джек остановил ее на половине предложения:
– Скажи им, что меня здесь нет. Что-нибудь еще?
– Мистер Брэдфорд, Эстелл просила передать, что она снова пыталась дозвониться до вашей жены, но…
Теперь пришла моя очередь перебить ее:
– Все в порядке Хилди. Поблагодари за меня Эстелл.
Джек отключил телефон и внимательно посмотрел на меня:
– На домашнем фронте все в порядке?
– Нормально, Джек. Все в ажуре.
– Врешь.
– Заметно?
– Ты отвратительно выглядишь, Бен.
– Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться с помощью двадцати четырех часов сна. Зато вы… вы выглядите по-деловому.
– Неправда, ничего подобного, – сказал он.
– Ну, верно, – сказал я, стараясь отвлечь его от моей семейной жизни, – выглядите как человек, который только что провел пару недель с стриптизершей в Палм-Спрингс.
– Теперь ты несешь полную хрень.
– Простите, – извинился я, удивленный его раздраженным тоном.
Он тупо уставился на свой стол и сидел так, как мне показалось, несколько минут. Затем сказал:
– Я умираю, Бен.
Глава четвертая
Такси попало в пробку на 34-й улице между Шестой и Седьмой авеню. Меня это не позабавило, тем более что я дал указание водителю (Бено Намфи, лиц. № 4И92) ехать на запад по 23-й, а затем прямо на север по Восьмой авеню. Но парень знал не больше десяти слов по-английски, да и вообще меня не слушал, поскольку радио у него было включено на полную громкость – какая-то гаитянская станция, изрыгающая популярную музыку, прерываемую звонками поклонников вуду. Я рассердился. Очень рассердился.
