Потерянные души Уиллоубрука - Вайсман Эллен Мари (книги онлайн без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Она вцепилась ногтями в лицо санитара, разодрав ему нижнее веко. Хрюкнув, тот дернул головой, затем протащил Сейдж через дверь в коридор, в котором опять были бесконечные двери.
В конце коридора он втолкнул ее в смотровую комнату, заставленную белыми шкафами, где стоял резкий запах медицинского спирта. Там он, швырнув на пол ее куртку, насильно уложил Сейдж на каталку и прижал, сдавливая потными ладонями ее руки. Она билась на матрасе, кричала, плакала и задыхалась. Доктор молча ждал, прислонившись к стене. Потом вбежала медсестра и пристегнула лодыжки и запястья Сейдж к поручням каталки.
— Отпустите меня! — кричала Сейдж. — Кто-нибудь, помогите, пожалуйста!
Когда медсестра застегнула кожаные ремни, санитар затянул их, затем отступил назад и, тяжело дыша, утер пот со лба.
— Это для вашего же блага, — пояснил доктор. — Так что, пожалуйста, перестаньте сопротивляться.
Сейдж изо всех сил дергалась и натягивала фиксаторы, но не могла толком пошевелиться.
— Зачем вы так со мной? — кричала она. — Я не Розмари. Я ее близнец, Сейдж. Вы бы лучше искали мою сестру, чем меня тут связывать. Выслушайте меня, пожалуйста! — На мгновение она перестала сопротивляться и попыталась выровнять дыхание. Чем больше она будет бороться, тем меньше ее станут слушать. Нужно заставить себя действовать разумно и спокойно, как бы она ни истерила про себя. — Нашему отчиму сказали по телефону, что моя сестра пропала, вот я и приехала. Позвоните ему сами и спросите. Он вам скажет, кто я.
— Ну-ну, — отозвался доктор. — Вы уже много раз говорили об этом с доктором Болдуином. Вас зовут Розмари, а не Сейдж. Сейдж — это просто часть вашего душевного расстройства и результат вашего спутанного мышления, помните?
— Ничего я не помню, потому что это неправда! Я не моя сестра, у меня нет никакого расстройства, и мышление у меня нормальное. Мы с ней однояйцевые близнецы, вот вы меня за нее и приняли. Просто позвоните моему отчиму, пожалуйста!
По знаку врача медсестра выдвинула ящик шкафа и достала стеклянный пузырек и блестящий шприц.
— Нет! — разрыдалась Сейдж. — Пожалуйста, не надо. Дайте мне встать. Я не убегу, правда! — Придавленная кожаными ремнями, она не сводила глаз с иглы, чувствуя, как ужас сжимает горло. — Пожалуйста, я буду хорошо себя вести, честное слово! Это совсем необязательно!
Решительно поджав губы, медсестра проскользнула между врачом и каталкой, задрала рукав Сейдж и вонзила иглу ей в руку.
— Не-е-ет! — завопила Сейдж. — Пожалуйста!
Управившись с уколом, медсестра прихватила пузырек и шприц и, не сказав ни слова, вышла из палаты, захлопнув за собой стальную дверь. Санитар и врач посмотрели на распростертую Сейдж.
— Вы нас опять изрядно напугали, милочка, — заявил доктор. — Где вы на этот раз прятались?
Грудь и лицо Сейдж залило огнем. Зажмурившись, она хватала ртом воздух, борясь с разливающимся по телу ужасом. Решив, что снова может говорить, она открыла глаза и уставилась на врача, с трудом выдавив:
— Нигде я не пряталась. Я приехала сюда на автобусе, чтобы искать Розмари, и… — Она замешкалась. Внезапно ее повело.
— Ничего страшного, — сказал доктор. — Все будет хорошо. Мы вас не обидим. Мы просто хотим помочь. Вы ведь и сами знаете, верно?
Она повернула голову, собираясь умолять, чтобы он выслушал ее, но мягкие слова комкались во рту, слипаясь, как глина. Палата расплывалась, тускнела, углы скручивались, утопая в клубящейся дымке. Лицо санитара слилось с белой униформой, черты доктора смазались, его глаза и рот смялись в серую массу.
— Не волнуйтесь, Розмари, — сказал доктор; его голос замедлялся, приобретал глубину, как запись на неправильной скорости. — Теперь вы в безопасности. Просто расслабьтесь. Обещаю, мы не допустим, чтобы вы себе навредили.
— Я не Розмари, — пробормотала она. — Я…
Закончить она не успела. Веки налились свинцом; она моргнула, потом еще, пытаясь перебороть отраву, которая циркулировала в ней вместе с кровью, лишая сил. Затем Сейдж начала проваливаться в небытие. Палата потемнела. Сейдж боролась со сном, пыталась продолжать говорить, но в ушах нарастал рев, перекрывая любые звуки. Все было бессмысленно. Она закрыла глаза в третий раз, и мир исчез.
Этот сон Сейдж знала наизусть, как слова любимой песни. Один и тот же кошмар, который наваливался на нее почти каждую ночь с тех пор, как умерла Розмари; она падала в него снова и снова, скатывалась кувырком, засыпая и просыпаясь, не понимая, где реальность, а где нет. Разница между этим кошмаром и остальными заключалась в том, что, по сути дела, он был ужасным воспоминанием; надрывая ей сердце, перед нею прокручивался тот последний раз, когда она видела Розмари живой. И Сейдж ничего не могла сделать, чтобы остановить его приближение, — тем более сейчас, плавая в глубокой наркотической отключке.
В кошмаре она сидела на кровати, разбуженная, как обычно, полуночными разговорами сестры с невидимыми людьми. Но в этот раз постель Розмари была пуста, на матрасе лежала лишь груда смятых простыней и скомканная подушка. Сейдж оглядывала темную спальню, ища, где прячется сестра, но бледного пятна ее лица нигде не было видно. И чем пристальнее Сейдж всматривалась, тем больше ей казалось, что все в комнате движется. Тени перемещались, меняли очертания, и Сейдж спрашивала себя: а что, если Розмари и впрямь говорит правду и мебель передвигается сама по себе? Затем она увидела сестру: та съежилась в углу, что-то бормоча и хихикая, прикрывая рот руками, словно когтистыми лапами.
— Что ты делаешь? — спросила Сейдж.
И вдруг Розмари начала кричать. Невероятно громкий скорбный вопль, исходящий словно от дикого зверя, повторялся снова и снова, стихал и опять гулко разносился в темноте.
— В чем дело? — спрашивала Сейдж. — Перестань вопить и скажи мне, в чем дело!
Розмари начала кричать еще громче.
Сейдж свернулась в тугой клубок, заткнула уши, но жуткий вой пробивался сквозь дрожащие пальцы. Она обещала сестре всегда защищать ее, но Розмари следовало слушаться и делать то, о чем ее просят. А та не слушалась, и Сейдж не понимала, от чего ей защищать сестру.
— Хватит, пожалуйста! — кричала она.
Затем дверь распахнулась. Вошла мать, включила верхний свет; ее лицо было искажено тенями, глаза лихорадочно обшаривали спальню.
— Что тут такое?
Следом ввалился Алан, без рубашки, с мутными глазами:
— Что за черт…
— Хватит! — голосила из угла Розмари. — Хватит! Хватит!
Увидев Розмари, мать подошла к ней, присела рядом, принялась ощупывать ее лицо, руки и ноги, ища ушибы или раны.
— Что случилось? В чем дело? — Через плечо она оглянулась на Сейдж: — Что случилось? Что ты натворила?
Сейдж замотала головой, все еще закрывая руками уши.
Внезапно Розмари смолкла, скривив лицо. Затем глаза и рот у нее распахнулись, и она начала задыхаться, хвататься за горло.
— Она не может дышать! — вскрикнула мать. — О господи. Алан, помоги же!
Растерянный отчим не знал, что делать, затем бросился в угол, где сидела Розмари, и опустился перед ней на колени.
— Тихо, тихо, — приговаривала мать, осторожно трогая лоб и руки Розмари. — Все в порядке. Просто расслабься, дыши глубже. Мы здесь. Все будет хорошо.
— Они меня душат, — причитала Розмари. — Не дают мне дышать.
— Что? — не поняла мать. — Кто тебя душит? О чем ты?
Розмари снова начала кричать. Сейдж казалось, что это никогда не кончится.
Мать посмотрела на Алана:
— Сделай же что-нибудь!
— Господи Иисусе, Розмари, — буркнул он. — Прекрати!
Ты напугала маму до полусмерти!
— Бесполезно, — заявила мать.
Алан вытаращился на нее:
— Ну и каких, на хрен, действий ты от меня ждешь?
— Ей нужен врач!
Алан выволок Розмари из угла, подхватил на руки и направился к двери, пытаясь удержать падчерицу, размахивающую руками и ногами. Она продолжала кричать, брыкаться и колотить его по спине.
