Черная Луна - Маркеев Олег Георгиевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— Что можете о нем сказать? — Подседерцев опять сознательно не обратился ни к кому персонально. Больше всего интересовало, изменит ли его появление распределение ролей в группе. От него не укрылось, что все посмотрели в сторону молодого человека, слово предоставляя ему слово. Но он промолчал.
Тогда начал мужчина:
— Он недавно перенес операцию на брюшной полости. Еще не начал ходить.
— Язва двенадцатиперстной, — уточнил пожилой, промокнув лицо. — Не дурак выпить, хотя это до добра не доведет. В роду — наследственный алкоголизм.
Женщина раскурила длинную сигарету, закинула ногу на ногу. Взгляд стал отсутствующим, смотрела куда-то под стол, очевидно, на носок туфельки.
— Вадим Ильич прав, — произнесла она, на этот раз растягивая слова. Мальчик рано потерял отца. Какая-то трагедия… Вижу много крови. Правильно… Да, виновата водка. Мальчик это не раз слышал. Мать вышла замуж второй раз, и это стало еще одним ударом по психике ребенка. Рано стал взрослым. В нем живет тяга к насилию, подавлению. Только так, он считает, можно контролировать ситуацию и избежать предательства. Классический невропат. Да! — Женщина встрепенулась. — Он — левша!
— Достаточно, — кивнул Подседерцев. «Все правильно, только мальчику тридцать восемь». — У вас есть, что добавить? — обратился он к молодому человеку.
— Ничего существенного. — Губы растянулись в холодной улыбке. — За исключением того, что вы имеете к нему некое касательство. Предполагаю, по служебной линии.
— Угадали! — не стал таиться Подседерцев. На фотографии был его сотрудник — Коля Великанов. Для чистоты эксперимента выбрал знакомого, в данный момент доподлинно находящегося в известном Подседерцеву месте. — Вы не могли бы определить его местонахождение?
— Это к Майе, — ответил на его взгляд молодой человек.
Майя пожала острыми плечиками, стрельнула глазками в Подседерцева.
— В Москве, где же ему еще быть?
— А конкретно?
Она на секунду прикрыла глаза, глубоко затянулась сигаретой, медленно выпустила дым сквозь свернутые трубочкой губы.
— Там много деревьев… Какой-то парк. — Она еще раз затянулась. — Трамвай… Да, вечером в палате слышно, как мимо идет трамвай. — Сергей Игнатьевич, — обратилась она к Ролдугину, — дайте-ка карту.
Тот послушно достал из внутреннего кармана пиджака буклетик. Развернул на столе.
Женщина, закрыв глаза, повела острым пальцем над картой. Вдруг палец стал сам собой описывать концентрические круги, пока темно-красный ноготь не уткнулся в бумагу.
— Здесь! Белое высотное здание.
Подседерцев молча выжидал, что будет дальше. «Я не Ролдугин, меня на мякине не проведешь! — подумал он, не сводя взгляда с лица женщины, глаз она еще не открывала. — Сначала надо искать рациональное объяснение, а уже потом, если его нет… Лучше не искать вовсе! Фантазия от версии отличается одниммерой реальности. Дай себе волю, в бытовом убийстве по пьяни первым делом начнешь подозревать марсиан. А моя версия проста. Если верить досье, Майя долго работала на МВД Союза, с Ролдугиным и его людьми почти три года общается, кто-то мог и ляпнуть, где находится госпиталь ФСБ. А догадаться, что Кольку с приступом язвы повезут именно туда, для этого не надо быть Кашпировским».
— Вы мне мешаете! — Майя нервно дернула плечиком. — Спокойно, спокойно… — Она крепче зажмурилась, веки сделались морщинистыми, сразу выдав возраст. Двухместная палата на третьем этаже. Да… Ваш человек лежит у окна. У окна… — Она распахнула глаза, с улыбкой посмотрела на Подседерцева. — Хотите деталь, чтобы сразу поверили? У него на тумбочке стоит красный термос.
— М-да. — Подседерцев отвалился в кресле. Термос там, действительно, был. Сам видел на прошлой неделе, когда с замом ездили навещать Кольку.
— Внутри что-то противное. — Майя поморщилась. — Бурда какая-то.
Мужчина взял ее за запястье, Подседерцев отметил, что зрачки глубоко запавших глаз на мгновение расширились, как у кошки.
— Майя прекрасно считывает информацию, — произнес мужчина, не отпуская ее руку, — но у нее не хватает логики, чтобы точно встроить ее в ситуацию. Если больной лежит в хирургическом отделении, а, как мы уже знаем, иммунитет у него понижен ввиду постоянной алкогольной интоксикации, почему бы не предположить, что заживление идет сложно, а в термосе нечто, ему способствующее? Горькое и вяжущее на вкус. Так, Майя?
— Да-а. — Она не спешила освободить руку, лишь пошевелила пальцами. — Не мешайте… Горький, странный вкус… Напоминает сургуч.
Подседерцев знал ответ: Великанов сам пожаловался, что жена каждый день приносит эту гадость, от которой с души воротит, как от теплой водки, но пить надо, хотя бы во искупление предыдущих грехов.
— Мумие с горячим молоком, — подытожил мужчина, отпустив руку Майи.
— Да, — подтвердила она. — Приносит женщина.
Подседерцев покосился на притихшего Ролдугина, у того на лице сияла улыбка, как у режиссера после удачного выступления любимых питомцев.
— Коль скоро мы сдали экзамен, может, перейдем к более интересному? сквозь отдышку просипел пожилой мужчина.
Подседерцев достал еще одну фотографию, протянул ему.
— Пожалуйста, все о нем, с той же тщательностью.
Пожилой всмотрелся в лицо на фото, брезгливо скривился, передал Майе, та склонила голову набок, хмыкнула и передала мужчине. Тот смотрел дольше всех, потом поднял на Подседерцева недоуменный взгляд. До молодого карточка не дошла. Вернее, едва прикоснувшись — фото лежало лицевой стороной вниз, — он придвинул его к Подседерцеву.
— О мертвых или хорошо, или никак, — усмехнулся он.
— Этот человек мертв? — удивился Подседерцев.
— Уже давно, — ответил мужчина.
— Ребята, ну почему сразу же мертв? — встрепенулась Майя. — Возможно, он находится в коме. Поэтому мы его и не чувствуем.
— Скажи еще, что его заключили в магический круг! — поморщился мужчина. Он не может быть в коме. Подумай сама, почти полгода не подавать признаков жизни, имея за спиной такой четкий образ смерти!
— В тебе говорит несостоявшийся медик, — обиделась Майя. — А я считаю, что в нашем мире возможно буквально все. Бесконечность Вселенной предполагает бесконечное число вариантов в ней. Почему ты рассматриваешь всегда лишь один? Кстати, в коме можно пробыть и дольше!
— Только под аппаратом искусственной жизни, моя дорогая, — начал было мужчина, явно задетый, но тут вмешался пожилой:
— Он мертв. Мертв давно. Тело успело разложиться. — Он восстановил дыхание, потом продолжил: — Этот человек — убийца. За это и поплатился.
— Нет, Леонид Матвеевич, — перекинулась на него Майя. — Солдат не убивает, а отнимает жизнь у врагов. Это принципиальная разница. Просто он чрезмерно отяготил карму, и Колесо Сансары совершило свой оборот.
Следом она выдала длинную фразу, сплошь состоящую из санскритских слов. Мужчина вступил в спор, Ролдугин поддакнул ему — и понеслось.
Подседерцев молча разглядывал фото: открытое мужественное лицо, короткий бобрик выгоревших волос. Майор Слободин, без вести пропавший в Чечне. Он вытер холодную испарину со лба. Поймал острый, испытывающий взгляд молодого. Тот по— прежнему сидел вполоборота к столу, демонстрируя свою полную непричастность к набиравшему обороты спору. Ждал, явно ждал продолжения.
Подседерцев набычился, как боксер перед рывком на противника. Внутри медленно закипала злоба.
«Птички божьи, блаженная нищета! Всегда рядом, всегда готовы, закатив глазки, давать прогнозы, но никогда не разделят ответственности. Цацкаться с ними может только Ролдугин, сам уже умишком тронулся. Либо мы их используем в конкретных целях, либо они нас заставят реализовывать свои бредовые видения».
— Попрошу минутку внимания! — Подседерцев дождался, пока спорящие замолчат. — Скажу сразу, я не отношусь к тем, кто огульно отрицает нетрадиционные методы. Иначе меня бы здесь не было. Конечно, я не столь эрудирован в этих вопросах. — Последовал кивок в сторону Ролдугина. — Но только что имел возможность убедиться, что они открывают широкие перспективы в нашей непростой работе. — Он обвел взглядом притихших экстрасенсов, убедился, что вступление произвело должное впечатление. — А теперь к делу. Нам удалось вычислить преступную группу, готовившую крупный теракт в Москве. — Подседерцев соврал привычно и легко, как умеют только опера. — Исполнителей мы умеем находить и брать. Но меня интересует организатор. К сожалению, у нас ничего на него нет, даже словесного портрета. Человек этот чрезвычайно опасен. Умен, расчетлив, жесток. Умело манипулирует исполнителями. Но он ими легко пожертвует, стоит нам сесть ему на хвост.
