Гайджин - Олден Марк (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Автомобиль «скорой помощи», на котором Касуми будет доставлена к гайджину, доставит заодно и самого мистера Бендора. Его единственным шансом убить оябуна является постоянное дежурство у постели больной.
Де Джонг покинет Японию сегодня вечером и прилетит в Калифорнию вечером следующего дня. Дело о марках будет решено в ближайшее время. Что же касается Касуми, то он или привезет ее в Японию, или вернется назад с прядью ее волос, поскольку таково было его обещание. Если он сдержит его, то ему обеспечены почет и непреходящая слава во всех дальнейших перевоплощениях. Он уже в таком возрасте, что пора подумать о достойной смерти.
Ему предоставляется редкая возможность возвеличить себя после смерти. Возвращение пряди волос Касуми на родину означает для него отдать должное всему тому, что он любил и ценил в этой жизни. Он просто обязан выполнить обещанное. Выполнить долг означает для настоящего самурая прославиться в веках. Даже пятьдесят миллионов долларов не в состоянии купить бессмертие. А прядь волос Касуми и есть его шанс на бессмертие. Там, в стране, откуда не возвращаются, он встретит своего старого друга — барона Канамори и многих других. Он поведает им о своей верности слову и всему тому, что для него было дорого — друзьям, стране восходящего солнца, его якудза и, конечно же, Касуми.
Медитация.
Де Джонг сел на зафу — маленькую голубую подушку — и сложил ноги в традиционной позе лотоса: левая ступня на правом бедре, правая — на левом. Тело гайджина напряглось и застыло. Глаза он полузакрыл, а руки положил на бедра — ладонями вверх. Левую на правое бедро, правую на левое. Дыхание оябуна изменилось — вдыхал он медленно и почти незаметно для глаз, зато выдыхал с силой. Гайджин старался задать легким мерный, спокойный ритм. Потом он сконцентрировался, стараясь на время позабыть обо всем и сосредоточиться только на образе Касуми. Теперь уже ничто — ни музыка и крики, доносившиеся со стороны кладбища, ни запах дыма, который изрыгали желтые языки пламени, не могли ему помешать. Его душа устремилась к Касуми. В его воображении они снова были молоды. Видение согрело и успокоило его, и оябуна даже стало клонить в сон.
Через несколько минут он открыл глаза и посмотрел в сторону алтаря. Он увидел рисовые колобки, чай и сладкое соевое повидло. Все это он положил перед фотографией Касуми. Это было приношением де Джонга, его даром возлюбленной. Он увидел головку куклы, ее веер и фотографию, на которой они были запечатлены вдвоем в Шинтоистском храме перед тем, как гайджин отправился в Швейцарию.
И еще он увидел дневник Касуми и прядь ее волос.
Де Джонг потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Он даже протер глаза, чтобы удостовериться, что это не сон. Шок приковал его к месту. Когда он поднял руку, чтобы взять дневник, его рука тряслась. Дневник подлинный. Волосы тоже. Нет, ему ничего не привиделось. Он открыл тетрадь, перелистывал страницы, смотрел на детский почерк Касуми, читал написанные ею слова. Глаза его наполнились слезами. Что-то выпало из дневника, и де Джонг нагнулся, чтобы поднять.
Фотография. На ней де Джонг и двое детей Фрэнки Одори.
Неожиданно за спиной де Джонга послышался шепот:
— С ее помощью я добрался до вас.
Де Джонг медленно повернулся и увидел фигуру человека в черном. Гайджин хорошо видел пришельца, но его разум отказывался верить в то, что в его собственном доме находится чужой. Таких храбрецов на свете не существует. Их просто не может быть. Де Джонг все видел и слышал, но отказывался верить, что инстинкты могли до такой степени подвести его.
— Шум и огонь. Неплохо придумано, — сказал Саймон.
Он протянул левую руку, схватил де Джонга за кимоно на груди и рывком бросил его на пол. Англичанин лежал на животе, а Саймон сидел у него на спине. Он прижимал спину де Джонга коленом, а рукой давил на затылок так, что лицо гайджина все больше вжималось в плетеный мат на полу. В правой руке Саймон стискивал тонкий и острый, как игла, стилет. Нагнувшись над оябуном, он ввел лезвие в ухо англичанина и надавил. Клинок вошел легко, а Саймон продолжал его проталкивать все глубже, пока рукоять стилета не коснулась уха.
Де Джонг вздрогнул, но почти сразу же затих. Он только один раз вздохнул и тут же умер.
Саймон извлек стилет, вытер его о брюки и посмотрел, не идет ли кровь из уха де Джонга. Когда он увидел, что крови нет, то поднялся на ноги и встал во весь рост. Он подошел к алтарю, задул свечи и направился к дверце, обтянутой рисовой бумагой. Он приоткрыл ее, убедился, что в коридоре никого нет, и выскользнул из комнаты.
Он двигался в сторону заднего двора дома, туда, где пахло дымом и виднелись языки пламени. Он слышал, как за стеной переругивались японцы, пытаясь потушить костры и заставить замолчать магнитофоны, которые Саймон прикрутил проволокой к надгробиям и верхушкам деревьев.
На цыпочках Саймон дошел до самого последнего окна в конце холла, вылез через него на улицу и сделал то, что делал всю жизнь. Он побежал по направлению к огню и дыму, по направлению к людям, которые кричали друг на друга, метаясь среди памятников и надгробий. Как всегда, он бежал навстречу опасности.
Эпилог
Горы Коолау, Оаху
Сентябрь 1983
Шторм начался с удара грома и теплого дождика. Дождь сразу же усилился, и появилось множество маленьких водопадов, которые срывались со скал и камней. В западной части гор дул сильный ветер, мгновенно превращая водяные струи в пыль и образуя туман, который, словно шапка, окутал вершины. На востоке птицы стаями поднимались со скал и старались укрыться от дождя и ветра в лесу.
Тучи красной пыли носились по заброшенной сахарной плантации, которая давно стала пристанищем для одичавших кошек, диких коз и обезьян под названием «пои». Мусор — остатки ананасов, пустые пивные банки, оставленные туристами, почерневшие банановые шкурки, мокрые листья из леса — все было согнано ветром в полукруг, образованный деревянными и каменными постройками, представлявшими собой храм хейау. Газетная страница, которую ветер распластал на одной из сторон алтаря, а дождь приклеил, содержала две статьи, посвященные крупнейшему формированию японской якудзы. Обе статьи были недельной давности.
Первая рассказывала о роскошных похоронах легендарного босса преступного мира по имени Ямага Разан, известного также как гайджин. Около тысячи якудза пришли, на похороны Разана, который умер от кровоизлияния в мозг. В статье говорилось, что Разан был крупнейшим руководителем японской мафии за все послевоенные годы. Приводились также слухи, что Разан — европеец, хотя сказать наверняка об этом никто бы не смог.
Преступный мир Японии находился теперь на грани войны между различными группами якудза за раздел оставшегося без хозяина богатства — рынка сбыта наркотиков, игорных заведений, проституции и рэкета, ранее контролировавшегося Разаном.
Во второй статье говорилось о том, что Департамент юстиции США чрезвычайно заинтересовался магнитофонными записями, попавшими в руки газетчиков. Пленки помогли установить связь между Шинани-Кай (группой Разана, состоявшей из 10.000 человек) и японской преступной организацией в Нью-Йорке, а также связи якудза с бывшим представителем ЦРУ в Корее, английским дипломатом и лейтенантом полиции из Гонолулу. Двое последних недавно умерли на Гавайях при невыясненных обстоятельствах. По версии японской полиции, смерть английского дипломата и полицейского из Гонолулу была связана с хищением ценных марок на сумму в пятьдесят миллионов долларов, которые, правда, пр непонятному стечению обстоятельств через некоторое время снова оказались у своих законных владельцев. Информированные источники из преступного мира Японии сообщали, что высокопоставленные чиновники из Министерства иностранных дел как Японии, так и Китайской Народной Республики решили дело о хищении марок замять. Исчезновение Фрэнки Шиба Одори — одного из видных представителей якудза, проживавшего до своего исчезновения в Нью-Йорке, по мнению многих источников, стало результатом его несогласия принять это решение как окончательное.
