Сошедший с рельсов - Сигел Джеймс (электронные книги без регистрации .txt) 📗
А грабитель стоял над ней и тер себе крайнюю плоть, голый, в одних носках и теннисных тапках. Смотрел на лежащую на полу женщину и возбуждал себя для нового раунда секса. Какого: пятого? шестого?
– Ты еще с нами, Чарлз? – спросил он. – Взбодрись, приятель. Сейчас опять начнется.
И началось.
Он снова ее взял. Словно марионетку, швырнул на кровать. Вертел и так, и сяк. Задрал к ушам ноги, раскинул руки. Похохатывал, не спешил – передвигал на дюйм туда, на дюйм сюда. Лусинда обмякла, будто неживая, будто тряпичная кукла.
А Чарлз рискнул испытать судьбу еще раз. Не он – его мужское начало, сознание рептилии метнулось со стула в сторону человека, который готовился изнасиловать Лусинду в пятый или шестой раз.
У него тут же закружилась голова. Он тыкался, словно слепой, крутился, как волчок, на одном месте и не мог определить, куда идти. Запинался, спотыкался, шатался. А грабитель его не замечал и продолжал возиться с Лусиндой, наверное, забыл, что Чарлз находится в комнате. Наконец Чарлз сориентировался, подошел к подонку сзади, схватил за горло и стиснул пальцы изо всей силы.
Он вложил в это всего себя, словно у него не осталось никаких «завтра», – поистине убийственную, стальную хватку. Но незнакомец спокойно, даже лениво поднялся и отпихнул его, будто выкинул в сторону мусор. Чарлз неуклюже шлепнулся на пол, не понимая, что случилось. Грабитель усмехнулся и покачал головой:
– Чарлз, Чарлз, что с тобой? Я тебе устроил грандиозное зрелище – чемпионат по траханью. Ты ничего подобного не видел. И вот твоя благодарность! Дерьмо. Придется надрать тебе задницу. Вышибить из тебя дух.
Чарлз что-то пробормотал в ответ.
– Пустяки, Чарлз, давай успокоимся. Сейчас я сосчитаю до десяти, и все будет в порядке. Понимаю, тебе тоже хочется. Насмотрелся на секс-машину и разогрелся. Я все понимаю. Но не сегодня, приятель. Сегодня не твоя очередь. Усек?
Лусинда так и застыла в похабной позе, как модель, заскучавшая в ожидании, когда щелкнет затвор фотоаппарата. Правда, выглядела она не скучающей, а умершей. Она даже не оглянулась на своего незадачливого спасителя, который в итоге просто поменял место: пересел с балкона в первый ряд.
А незнакомца наивное геройство Чарлза только сильнее возбудило, и он опустился на колени между белых бедер Лусинды. Там, где каких-то два часа назад лежал Чарлз. И все началось снова. Так близко от Чарлза, что он мог бы коснуться рукой темного тела – не ударить, не остановить, лишь дотронуться.
– О Чарлз, – прошептал насильник, – она бархатная. Гладкая, как долбаный бархат…
После того как он ушел, им потребовалось время, чтобы осознать: его больше нет в комнате.
Чарлз слышал, как хлопнула дверь, он даже видел, как негодяй переступил порог. Мало того, разобрал прощальные слова: «Не хочется уходить, но…» Однако продолжал сидеть на полу, словно пистолет был по-прежнему направлен ему в голову. Словно насильник до сих пор стонал, уткнувшись в волосы Лусинды, и в нескольких дюймах от лица Чарлза подкидывал свой нелепый зад.
И Лусинда все еще лежала, неприлично раскинув ноги. Так шлюхи в Амстердаме устраиваются в витринах, соблазняя прохожих. Только у них менее пугающий вид, и космы не слипаются от пота, крови и засохшей спермы.
Чарлз шевельнулся.
Двинул сначала одной ногой, потом другой, как человек, пробующий воду. Будто хотел убедиться, что может перемещаться в пространстве, хотя идти куда бы то ни было вовсе не жаждал. Затем он, покачиваясь, встал.
Вслед за Чарлзом задвигалась и Лусинда. Молча медленно свела бедра, спрятав то место, которое напоминало открытую рану. Приподнялась, проковыляла в ванную и закрыла за собой дверь.
Чарлз услышал шум хлынувшей воды из-под крана и шуршание полотенца по коже. После раздался звук рвоты и рев воды в унитазе.
Ему тоже нужно помыться – кровь на руках, на лице… Нос, судя по всему, распух и округлился, как у клоуна. А может, он и есть клоун – рыжий Чарли, которого лупят по лицу и в пах, пока главная артистка услаждает публику звездным номером. Вот она выходит из ванной. Все такая же молчаливая – о чем говорить с шутом? Такая же помятая и растерзанная, только наспех смывшая с себя грязь. По-прежнему голая, будто это больше не имеет значения. Ведь нельзя быть более обнаженной, чем она пятнадцать минут назад, когда ее распинали и насиловали. Одежда потеряла смысл. Или дело в другом? В том, что клоуны не в счет – они лишняя деталь в мироустройстве, поэтому абсолютно не важно, что они видят, коль скоро не могут действовать.
«Ты в порядке?» – чуть не спросил Чарлз. Слова уже вертелись на языке, но он внезапно понял, как безнадежно они прозвучали бы, как теперь неуместны. Какой тут порядок? Она больше никогда не будет в порядке.
– Я отвезу тебя в больницу, – сказал он.
– Нет. – Ее первое за несколько часов слово, обращенное к нему.
– Тебя необходимо осмотреть.
– Нет, – повторила Лусинда. – На меня сегодня достаточно насмотрелись. – Голос звучал безжизненно, как у плохой актрисы, казался деревянным, и это пугало сильнее, чем рыдания, сильнее, чем слезы. Если бы Лусинда расплакалась, Чарлз обнял бы ее и попытался утешить. А так он ничем не мог ей помочь.
Она начала одеваться – медленно, беззастенчиво натягивать предмет за предметом. А Чарлз прошел в ванную и вздрогнул, увидев в зеркале свое отражение. Поначалу он решил, что на него смотрит другой человек.
Невероятно, чтобы это был он! Это же настоящий рыжий Чарли. С клоунским носом, нарумяненный, в идиотском парике.
Он приложил мокрое полотенце к переносице, и ее обожгло, как йодом. Пригладил волосы и попытался смыть со щек кровь.
Когда он вернулся в комнату, Лусинда была более или менее готова к выходу на люди. Один чулок разодран, на юбке прореха, но в целом нагота прикрыта. Лусинда производила впечатление манекена, которого тряпки превратили в женщину, но не в живого человека.
– Что будем делать? – спросил Чарлз. Скорее даже не ее, а себя, потому что не имел понятия, что следует предпринимать в подобных обстоятельствах.
– Ничего, – ответила она.
Это прозвучало смешно, нелепо, вопиюще абсурдно. Преступник торжествует, жертвы избиты до крови. И что делать? Ничего!
Однако антонимом «ничего» является «что-то». Ах, если бы придумать, что именно!
Обратиться в полицию?
Разумеется. Вот только…
Что вы делали в отеле «Фэрфакс»?
Знаете ли, мы там…
Чем вы занимались утром в отеле «Фэрфакс»?
Дело в том, что…
Чем вы занимались в отеле «Фэрфакс» вдвоем?
Уделите мне минуту, и я вам все объясню…
Здесь, видимо, придется попросить о некоторой доле скромности, и, возможно, им будет оказано снисхождение. Детектив подмигнет и скажет: «Все ясно». Так что дело останется в тайне, волноваться не о чем. Вот только…
Кроме них, в этом деле замешан третий. Преступник. Иногда случается так, что преступников ловят. Человек заявляет в полицию, копы производят арест и передают правонарушителя в суд. Потом происходит открытый процесс и отчеты о нем появляются на первых полосах газет. На процессе выступают свидетели – встают и говорят: «Он это совершил, ваша честь». А свидетели – Чарлз и Лусинда.
Что вы делали в отеле «Фэрфакс»?
Знаете ли, мы там…
Чем вы занимались утром в отеле «Фэрфакс»?
Дело в том, что…
Отвечайте на вопрос.
Что делать? Вот в чем вопрос.
Ничего. Может быть, это не столь абсурдно, как показалось на первый взгляд. Не так смешно.
Но неужели они способны отмахнуться от того, что с ними случилось? Неужели Лусинда в силах забыть об этом, как о грубом замечании или вульгарной выходке? Лечь спать, проснуться и жить дальше, как ни в чем не бывало?
– Я ухожу, – сказала Лусинда.
– Куда?
– Домой.
Домой. К белокурой пятилетней дочери, которая еще ни разу в жизни не встречала такие качели, чтобы ей не понравились. К помешанному на гольфе мужу, который то ли заметит у супруги, то ли нет внезапную бледность щек, прокушенную губу, затравленное выражение лица.
