Невидимка из Салема - Карлссон Кристоффер (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
– Ты осмотрел тело?
– Лишь мельком.
– Это вполне официальный допрос, – нервничает Бирк. – Веди себя, как подобает.
– Я не осматривал тело.
– Ты прикасался к нему?
– Нет. Я только посмотрел на нее. – В целом это правда. – А что?
– Рука, – продолжает Бирк, как будто бы он меня не слышит. – У нее было что-то в руке?
Я колеблюсь с ответом и сажусь на край кровати.
– Я не помню.
– Не ври. У нее было что-нибудь в руке?
– Да.
– Ты прикасался к этому предмету?
– Что?
– Я спрашиваю, ты прикасался к тому, что у нее было в руке?
– Нет.
– Ты уверен?
Вопрос несколько удивляет меня.
– Да, – отвечаю я. – Уверен. А что?
– Спасибо. – Он вздохнул. – Это всё.
Когда Бирк заканчивает разговор, я остаюсь сидеть с телефоном, прижатым к уху. Голова кружится, я пытаюсь сжать кулаки, но у меня не получается. Способность делать выводы никогда не была моей сильной стороной, я всегда слишком медленно и нелогично рассуждал. Вместо этого я блуждающим взглядом обвожу квартиру в поисках знаков чужого присутствия. Я уверен, что они существуют, что они прямо передо мной. Просто они не очевидны. Или просто я параноик. Снова гляжу на лампу в ванной комнате. Она вполне могла быть зажженной, когда я уходил. «Собрил» начинает действовать, в висках гудит. Ничего не происходит, и я открываю балконную дверь и прикуриваю сигарету.
Фамилия. Мне нужна ее фамилия. Это был бы еще один шаг вперед. Я звоню операторам на Кунгсхольмсгатан, и меня соединяют с комнатой Бирка, а потом переключают на его мобильный. Он принадлежит к тому типу полицейских, что отвечают на звонок, называя только свою фамилию.
– Это я, Лео.
– Правда? Лео, я еще не обедал, и у меня нет вре…
– Ребекка, – говорю я. – Ее звали Ребекка, с двумя «к», я думаю.
– Да, Ребекка Саломонссон, – вопросительно проговаривает Бирк. – Ты думаешь, мы этого не знаем?
– Хорошо, – отвечаю я. – Я всего лишь хотел предоставить вам всю информацию.
Думаю, он прекрасно понял, что я обманул его, но ничего не сказал. Ребекка Саломонссон. В ванной комнате я достал бритвенный станок и заглянул в зеркало, поразившись тому, насколько бодрым и живым был мой взгляд. Как будто туман рассеялся и вырисовалась новая цель.
В самом начале полицейской карьеры долгими ночами я патрулировал улицы вокруг Медборгарплатсен. Кофеиновые таблетки, которые мы с коллегами изъяли во время облавы в Накке, помогали постоянно бодрствовать. Я втихую курил и слал смс-сообщения своей тогдашней подружке Тесс. У нее были самые рыжие волосы, которые я когда-либо видел, и она работала в гардеробе бара «Голубая Луна». Моего напарника, выходца из Норрланда, все называли То?ска, потому что он когда-то пытался стать оперным певцом. Этот скромный и дружелюбный парень всегда был готов подставить свое надежное плечо. Он был сторонником Центральной партии и считал, что я рассуждаю как приверженец умеренно-коалиционного движения, что, возможно, соответствовало действительности. У нас было немного общих тем для разговора, однако он был первым, кто узнал о нашем расставании с Тесс. Подозреваю, что так случается, когда двое молодых людей часами томятся в одной машине в ожидании хоть сколько-нибудь серьезного задания.
Первым и самым важным уроком, который я получил в мою бытность патрульным, стали контакты с людьми. Наркоманы, проститутки, подонки из сферы организованной преступности, подростки из пригородов, прожженные грабители, сидевшие на ступеньках наркодиспансера каждое утро. Пара знающих людей способна дать для расследования полезной информации больше, чем три сотни посторонних. Вся штука в том, чтобы уметь их распознать, и в этом я действительно хорош: я умею отделять нужных людей от бесполезных. За это качество особо не любят, но таков уж я есть.
От патрульной службы я перешел в отдел по оружию в качестве ассистента при городской полиции Стокгольма, где начал заниматься тяжкими преступлениями. Там я и встретил комиссара Чарльза Левина. В течение нескольких лет мы проработали бок о бок, и он научил меня в полицейском ремесле большему, чем кто-либо другой. Левин наблюдал, как я постепенно превращался в ловкого инспектора, а также зарождение и гибель наших отношений с Сэм.
На улице Щепмангатан, 8, в Старом городе, где живет Левин, крапает дождик, и опавшие листья кружат в воздухе. Везде чувствуется наступление осени. На доме возле подъезда кто-то белым начеркал «Я ЗНАЮ, ЧТО ПРОИГРАЛ», и каждая буква – размером с человеческое лицо. Я рассматриваю надпись, пытаясь вникнуть в смысл и одновременно гадая, кто мог это написать. Меня окружает запах сырой одежды и постоянный гул туристов, толпящихся на узких улицах. Я поднимаюсь на лифте и звоню в дверь.
– Лео, – удивляется мне Левин, открывая дверь. Он изучает мое лицо. – Ты когда в последний раз брился?
– Час назад.
– Так я и думал. – Он отступает, пропуская меня в коридор. – Должно быть, у тебя что-то важное.
– Спасибо. Да.
Ключом к успеху Левина является потрясающая способность угадывать детали. Она проявилась еще в детстве, когда он увлеченно возился с железной дорогой и моделированием. Больше всего на свете маленького Чарльза привлекали игрушечные самолеты, здания, автомобили, флагманы и ландшафты в миниатюре. По деталям он отличал хорошую модель от посредственной. Сейчас его коллекция красуется в стеклянном шкафу, который простирается вдоль самой большой стены его светлой гостиной. Все расставлено в хронологическом порядке, и его жизнь видна как на ладони.
Наверху тихо. Из окон виден ряд домов, но на некотором расстоянии. Город не так душит здесь в своих объятиях. За деньги вполне можно купить в Стокгольме тишину. И дистанцию.
– Хочешь кофе? – спрашивает он, когда я устраиваюсь в удобном кресле у шкафа.
– И абсент, если есть.
– Абсент?
– Да.
– К сожалению, нет, – с прохладцей отвечает он.
– А вода?
– Это можно устроить.
Высокий и худой Левин с бритой головой носит пару круглых очков на кончике носа. На нем черные джинсы, белая майка и расстегнутая рубашка. Он только что вернулся из-за границы. На столе лежат брошюры об Аргентине. После того как от рака умерла его жена Эльса, он начал путешествовать, потому что она всегда хотела отправиться куда-нибудь, но этому всегда мешала работа Левина. В итоге она уезжала одна и показывала ему фотографии, когда возвращалась. Теперь Левин сам делает снимки. Когда он возвращается, всегда идет на ее могилу, показывает отснятое и рассказывает о поездке, как когда-то делала она.
Левин возвращается в гостиную с двумя чашками черного кофе и стаканом воды.
– До меня здесь жил полицейский, ты знал об этом?
– Нет.
– Хороший был парень. Начальник следственной комиссии по убийствам в прошлом. Переехал сюда после того, как развелся с женой.
Я достаю таблетку «Собрила» из внутреннего кармана и кладу на язык, глотаю, запивая водой.
– Я должен принимать три штуки в день, – отвечаю я на невысказанный вопрос Левина.
– Тебе еще нужно это?
– Они следят за тем, чтобы я принимал их.
– Тебе бы выбросить их…
– Может, ты и прав.
Мы отпиваем из своих чашек, не глядя друг на друга, как будто соблюдая некую церемонию. Но на самом деле я просто пытаюсь собраться с мыслями перед разговором. После происшествия на Готланде мы общаемся довольно сдержанно и прохладно. Я уверен, что он что-то скрывает от меня.
– Как ты поживаешь, Лео?
– Справляюсь.
– А Сэм?
– Мы не разговариваем. Только однажды она спросила, как мои дела, когда я вышел из больницы после Готланда.
Левин медленно кивает, как это сделал бы психолог.
– Итак, Лео. – Он подносит чашку к губам, прихлебывает. – У тебя ко мне дело?
– Верно.
– Про Готланд? Я больше ничего не слышал.
– Нет, речь о другом.
Это его удивляет. Он откидывается в кресле и закидывает ногу на ногу.
