Убийца с крестом - Монтечино Марсель (книга регистрации TXT) 📗

Голд достал новую сигару, снял целлофановую обертку, чиркнул спичкой, неторопливо закурил.

– Почему ты так думаешь?

Долли подошел поближе и сказал приглушенным голосом:

– Джек, похоже на мафию. Маскировка, оружие, почерк. Очень похоже.

Голд покрутил в пальцах сигару.

– Мафия, говоришь?

– Их дело, Джек. Для меня тут нет вопросов.

– Это только подозрение?

Мэдисон украдкой оглянулся вокруг.

– Во-первых, калибр револьвера – двадцать второй. Ставлю свой значок, я не ошибаюсь. Его пристрелил профи. Убийца с крестом не пользовался таким оружием. И потом, слушай, Джек, у шефа в офисе я узнал много всяких секретов, которых среднему копу не узнать ни в жизни.

– Угу.

– Сэперстейн был высокого уровня информантом DEA [68].

Голд выпустил клуб дыма.

– Без обмана? И давно?

– Пару лет. Работал «и нашим и вашим». Продавал покровительство полиции торговцам наркотиками, а потом сообщал имена и адреса федералам. Я слышал даже, кое-какие сделки он заключал сам – с молчаливого согласия и поощрения властей.

– Не брешешь?

Фургон следователя уехал, они видели, как он тащился по третьему этажу.

– Такие типы, Джек, – дни их сочтены, они сплошь и рядом так кончают. Это профессиональное убийство. Спорю на значок.

Голд выплюнул приставшие к языку крошки табака.

– Может, ты и прав.

– Думаешь? – Мэдисон был польщен.

– Но лучше придержать эту теорию. На какое-то время, по крайней мере. Слишком взрывоопасная ситуация для бездоказательных догадок. Не стоит выделять этот случай. Представляешь, какая чертова буря поднимется, если мы впутаем сюда организованную преступность?

– Представляю, Джек, – задумчиво протянул Мэдисон.

– А если окажется, что мы ошиблись, а слухи уже расползутся – да Гунц нам головы поотрывает. Ты ведь знаешь, он ненавидит всякие осложнения.

Это решило дело.

– Я думаю, нам не стоит игнорировать возможность профессионального убийства, Джек, но мы займемся этим сами. Вне рамок основного расследования.

– Полностью поддерживаю тебя, капитан.

– Я высоко ценю твою поддержку, Джек.

– Прибережем это для себя.

– Верно.

Прибежал взволнованный детектив из особого отряда.

– Капитан, журналисты прорвались через черный ход. Мы их задержали, но они требуют сообщить, что происходит.

Это Мэдисон мог сделать не хуже всякого другого. Он самодовольно улыбнулся.

– Я разберусь с ними, Джек, если у тебя нет охоты.

– Нет, благодарю. Уступаю эту честь тебе. Сделай публичное заявление.

Мэдисон светился от удовольствия.

– Хорошо, – обратился он к копу, – пошли. Поговорим с прессой, надо же им сообщить что-то в воскресных известиях.

И Долли удалился деловым шагом, таща на буксире детектива.

Голд жевал сигару и наблюдал, как рабочие прицепляли «роллс» к тягачу. Мешали низкие потолки, и страшные проклятия оглашали опустевшее помещение.

С дальнего ската послышался рев мотора, и на стоянку ворвался красный спортивный автомобиль с откидывающимся верхом. Замора со скрипом затормозил в нескольких шагах от Голда.

– Эй, что стряслось?! – спросил Шон. Волосы у него были мокрые, а рубашка расстегнута.

– Поздравляю, еще одна жертва. – Голд улыбнулся, взглянул на влажные волосы Заморы. – Опять какое-нибудь мыльное предприятие?

– Я просто не мог проснуться. В конце концов, мать вылила на меня чашку холодной воды.

– Ирландские штучки. Вы, христиане, детей своих продадите за бутылку виски.

– Ну уж.

Голд продолжал шутить.

– Черт возьми! Я хочу позавтракать с Робертом Редфордом в его маленьком сексуальном авто. И пусть он угощает.

Замора подал машину назад, развернулся.

– Кстати, – спросил Голд, – вы довели до конца то предприятие?

– «Великолепное душистое мыло»? – Замора дал газ. – Нет, вмешался один немытый еврей.

Они умчались, резина мягко прошуршала по полу.

2.38 дня

По-воскресному гудел бульвар Креншо. Кларк Джонсон выпрямился, подтянулся и негромко, но решительно постучал по дверному косяку. Дверь была открыта, но завешена сеткой от насекомых. Через сетку доносились обрывки разговоров о тяжкой утрате, приглушенный смех и странное шарканье вилок по бумажным тарелкам.

Крепкая полная женщина с серебристыми волосами в длинном, до лодыжек, черном платье откинула сетку одной рукой. Она отирала пот с черного лба кружевным платочком.

– Заходи, сынок. Проклятая жарища. – Голос у нее был глубокий, звучный и сладкий, как патока. Прямо-таки оперный голос.

Джонсон колебался.

– Ну, туда или сюда? Мух напустишь.

Он все не решался.

– Здесь миссис Фиббс?

– Ну, конечно, сынок. Но не заставляй меня идти за ней. Ты друг семьи, значит, желанный гость на поминках.

Кларк слабо улыбнулся.

– Я думаю, мне лучше поговорить, с миссис Фиббс.

Толстуха неодобрительно оглядела его и опустила занавеску. Через несколько секунд на пороге появилась мамаша Фиббс.

– Мистер Джонсон? Заходите, пожалуйста.

Она держала сетку открытой, но он не заходил.

– Уф, миссис Фиббс. Я имел в виду Эстер. Когда попросил миссис Фиббс.

– Эстер в кухне. Заходите.

Он шагнул было в комнату, но опять остановился.

– Миссис Фиббс, наверное, лучше все-таки справиться у Эстер. Я не уверен, что она хочет меня видеть.

– Чепуха, – сказала она и потянула его за рукав. – Не сомневаюсь, что хочет.

В небольшой, тщательно прибранной – пол недавно натерт, обивка мебели вычищена – комнате собралось много народу. В основном женщины лет пятидесяти – шестидесяти, рослые и плотные, вроде той, что открыла дверь, в темных, шуршащих платьях. Были и мужчины, потевшие в воскресных костюмах. Один из них, плешивый, в очках без оправы, как Джон Леннон, носил воротник священника. У стены на стуле с прямой спинкой сидела молоденькая мексиканка с четырехлетней дочуркой на коленях. Девочка таращила любопытные глазенки. Буфет разместился на тщательно отутюженной скатерти, раскинутой на двух карточных столиках. Белый хлеб, холодные закуски, куски свинины, бобы, картофельный и капустный салаты. Гости примолкли, перестали жевать, внимательным взглядом окинули нового посетителя. И вернулись к прерванным занятиям.

– Миссис Фиббс, хочу еще раз принести соболезнования по поводу трагической кончины вашего сына.

Мамаша Фиббс вздохнула, прищелкнула языком.

– Да, очень печальный день. Я пережила мужа, мне пришлось смириться с этим, упокой Господь его душу. А сегодня схоронила единственного сына. Жизнь полна горьких неожиданностей, не так ли, мистер Джонсон?

Джонсон не ответил. Она провела его через комнату. Женщины откровенно разглядывали его, некоторые кивнули.

Эстер в простой шляпке с вуалью и маленький Бобби сидели в кухне. Багира на столе уплетала специальную печенку для кошек.

Эстер и Кларк долго смотрели друг на друга, потом она отвернулась, полезла за сигаретами.

– Мам, вот же они, – сказал Бобби.

– Можно сесть? – спросил Кларк.

Эстер не ответила. Мамаша Фиббс стояла в дверях.

– Мистер Джонсон нашел для нас время, так любезно с его стороны, не правда ли? – заметила она.

Эстер молча курила.

– Можно сесть? – снова спросил Кларк.

Эстер стряхнула пепел.

– Эстер... – В голосе мамаши Фиббс слышалась укоризна.

– Приспичило сесть – пусть садится, нечего спрашивать.

Смущенное молчание. Джонсон пододвинул стул к старому металлическому столу у мойки, сел. Багира подняла мордочку, облизнулась и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

Маленький Бобби погладил кошку. Она выгнула спину, заурчала.

– Слишком много народу. Она боится.

Джонсон подвинулся ближе к Эстер. Багира снова уткнулась в миску.

– Вообще-то вы зря приучаете ее. Она привыкнет прыгать на стол и будет воровать масло.