Крестный отец - Пьюзо Марио (книги онлайн TXT) 📗
Оба caporegimes удалились не очень довольные, втайне продолжая питать сомнения. Карло Рицци задержался, в надежде, что его наконец-то признают своим в кругу жениной родни, — но быстро понял, что Майкл это делать не настроен. Тогда ушел и он, оставив дона в угловом кабинете наедине с Томом Хейгеном и Майклом. Альберт Нери проводил его до дверей, и Карло, шагая на дальний край залитого светом прожекторов пятачка, заметил, что Нери стоит на крыльце и смотрит ему вслед.
С его уходом атмосфера в угловой комнате сразу разрядилась — слишком много лет прожили эти оставшиеся здесь трое под одной крышей, у одного очага. Майкл налил дону анисовой, Тому Хейгену — виски. Налил и себе, что делал редко.
Том Хейген первым прервал молчание:
— Майк, почему ты меня удаляешь с поля?
Майкл как будто удивился.
— Ты же будешь у меня в Вегасе первый человек. Мы полностью переходим на законное положение, и ты — наш законник. Выше вроде бы некуда.
Хейген с грустью усмехнулся:
— Да я не о том. Я хочу сказать, что Рокко Лампоне без моего ведома сколачивает тайный regime. Что ты предпочитаешь общаться с Нери не через меня или одного из caporegimes, а напрямик. Если только, конечно, Лампоне и тебя не держит в неведении.
Майкл спросил негромко:
— Откуда ты знаешь про regime Лампоне?
Хейген пожал плечами:
— Не волнуйся, это не утечка информации, больше никто не знает. Я просто по своему положению не могу не видеть, что происходит. Ты дал Лампоне независимую кормушку, ты предоставил ему большую свободу действий. Ему, чтобы управлять своим маленьким княжеством, требуются в помощь люди. Но всякий, кого он себе набирает, должен проходить через меня. А я замечаю, что каждый, кого бы он ни внес в платежную ведомость, годится на нечто лучшее, чем отведенная ему должность, и денег получает больше, чем платят за такие обязанности. Скажу тебе, кстати, что ты не ошибся, когда выбирал Лампоне. Идеально работает.
Майкл поморщился.
— Не так уж идеально, елки зеленые, раз ты все равно углядел. Во всяком случае, не я его выбирал. Это дон.
— Неважно, — сказал Том. — Так почему ты меня отстраняешь?
Майкл посмотрел ему прямо в глаза.
— Том, в военное время ты не годишься на роль consigliori. А не исключено, что после наших шагов ситуация обострится и нам придется воевать. Помимо всего прочего, я хочу увести тебя с линии огня.
Хейген покраснел. От дона он принял бы такое безропотно. Но с какой стати Майк позволяет себе столь резкие суждения?
— Ну, это ладно, — сказал он. — Но я согласен с Тессио. По-моему, тоже, ты не с того начинаешь. Ты действуешь с позиции слабости, а не силы. А это всегда скверно. Барзини — волк, когда он начнет рвать тебя на куски, никто из других семейств не поспешит на выручку Корлеоне.
Теперь заговорил дон:
— Том, это решал не только Майкл. Это я ему так советовал. Может возникнуть необходимость прибегнуть к мерам, которые я никоим образом не желаю брать на себя. Такова моя воля, не Майкла. Я никогда не считал тебя плохим consigliori, я считал, что Сантино, мир праху его, плох как дон. У него было доброе сердце, но он не подходил для того, чтобы возглавить семейство, когда со мной произошла та небольшая неприятность. И кто мог предположить, что Фредо станет бабьим угодником? Так что не обижайся. Как я в Майкле уверен на сто процентов, так и в тебе. По причинам, которых я не могу назвать, тебе нельзя участвовать в событиях, которые здесь могут разыграться. Между прочим, я говорил Майклу, что тайный regime Лампоне не укроется от твоих глаз. Вот тебе доказательство того, что я в тебя верю.
Майкл фыркнул:
— А я, признаться, не думал, Том, что ты догадаешься.
Хейген понимал, что его стараются задобрить.
— Может быть, я бы пригодился, — сказал он.
Майкл решительно помотал головой:
— Ты выбываешь, Том.
Том Хейген допил свой стакан.
— Не в укор тебе будь сказано, Майк. Ты почти ни в чем не уступаешь своему отцу. Но одному тебе еще предстоит поучиться.
— И чему же? — вежливо осведомился Майкл.
— Как нужно говорить людям «нет».
Майкл серьезно кивнул:
— Ты прав. Я это учту.
Когда Хейген ушел, Майкл полушутливо обратился к отцу:
— Ну вот. Всему ты меня научил. Теперь осталось сказать, как отказывать людям, чтобы они не обижались.
Дон зашел за массивный письменный стол и сел в свое кресло.
— Людям, которых любишь, говорить «нет» нельзя — во всяком случае, часто. В этом весь секрет. Когда же все-таки приходится, то твое «нет» должно прозвучать как «да». Или добейся, чтобы они тебе сами сказали это «нет». И не жалей на это времени и усилий. Но что тебе меня слушать — ты человек современный, а я рассуждаю по старинке.
Майкл засмеялся:
— Понял. Но ты согласен, что Тому участвовать в операции нельзя?
Дон кивнул:
— Да, ему надо держаться в стороне.
Майкл понизил голос:
— Наверное, настало время сказать тебе, что я предпринимаю этот шаг не просто из желания сквитаться за Аполлонию и Санни. Такая мера необходима. Тессио и Том правду говорят насчет Барзини.
Дон Корлеоне опять задумчиво кивнул.
— Месть — это блюдо, которое вкусней всего, когда остынет, — сказал он. — Разве я стал бы заключать с ними мир, если б не знал, что иначе тебе живым не вернуться. Странно все же, что Барзини, несмотря ни на что, еще раз сделал попытку тебя убрать. Или, может, машина была запущена раньше мирных переговоров и он уже не смог ее остановить? Ты уверен, что охотились не за доном Томмазино?
— Это только обставлено было как охота на дона Томмазино. И отлично сработано — даже ты бы, пожалуй, ничего не заподозрил. В одном им не повезло — я все-таки остался жив. А я видел, как Фабрицио спасается, уходит за ворота. Ну и, понятно, всему этому я добыл подтверждение, когда вернулся.
— Нашли пастуха-то? — спросил дон.
— Сам его отыскал, — сказал Майкл. — Год назад. Держит маленькую пиццерию в Буффало. Другое имя, паспорт липовый, водительские права. Славно он устроился, пастушок Фабрицио.
Дон опустил голову.
— Значит, больше ждать нет смысла. Когда ты думаешь начать?
— Хочу дождаться сперва, пока Кей родит. Просто так, на всякий случай. И пока Том прочно осядет в Вегасе, окончательно отрубит концы. Через год, я думаю.
— Ты все предусмотрел? — Дон продолжал говорить, не поднимая глаз.
Голос у Майкла потеплел:
— Ты к этому непричастен. Я все беру на себя. Я один за все в ответе. Я даже не послушался бы сейчас твоего запрета. Если б ты вдруг решил все отменить, я вышел бы из организации и все-таки поступил по-своему. Вся ответственность целиком на мне, не на тебе.
Дон долго молчал. Потом наконец вздохнул:
— Что ж, так тому и быть. Оттого я, возможно, и устранился от дел — оттого и передал их в твои руки. Я свое в жизни исполнил, больше душа не принимает. Иной долг самую крепкую силу ломит. Быть по сему.
До истечения года, в положенный срок, Кей Адамс-Корлеоне разрешилась вторым ребенком, снова мальчиком. Роды прошли легко, без малейших осложнений, и в парковой резиденции ее по возвращении из больницы встречали как принцессу. Конни Корлеоне преподнесла младенцу шелковое приданое ручной итальянской работы, безумно дорогое и красивое. Отдавая его Кей, не забыла отметить:
— Это Карло нашел. Все магазины перерыл в Нью-Йорке — хотелось, чтобы это было что-нибудь особенное, а мне ничего такого не попалось.
Кей, принимая подарок с благодарной улыбкой, мгновенно поняла, что от нее требуется донести эту трогательную подробность до ушей Майкла. Она становилась заправской сицилийкой.
До истечения того же года умер от кровоизлияния в мозг Нино Валенти. В бульварной прессе об этом событии сообщалось на первых полосах, так как буквально за несколько недель до того Джонни Фонтейн выпустил на экраны картину с Нино в главной роли и небывалый успех этой ленты мгновенно выдвинул Нино в один ряд с суперзвездами мирового кино. Упоминалось, что проведение похорон взял на себя Джонни Фонтейн, что на похоронах не будет посторонних — только родня и близкие друзья. Сенсацию произвел материал, в котором говорилось, что якобы в одном из интервью Джонни Фонтейн горько винил себя в смерти друга, объясняя, что обязан был насильно поместить его в больницу. Никто не принял эти слова всерьез, автор статейки подал их как угрызения совести, естественные для впечатлительного, но ни в чем не повинного свидетеля трагедии. Разве не Фонтейн сделал из Нино Валенти кинозвезду? Какое же нужно еще свидетельство верной дружбы?
