Сирены - ван Ластбадер Эрик (книги без сокращений TXT) 📗
– Я вовсе не обязан отчитываться перед тобой! – взорвался он. – Уж во всяком случае после того, как ты поступила со мной так нечестно. Мое имя должно было стоять над твоим. Да, должно было, ты сама знаешь! – Его голос звучал вызывающе.
– Это картина о Хэтер, – парировала она. – Ты просто устроил демонстрацию силы. Ты рискнул и проиграл. Почему бы тебе не признать это, по-мужски?
– Это мое право, – возразил он. – Я тоже играю главную роль в этом фильме. Дайна покачала головой.
– Ты должен заслужить это право, Джордж. Ты слишком сильно поглощен собой; своими белокурыми рыцарями на конях и заблуждениями относительно терроризма. Я вижу все это так, словно я – это ты.
– Не забывайся, – угрожающим тоном произнес он. Его лицо потемнело. – Я знаю, что делаю. Ты не представляешь, насколько я могу быть опасен. Я нашел себе новых друзей, отдал часть своих денег... – Он вдруг остановился, словно осознав, что сказал слишком много.
– Кому?
– Никому, – отрезал он. – Забудь про это.
– Ну, конечно забуду. – Она вложила в эту фразу ровно столько издевки, сколько было необходимо. – Еще одна твоя фантазия. – Теперь она подобрала ключ к нему.
Он рассмеялся, уже определенно успев взять себя в руки. Однако Дайна знала, что теперь он расскажет ей все.
– Твои слова означают лишь, что ты многого не знаешь, Дайна. О, да. У меня заготовлено немало сюрпризов, – его глаза сузились. – Я знаю, что ты считаешь меня тупым актером, всю жизнь играющим одинаковые роли в одинаковых фильмах, и я должен признать, что раньше это так и было. Раньше, но не теперь. – Дайна видела, что Джордж абсолютно серьезен. Соответствовали его слова действительности или нет она не знала, но не сомневалась, что он сам искренне верит в то, что говорит.
– Кино – это твой мир, – продолжал он. – Ты герметически упакована в него и никогда не выйдешь наружу до тех пор, пока кто-то моложе, симпатичней и талантливей тебя не объявится на авансцене и не произведет достаточное впечатление, чтобы отпихнуть тебя в сторону. Вот тогда ты проснешься и увидишь реальный мир, бурлящий вокруг. Однако тогда уже будет слишком поздно. Жизнь пройдет мимо тебя; ты превратишься в окаменелость, мешок с костями, выброшенный штормом на незнакомый берег. Но я, – он ткнул себя в грудь указательным пальцем, – я уже знаю обо всем этом больше, чем ты, Марион или «Хэтер Дуэлл».
– Видишь ли, это правильная лента. Просто неверен сам подход, выбранная точка зрения на тему. В действительности, Эль-Калаам – герой фильма. Или точнее, он должен был бы им быть. Он не стал таковым, но, – он пожал плечами, – какая разница? Это всего лишь фильм. – Он поднял палец вверх. – Иное дело реальная действительность, там это имеет значение. Там я и работаю всерьез.
Состояние Джорджа казалось Дайне все более опасным, и она уже испугалась не на шутку.
– Что ты имеешь в виду? – осведомилась она. Он улыбнулся ей с таким видом, словно она угодила в западню, к которой он ее подводил все это время.
– Я начал помогать деньгами ООП.
– Ты рехнулся?
– Напротив. – Он улыбнулся ей шире. – Я образумился, как только что сообщил тебе. Подобная перспектива стала реальной для меня благодаря фильму. Я был прав, утверждая, что Эль-Калаам и я – одно и то же лицо. – Он поднял вверх сжатый кулак. – Я чувствую это теперь. У меня есть цель, к которой я стремлюсь.
– Джордж, мне кажется, что ты путаешь фантазию и реальность. Твоя роль не имеет никакого отношения к нормальной жизни.
– О нет. Вот тут ты как раз заблуждаешься... так же, как заблуждается Марион, утверждая, что это благодаря его указаниям я вложил столько сил в работу над картиной. Фильм был важен для меня лишь в том, что он открыл мне глаза. Актерство – занятие для подлецов и шлюх. – Он криво усмехнулся, и Дайна заметила, что он стал вынимать золотые коронки, которые были частью его грима во время съемок. Ей вновь стало не по себе. – Для тебя борьба за свободу – просто абстрактное понятие, знакомое тебе разве что по книжкам. По утрам, помешивая ложечкой кофе, берешь в руки газету и сразу открываешь раздел моды. Что для тебя значат кровь и оружие?
– То же самое, что и для тебя, Джордж.
– О, нет. Ты опять заблуждаешься. Как и во всем, что касается предмета нашей беседы. – Он так широко развел руками, что столпившиеся вокруг покупатели испуганно шарахнулись назад. – Я знаю, что такое кровь и оружие в реальной жизни. Они представляют собой нечто подлинное, в отличие от всего того дерьма, которым ты занимаешься.
Дайна молча смотрела на него, чувствуя легкую дрожь во всем теле. Алекс, прикоснувшись к ее плечу, сказал ей на ухо: «Мне кажется, мадам, нам лучше уйти отсюда».
Однако отнюдь не Джордж внушал ей постоянный страх. Нет, Рубенс. Или скорее, ее любовь к нему. Как она могла любить человека, столь хладнокровно отдавшему приказ убить себе подобного? Рубенс утверждал, что Эшли сам сделал подобную развязку неизбежной. А Мейер? Что сказал бы он?
Глядя на проносящийся за застекленными стеклами лимузина Лос-Анджелес, Дайна была уверена, что она знает ответ на этот вопрос. В прежние времена он согласился бы с решением Рубенса, и возможно ему даже случилось объяснять подобным образом собственные действия. Однако теперь, Дайна не сомневалась, он нашел бы иной способ уладить ситуацию.
«Возможно, – рассуждала она про себя, – Мейер даже знал о намечающемся убийстве Эшли. Может быть именно поэтому он выбрал соответствующий момент для встречи с ней. У нее похолодело на сердце от этой мысли. Давал ли он ей шанс разубедить Рубенса? Была ли она так увлечена собой, что не поняла смысла его слов? В отчаянии она вновь и вновь мысленно возвращалась к разговору с Мейером, но так и не могла прийти к какому-нибудь определенному выводу. Она просто не знала истины, и это было даже еще хуже, чем сомнения».
«Только ты можешь спасти его». Разве он не говорил ей этого? «Только ты». Она не могла допустить, чтобы нечто подобное случилось еще раз.
Рубенс сделал то, что он сделал, и она по-прежнему любила его. Было ли это правильно? Не играло ли такое ее поведение на руку злу? Она знала, что должна растопить сердце Рубенса, но так, чтобы при этом ее собственное сердце не превратилось в кусок вулканического стекла.
Вместо того, чтобы вернуться домой, она направилась к дому Криса. Группа вернулась с полей сражения, как говорил Крис: шесть долгих изнурительных недель провели они в дороге. Турне прошло потрясающе успешно: полные залы только со стоячими местами повсюду, где они играли, беспорядки, тонны материалов в прессе и, в довершение ко всему, три дополнительных концерта в Нью-Йорке на «Мэдисон Сквер Гарден», где они и без того, в соответствии с заранее намеченным графиком, выступали целую неделю.
Дайна позвонила в офис «Хартбитс» прямо из лимузина. Чернокожая англичанка по имени Ванетта, координатор группы, сказала, что Крис дома.
– Ты имеешь в виду дом в Малибу? – уточнила Дайна, испытывая облегчение оттого, что он не у Найджела и Тай.
– В общем да, – ответила Ванетта. – Дом, действительно, в Малибу. Я тут по его указанию общалась с агентом по недвижимости. Новый дом примерно на полторы мили дальше, чем старый. – Она сообщила Дайне адрес. – У нас было достаточно времени решить все вопросы, пока группа была на гастролях. Там у него собственная студия позади дома и, вообще, все, чего только душа пожелает.
Новый дом Криса был выкрашен в темно-багровый и серый тона и казался не больше и не меньше того, в котором он жил с Мэгги. Он стоял на самом берегу, и небольшой деревянный настил соединял его с пляжем.
Нажав на кнопку звонка, Дайна долго ждала, пока дверь откроют и уже совсем было собиралась уходить, решив, что Ванетта ошиблась, или, что Крис успел уехать прямо перед ее появлением. Однако затем она заметила его «Роллс-Ройс», стоящий у дальнего угла дома, и надавила на кнопку еще раз. Над пляжем издалека разносилось томное щебетание Линды Ронстадт, накладывавшееся на хриплый шум и свист прибоя.
