Ночная жажда - Сиглер Скотт (читать книги без .TXT) 📗
Со штанами творилось что-то странное. Рекс опустил вниз руку и нащупал что-то плотное. Отдернул руку – что это там, внизу? Он вдруг смутился, и его снова бросило в жар.
У него… встал член.
Он, конечно, уже знал, что это такое. Дети в школе только и болтали об этом. По телевидению тоже часто поднимали эту тему. Рекс часто видел член на порносайтах в Интернете. Он все это видел не раз, но у него самого никогда такого не было. Когда он смотрел порно, у него не вставало. Девчонки в школе тоже не вызывали у него эрекции. Рекс всегда знал, что у него должна наступить эрекция, но она не наступала. Ничто прежде не могло ее вызвать.
Но вызвал… сон.
Странный сон, приятный. Он выслеживал Алекса Пейноса, самого большого задиру и драчуна, который превратил жизнь Рекса в настоящий ад. Он преследовал его, как лев преследует зебру. Запахи из сна все еще щекотали нос Рекса – гнилая ткань, мусор, грязь – и противоречивые чувства: жгучая ярость против громилы и цепенящий ужас перед тем, что скрывалось в ночной тьме…
Одно начало…
Какой замечательный сон. Он спрыгнул откуда-то и приготовился напасть на этого придурка Алекса. Разве это не здорово?
Во сне Рекс видел и других людей – тех, которые охотились бок о бок с ним. Двое… двое со странными лицами. Такие сумасшедшие сны…
Его член пульсировал и напрягался так, что ему становилось больно. Это был другой вид боли, чем недуг, охвативший все его тело. Невралгические боли детского возраста, говорила ему Роберта. Боли начались всего несколько дней назад и возникли из ничего. Но, возможно, она была права – у него просто впервые встал член, поэтому, наверное, он действительно растет, становится взрослее. Может быть, он вырастет настолько, что перестанет быть самым маленьким новичком в школе.
Возможно… он вырастет и сможет проучить этих хулиганов…
С первой эрекцией пришла огромная волна облегчения. Значит, он по крайней мере не отличался от других мальчишек.
Рекс встал с постели, старясь ступать как можно тише, чтобы скрипучие доски на полу не разбудили мать. Если Роберта сейчас проснется, ему придется очень плохо.
Он поднял руку и потрогал нос. Все еще болит. Вчера Алекс ударил его по лицу. Даже не ударил, а так, слегка пихнул, но этого оказалось достаточно, чтобы Рекс рухнул как подкошенный. А если б Алекс саданул Рекса изо всех сил…
Рексу не хотелось даже думать об этом. Он подошел к столу и включил лампу. Он должен был нарисовать символ, который увидел во сне, то, что, как ему казалось, прогонит его страхи. Он нарисует этот символ, а потом еще кое-что… одно из тех странных лиц, которые видел во сне, – лицо, которое должно было напугать его, но не смогло этого сделать.
А потом Рекс наконец нарисует Алекса. Алекса и все то, что Рекс хотел бы с ним сделать.
Его ждал чистый блокнот.
Рекс начал рисовать.
Эгги Джеймс, уточки и кролики
Эгги Джеймс подтянул за край грязный спальный мешок. Две сложенные картонные коробки, служившие ему матрасом, мало помогали: снизу сильно тянуло холодом. Он разместился позади мусорного контейнера, который хотя бы частично спасал от ветра, но вечерний туман Сан-Франциско просачивался сквозь одежду, проникал в каждый вдох и даже в спальный мешок, который ему посчастливилось отыскать. Спальный мешок был красным, с множеством цветных уточек и кроликов. Он нашел его возле урны неподалеку отсюда.
Эгги чувствовал холод и сырость, но они были лишь далеким и слабым эхом того, что хоть как-то могло его волновать. Погода не имела значения, потому что он наконец-то добился своего. Кроме того, он почувствовал действие героина еще до того, как вытащил шприц из руки.
Это было его любимое место для сна, у запасного выхода старого мебельного магазина на Ферн-стрит, совсем рядом с Ван-Несс. Они назвали это улицей, но на самом деле это был переулок. И его здесь никто не беспокоил.
По всему телу, охватывая даже пальцы ног, растекалось приятное тепло. На улице холодно, ну так что же? Эгги согревался тем способом, какой считал для себя нужным.
Он услышал легкий удар, затем какой-то скрежет. Как будто что-то стукнулось о мусорный контейнер.
– Пьер, недоумок чокнутый, не можешь потише?
– Лучше заткнись.
Первый голос дребезжал, напоминая звук наждачной бумаги на грубой доске. Второй был звонким. А еще глубоким и растянутым. Звуки эхом отозвались в голове у Эгги. Он надеялся, что эти ребята просто пройдут мимо. Эгги погружался в сон, которому было трудно противостоять. Проклятье, все-таки сегодня он раздобыл сильное зелье…
– Это он? – спросил дребезжащий голос.
– Угу, – ответил третий голос. А этот казался высоким, даже пронзительным. – Нам нужно с ним разобраться, только его наверняка не будет.
Кто-то зашмыгал носом, и этот звук все приближался и приближался. Когда Эгги услышал это, то почувствовал прохладное дуновение на щеке. Неужели его кто-то обнюхивает?
Эгги попробовал открыть глаза. Веки лишь слегка приподнялись. Он увидел перед собой расплывчатые очертания головы ребенка или подростка.
Подросток улыбнулся.
Глаза Эгги закрылись, и он снова погрузился в прежний, столь приятный сумрак. Он понизил счет? Странно, но раньше героин никогда не вызывал у него галлюцинаций. Ну, хорошо, возможно, что-то и было, но не так, как сейчас. Должно быть, туда подмешали кислоту. Только из-за кислоты он мог увидеть подростка с большими черными глазами, кожей фиолетовой, как виноградный сок, и улыбчивым ртом с большими акульими зубами.
Нет уж, к черту галлюцинации…
– Я следил за ним, – проговорил высокий голос.
– Он выглядит больным, – сказал глубокий голос. В нем ощущалось что-то влажное и жидкое. Это напомнило Эгги кота Сильвестра из мультсериала «Веселые мелодии» [9]. Тот вечно шепелявил и плевался. Вот и парень говорил так, будто его язык просто не находил себе места.
– Нет, он не болен, – сказал пронзительный голос.
– А похож на больного. Попробуй, может быть, больной?
– Да не знаю я, – отозвался дребезжащий голос.
Пронзительный, кажется, обиделся.
– Он не болен. Просто он сейчас под кайфом. Мы можем привести его в порядок.
– Лучше б он не был больным, – сказал наждачный голос. – У последнего, которого вы подобрали, должно быть, был грипп. Я неделю срал непонятно чем.
– Я уже говорил, что очень сожалею об этом, – сказал пронзительный.
Наждачный голос вздохнул:
– Ладно, Пьер, берем его. Нужно возвращаться.
Эгги почувствовал, как его подхватили чьи-то сильные руки и куда-то понесли.
– Сегодня вечером меня не будет, – сказал пронзительный голос. – До рассвета еще много времени. Мне надо закончить свои дела.
– Хруп, тебе нужно возвращаться вместе с нами, – снова сказал наждачный голос.
– Нет. Эти видения. Я… почти ощущаю его.
– Да, мы тоже, – сказал наждачный голос. – Я же просил тебя не говорить об этом. Хочешь, чтобы Первенец снова избил тебя?
– Нет. Не хочу. Но эти кретины причиняют ему боль, я это чувствую.
Ему. Кем бы он ни являлся, это была важная птица.
– За ним кто-то следит, – сказал наждачный голос. – Держись подальше, может быть, это монстр. Тогда тебе крышка…
Пауза. Эгги почувствовал, что весит всего пять фунтов. Возможно, даже меньше, потому что на самом деле человек ничего не весит, когда просто парит в воздухе…
– Я буду держаться подальше, – сказал высокий голос. – Но домой не пойду.
– Только постарайся никому не попадаться на глаза, – сказал наждачный. – И держись подальше от короля. Хиллари сказала, что он еще не готов. Если нас поймают, Первенец нас прикончит. Пьер, идем, нам пора возвращаться.
– Хорошо, Слай.
Эгги чувствовал, что падает, но через секунду снова поднялся. Да так быстро… как будто кто-то очень бережно нес его, перескакивая через две-три ступеньки – именно так человек несет два десятка яиц, только что купленных на рынке.
