Возмездие - Хоффман Джиллиан (мир бесплатных книг TXT) 📗
— Одноместный.
— Номер для курящих или некурящих?
— Некурящих, пожалуйста.
— Кто-нибудь еще с вами, сэр?
— Я один. Если только ты не захочешь ко мне присоединиться, Хлоя.
Ее сердце замерло. Она сорвала наушники, бросила на пол и уставилась на них, словно перед ней был таракан. Адель, менеджер, подошла к ней, потом появились несколько клерков из соседнего помещения.
— Мисс? Мисс? Эй! Кто-нибудь меня слышит? — доносился с пола слабый голос.
— С вами все в порядке? — спросила Адель. Хлоя отшатнулась от нее.
«А я в самом деле это услышала?»
Теперь трещины в защитном панцире расползались во все стороны. Определенно броня скоро падет. Хлоя уставилась на наушники, когда Адель подняла их с пола.
— Да, сэр? Простите. С вами говорит Адель Спейтс из отдела бронирования. Слушаю вас.
Хлоя попятилась к двери, схватила сумочку со стола, пока Адель заканчивала принимать заявку. Комната плыла перед глазами. Голоса заполнили голову.
«Такую симпатичную девушку, как моя Хлоя, не следует оставлять одну...»
«Ты выглядишь так аппетитно, что, может, мне просто придется тебя съесть...»
«Мне очень жаль, что ты не позволила мне вчера остаться у тебя...»
«Не сомневайтесь, мы активно занимаемся расследованием...»
Хлоя бежала так, словно за ней гнался сам дьявол, — через автомобильную стоянку отеля «Марриотт» к своей машине. Она забыла пальто, и холодный осенний ветер, казалось, продувал ее насквозь. На скорости семьдесят миль в час она понеслась домой по Гранд-Сентрал-паркуэй, судорожно проверяя, кто едет за ней, ожидая увидеть лицо Клоуна в следующем за ней автомобиле, может, даже сигналящем ей фарами.
Она припарковала автомобиль и бросилась к лифту, пронеслась мимо охранника, все еще спавшего в холле. В квартире Хлоя везде зажгла свет, вновь включила сигнализацию и закрылась на все замки.
Хлою обуял такой страх, какого она никогда не испытывала раньше. Она как безумная носилась по комнатам, открывала шкафы, заглядывала под кровать, за занавеску в душе. С прикроватной тумбочки она схватила небольшой пистолет 22-го калибра, который ей купил отец перед отъездом в Калифорнию. Хлоя проверила, а потом перепроверила, полностью ли он заряжен.
В гостиной огонек сенсора, определяющего любое движение на площадке, продолжал спокойно мигать, на щитке сигнализации горела зеленая лампочка.
Хлоя сидела на диване в гостиной и держала пистолет на коленях, ее вспотевшая ладонь сжимала черную рукоятку мертвой хваткой, указательный палец нервно касался спускового крючка. Кот Тибби, ласкаясь, протиснулся у хозяйки под мышкой и стал мурлыкать у ее груди. Всходило солнце, и свет начал проникать в щели между задернутыми занавесками. Синоптики обещали хороший день. Хлоя уставилась на белую входную дверь и ждала.
Наконец защитный панцирь сломался и развалился на миллион кусков.
Часть вторая
Глава 14
Сентябрь 2000 года
С лиц, когда-то красивых, на него смотрели мертвые пустые глаза. Зеленые глаза и словно подернутые поволокой голубые, с длинными ресницами, на которых все еще оставалась тушь, эти глаза смотрели в никуда — они стали пустыми и безжизненными. Накрашенные полные губы теперь были открыты и искажены — этакие черные дыры.
Глаза, в которых отразился невообразимый ужас... Рты, навсегда застывшие в вечном крике...
Спецагент полицейского управления штата Флорида Доминик Фальконетти сидел в одиночестве в сером бывшем зале заседаний и смотрел на украшавшие Стену фотографии. Он держался руками за голову, указательными пальцами массировал виски, в которых нарастала боль. Прямоугольный стол вишневого дерева для ведения переговоров был по всей длине завален полицейскими отчетами, зелеными папками с рапортами о проведенных следственных действиях, вырезками из газет, протоколами допросов. Сигарета догорала где-то за пластиковым закрытым стаканчиком с кофе и пустым коричневым пакетом из ресторана быстрого питания «Бургер кинг». В углу переполненного помещения трещал подключенный к видеомагнитофону телевизор, по экрану шли белые полосы — кассета только что закончилась. Над Домиником на потолке горели яркие лампы дневного света и освещали пять новых жутких фотографий, аккуратно разложенных на столе. Новая девушка для Стены.
Родственников пропавших одиннадцати молодых женщин и девушек полисмены попросили предоставить для идентификации жертв их последние фотографии. Так в управлении оказались любительские снимки, сделанные на прогулках, фотографии церемоний получений дипломов в школе и колледже, из выпускных альбомов и профессиональные портретные работы. Девушки теперь улыбались Доминику с отведенных им мест на коричневой пробковой доске, которую в специально созданном полицейском подразделении мрачно называли Стеной. Спецподразделение получило от членов семей по три, пять, а в некоторых случаях и десять фотографий. Имея семнадцатилетний опыт расследования убийств, Доминик знал: нельзя ожидать, что мать выберет всего одну фотографию из запечатлевших всю жизнь ее ребенка, или родные брат или сестра — всего один снимок, отражающий образ сестры, который они запомнят навеки. Доминик считал почти неуважением просить одно фото. Поэтому для вывешивания на Стену выбирали снимок крупным планом, а другие прятали в папки. Красивые лица поместили в ряд в хронологическом порядке — в соответствии с датой исчезновения, а не с момента обнаружения тел.
Прямо под первым рядом, резко контрастируя со снимками счастливых лиц, висели последние фотографии обнаруженных и изувеченных тел девяти исчезнувших женщин. Каждой соответствовала группа из пяти снимков, прикрепленных чертежными кнопками, на них были сняты место преступления и результаты вскрытия. И теперь коричневая пробковая доска растянулась практически на всю длину комнаты, достигнув размером десять на двадцать футов. Вызывающий дрожь, жуткий набор снимков — прижизненных и посмертных. Между прижизненными и посмертными фотографиями разместили белые карточки размером пять на семь дюймов, с аккуратно напечатанным текстом. На них указывали имя и возраст каждой женщины, краткий словесный портрет, дату и место исчезновения. В последней строчке значились дата и место обнаружения тела и, наконец, дата и предполагаемое время смерти по оценкам патологоанатома. Причину смерти не было необходимости указывать. По цветным глянцевым снимкам на Стене она была очевидна.
Доминик глотнул уже холодного кофе и принялся изучать, как делал сотый раз, лицо каждой девушки, преследующее его, когда-то доверчивые, а теперь полные ужаса глаза.
Что они видели в последние несколько мгновений своей короткой жизни перед тем, как мир милосердно погрузился во тьму?
Все они были молодыми. Большинству — только двадцать с небольшим, а трем не повезло дожить даже до этих лет. Самой старшей из одиннадцати исполнилось двадцать пять, самой младшей — всего восемнадцать. На прижизненных фотографиях они были полны сил и энергии, завлекающе улыбались, игриво надувались или выпячивали губы, выглядели застенчивыми или скромными. У одной золотистые кудри падали на плечи, другая, платиновая блондинка, носила короткую неровную стрижку, у третьей блондинки прямые волосы цвета меда струились по спине. Все были блондинками и очень красивыми при жизни. На Стене висели шесть профессиональных портретных снимков, дававших об этом вполне отчетливое представление.
За последние полгода в тропической ночи Майами исчезли одиннадцать женщин — под пальмами на Оушен-драйз и Вашингтон-авеню, из заполненных людьми ультрамодных ночных клубов на Саут-Бич и других модных мест, где любят тусоваться богатые, знаменитые и красивые. Через несколько недель или месяцев после исчезновения изуродованные обнаженные тела девяти женщин были обнаружены в уединенных уголках округа Майами-Дейд. Преступления, как выяснилось, совершались в самых разных местах: на старом сахарном заводе в Эверглейдсе, в доме в центре Либерти-Сити, в заброшенном супермаркете в Кендалле. Однако убийца не попытался спрятать тела или скрыть свои преступления; наоборот, он явно хотел, чтобы их в конце концов обнаружили. И сразу же становилось очевидно, что ужасная смерть каждой женщины была тщательнейшим образом спланирована, как и ее похищение. Подобная жестокость вызывала тошноту даже у самых закаленных следователей.
