Золотой берег - Демилль Нельсон (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Хочу рассказать, что, когда началась Вторая мировая война, Джордж Аллард пошел защищать свою родину, как, впрочем, и все остальные здоровые мужчины из Стенхоп Холла, да и из других имений. Во время одного из исторических экскурсов Джордж поведал мне, что уход слуг значительно осложнил жизнь тех семейств, которым удалось в период Великой депрессии сохранить свою недвижимость. Служанки также устремились поближе к высоким армейским окладам. Видимо, Джордж невольно причисляет меня к местным аристократам и пытается уязвить напоминаниями о тяжелых временах, которые пережили Стенхопы и их соседи во время войны. Ну что же, Джордж, когда я представляю себе Уильяма Стенхопа, гладящего свои брюки, в то время как его слуга высаживается с десантом в Нормандии, у меня и в самом деле появляется комок в горле.
Уильям, кстати, тоже послужил родине в эти годы. Эту историю рассказывают в двух вариантах. Я изложу вариант Этель: Уильям Стенхоп, используя семейные связи, получил назначение в береговую гвардию США. Его папаша Август Стенхоп, не знавший, что делать со своей семидесятифутовой яхтой под названием «Морской сорванец», продал ее правительству за один доллар — так поступали многие яхтсмены во время войны. «Морской сорванец» был переоборудован в «морского охотника» за подводными лодками, а его шкипер превратился не в кого иного, как в лейтенанта Уильяма Стенхопа. Этель утверждает, что произошло это совсем не случайно. Как бы то ни было, «Морской сорванец», свежевыкрашенный в серый цвет, оснащенный локатором, глубинными бомбами и пулеметом пятидесятого калибра, был благополучно возвращен к пристани клуба «Сиуанака Коринф». Отсюда лейтенант Стенхоп патрулировал побережье Лонг-Айленда, всегда готовый дать отпор германскому подводному флоту и защитить американский образ жизни. Время от времени Уильям наведывался в винный погребок Марты и выпивал кружку-другую пивка. Он даже не требовал себе жилья от правительства США, довольствуясь Стенхоп Холлом.
Возможно, Этель права, считая военную службу Уильяма Стенхопа одной из наиболее ярких иллюстраций проклятого американского капитализма, привилегий и семейственности. Хотя я знаю много других случаев, когда представители привилегированных классов честно исполняли свой долг и даже жертвовали своей жизнью. Но Этель отмахивается от любой правды, которая не соответствует ее предубеждениям. В этом смысле она точно такая же, как Уильям Стенхоп, как я, как любое другое человеческое существо. Это свойственно всем людям: и хорошим, и плохим. Нет нужды добавлять, что Уильям никогда не угощает своих друзей или домашних рассказами о своей воинской службе.
Так вот, в 1945 году Джордж вернулся со своей тихоокеанской службы с малярией, у него до сих пор время от времени случаются приступы. (Однако в этот раз я был уверен, что речь шла о банальной простуде. Я предложил вызвать врача, но Этель гордо воскликнула: «Разве он может нам помочь!»)
Джордж и Этель сыграли свадьбу как раз накануне его ухода в армию, и Август Стенхоп по тогдашнему обычаю устроил свадебный прием в своем роскошном особняке.
Несколько лет назад, случайно разговорившись с одним из моих старых клиентов, я узнал, что папаша Август, которому в то время было лет пятьдесят с хвостиком, не преминул воспользоваться отсутствием мужа, сражавшегося на Тихом океане с нашими будущими союзниками, и приударил за Этель. Судя по всему, время и усилия, затраченные Этель, принесли ей в дальнейшем щедрые дивиденды. Семья Аллард, в отличие от остальных слуг, сохранила свое место при доме. Кроме того, им милостиво был дарован сторожевой домик, за который им не пришлось платить ни пенни. Интересно, знает ли Джордж о том, что его хозяин поохотился в его владениях? Но даже если он об этом и догадывается, то все равно сохраняет убеждение, что поводом для щедрот старого ловеласа послужила его многолетняя верность, а вовсе не неверность его супруги. Возможно, он прав. Хорошего помощника найти труднее, чем хорошую подстилку.
Обычно я пропускаю сплетни мимо ушей, но эту я выслушал до конца. К тому же ее можно отнести не к разряду сплетен, а к жанру очерков об общественных нравах.
Я допивал чай, смотрел на Этель и улыбался. В ответ она подарила мне жалобную гримасу. Над ее головой висела старая фотография — Джордж в белой морской форменке и Этель в светлом платье. Надо отдать ей должное, в молодости она была привлекательной женщиной.
Меня интересовал не сам факт измены молоденькой невесты со старым хозяином, меня задевало то, что Этель Аллард, христианка и социалистка, пошла в постель к собственнику, а затем, возможно, шантажировала его, приложив к этому определенные усилия.
Такие нравы, если к ним хорошенько присмотреться, могут иметь последствия более разрушительные для общества, чем депрессии, войны и растущие налоги.
Кстати, у Аллардов имеется дочь, Элизабет, которая похожа на Джорджа, что несколько успокаивает меня в плане появления на горизонте новых претендентов на наследство. Так случилось, что Элизабет стала владелицей процветающего магазинчика с филиалами в трех близлежащих поселках, то есть пошла по пути своих дедушек и бабушек. Сюзанна никогда не преминет послать своих новых знакомых в один из магазинчиков, несмотря на то что сама она ненавидит заниматься покупками. Однажды я видел фамилию Элизабет в газетах, она упоминалась в связи с деятельностью фонда по поддержке республиканской партии. Боже, благослови Америку! Дорогая Этель, ну где еще от социалистов рождаются республиканцы и наоборот?
Я попрощался с Аллардами и предложил им звонить мне или Сюзанне, если что-то понадобится. Сюзанна, несмотря на свою надменность, всегда помнит о том, что «положение обязывает». Это одна из тех немногих черт, которая восхищает меня в старых аристократах Восточного побережья. Они всегда заботятся о тех, кто на них работает. Надеюсь, Этель учтет это, когда вспыхнет ее Великая революция.
Послеобеденное время я провел, болтаясь по Локаст-Вэлли, затем меня потянуло наведаться к Макглейду в местный паб на кружечку пива. Здесь уже собралась обычная субботняя компания, в том числе обе команды игроков в софтбол, победители и проигравшие, — каждый имел собственное мнение об игре. Были здесь и независимые строительные подрядчики, уже успевшие обсудить со своими заказчиками цены по контрактам, а также любители пробежек по выходным в своих стодолларовых кроссовках, кажущихся подозрительно новенькими. Были и бегуны, одетые попроще. Разнообразие спортивных костюмов поражало глаз. Например, рядом со мной расположился старый джентльмен в розовеньком твидовом жакете и зелененьких шерстяных штанах, расшитых дюжиной маленьких уточек. Такого не найдешь ни в одном каталоге! Я же был одет в самый стандартный костюм, поверх него — ветровка. Некоторые склонились над столами, вероятно, изучая список порученных им женами дел, весьма у многих из бумажников при расплате за пиво высовывались розовые квитанции химчистки. В другой части зала, где был ресторанчик, собрались нарядно одетые женщины с сумками. Они болтали о домашнем сыре и салате-латуке. На дворе действительно чувствовалась суббота.
В хороших пабах, как и в церквах, все общественные различия стираются, за стойкой ты чувствуешь насущную необходимость общаться со своим соседом.
В зеркале на стене бара я заметил отражение сантехника, сидевшего неподалеку, и пошел к нему со своей кружкой пива. Он как-то уже работал у нас в доме, и я решил обсудить с ним проблему замены лопнувшей трубы на кухне. Сантехник предлагал поставить пластмассовую трубу вместо чугунной — я не соглашался, так как считал, что это дорого. Он спросил у меня совета, как усыновить сына второй жены. Я назвал ему сумму моих услуг. Ему показалось дороговато. Тогда мы поговорили о бейсболе. О бейсболе здесь можно говорить: это не клуб.
Я пообщался еще с несколькими знакомыми, затем с владельцем паба, а также со старым джентльменом в зеленых штанах с уточками. Он оказался вовсе не представителем одряхлевшей знати, а дворецким из имения Фипсов, донашивающим костюмы своего хозяина. Такое часто встречается в нашей округе, но с каждым годом дворецких остается все меньше.
