Темная комната - Уолтерс Майнет (читать полную версию книги .TXT) 📗
— Послушай, Джинкс, может быть, тебе станет легче, если я признаюсь, что не верю в то, будто ты пыталась покончить с собой? Ведь тебя тревожит именно это. А что думают остальные?
Женщина вынула из кармана газетную вырезку, которую ей оставила Бетти, и уставилась на помятый клочок бумаги:
— Только все это не похоже на несчастный случай, верно? — медленно произнесла она, передавая ему заметку. — Говорят, что меня спасло только чудо.
— Чудеса иногда случаются.
Однако она в это не верила.
— Очевидно, в тот момент я была сильно пьяна.
— Разве это имеет значение?
— Да, — спокойно произнесла она. — Во всяком случае, для меня.
— Потому что у Бетти проблемы с алкоголем?
— Частично. — Она немного помолчала. — Нет, скорее, это имеет отношение к моей собственной самооценке. Я отказываюсь верить в то, что мне требуется напиться в стельку для того, чтобы совершить самоубийство. — Джинкс попыталась улыбнуться. — Видишь ли, я слишком гордая женщина. И я сомневаюсь, чтобы я доставила кому-либо, а уж тем более Лео, удовлетворение считать, что я настолько его любила.
— Я верю тебе.
Слезы навернулись ей на глаза, и она сердито нажала ладонями на веки.
— Послушай, только ты не обращай внимания на все это, о'кей? Я устала, я вымоталась, и мне чертовски хочется оказаться дома, в Лондоне. — Джинкс несколько раз глубоко вздохнула, чтобы привести свои чувства в порядок. — Ты не мог бы сделать мне одолжение? Передай Мег, что я счастлива за нее и не держу зла. А родителям скажи, что я не собираюсь рвать старую дружбу только из-за того, что такая скотина, как Лео, привык менять лошадей на переправе. Серьезно, Саймон, мне наплевать на него.
Он послушно кивнул:
— Хорошо, я обязательно все передам, — пообещал он и добавил: — Ты очень благородный человек, Джинкс.
Она прислушалась к воплям отчаяния, эхом отдававшимся в ее мозгу, затем искоса посмотрела на молодого священника и медленно произнесла:
— Я не стала бы так говорить, если бы это не было правдой. И благородство здесь ни при чем.
Саймон наклонился вперед, уставившись в пол:
— Иногда кажется, что ты прекрасно знаешь человека, а потом происходит нечто неожиданное, как в этот раз. Она даже не попыталась извиниться или дать какое-то объяснение своему поступку. Просто констатировала факты. Вот вам, мол, новости, и кушайте их с маслом. А в результате родители поссорились так, как никогда в жизни. Мать кричит на отца, что тот пытался насильно приучить Мег к религии, а он, в свою очередь, орет на мать, что она фригидна. — Он вздохнул. — Отец переживает гораздо больше матери, но, как мне кажется, это еще из-за того, что он всегда относился к тебе очень хорошо. И ему никак не понять, почему Мег посмела так тебя обидеть. Кстати, до меня это тоже не доходит.
— Прости меня, — зачем-то извинилась Джинкс. — Мне кажется, что Мег вовсе не собиралась никого обижать. Ты же хорошо знаешь свою сестру. Будь что будет, а завтра разберемся. И она никогда не изменяла этому правилу. — Джинкс снова потерла разболевшийся висок. — Почему мысли о Расселе постоянно лезут ей в голову? — Твой отец, наверное, сильно рассержен, иначе он не стал бы говорить подобные вещи женщине… — Рассел и Мег… Мег и Лео…
— Это только слова, — попытался заступиться за отца Саймон. — Он вовсе ничего конкретного не имел в виду. Так же, собственно, как и мать, когда нападала на него.
— Хотя в чем-то они оба правы, — неожиданно выпалила Джинкс. — Мег всегда чувствовала себя неуютно в роли дочери священника, а твоей матери она казалась чересчур озабоченной сексом. — Она почувствовала, как веки наливаются свинцовой тяжестью, и какие-то смутные воспоминания снова закружились перед глазами. — В общем, тут есть вина каждого, и твоя тоже.
Рассел умирает… у нее тоже роман с Расселом… ты напилась и пыталась покончить с собой…
Голос Саймона раздался откуда-то издалека:
— В чем же?
— Она не могла состязаться со святым, Саймон, поэтому предпочла стать грешницей…
Сон прекратился так же неожиданно, как и начался. Джинкс, болезненно напрягаясь, словно выпрыгнула из него, и тут же увидела перед собой заботливого Алана Протероу. Он склонился над ней, и женщина, еще не до конца очнувшись, поначалу подумала, что это Саймон. Однако скоро она с видимым облегчением поняла свою ошибку и растерянно огляделась по сторонам:
— По-моему, я курила.
— Я погасил ваш окурок, — кивнул доктор в сторону пепельницы.
— У меня был посетитель.
— Я знаю. Отец Саймон Харрис. Я подсказал ему, как пройти к вашей палате, правда, опасался, как бы он вас не расстроил.
— Он бы не посмел этого сделать, — Джинкс горько усмехнулась. — Он же священник.
— И к тому же брат Мег, — подхватил доктор, присаживаясь на соседнее кресло. — Он вам нравится, Джинкс?
Женщина почувствовала, как по ее спине потекла тоненькая струйка пота:
— Он ханжа и педант, как и его родители. Это из-за него Мег превратилась в шлюху. — С этими словами Джинкс повернулась к дружелюбному доктору-великану, который изо всех сил старался сделать так, чтобы ей было хорошо, и ей очень захотелось протянуть руку и просто дотронуться до него. А потом, может быть, свернуться у него на коленях в малюсенький клубочек, ощутить, как он держит ее в своих надежных объятиях, защищая от всего, что может ей повредить. Однако вместо этого она отпрянула от него, съежившись в кресле и обхватив себя худыми руками. — Я сама не знаю, зачем все это вам сейчас сказала, — призналась она.
— Потому что вы гораздо больше сердитесь на нее, чем вам это кажется.
— Саймон приходил извиняться.
— За поведение своей сестры?
— Наверное. — Джинкс замолчала.
— Скажите, он младше или старше ее?
— На год младше.
— Мег на него похожа?
— Не совсем. Она очень красивая женщина.
— Вам она нравится, Джинкс?
— Да.
Алан кивнул:
— Сейчас вам что-то снилось, и, похоже, это были не очень добрые сны. Вы не хотите рассказать мне о них?
Она не ответила — или не могла отвечать? Даже по прошествии десяти лет рана никак не заживала, и Джинкс инстинктивно пыталась избежать того, что могло бы снова разбередить эти воспоминания. Тем не менее, сейчас ей требовался человек — любой человек — которого она могла бы убедить в том, как мало для нее значил Лео. Вам она нравится? Да. Да. ДА! Но почему же так больно произносить это вслух?
