Следствие защиты - Ирвинг Клиффорд (читать книги полностью .txt) 📗
Уоррен улыбнулся, хотя этот анекдот он слышал.
– Способ защиты – самый древний в Техасе, – сказал Скут. – “Этого сукина сына давно следовало прикончить!, “ Это стало труднее делать в наши дни, потому что уж слишком много янки перебралось сюда, однако с судом присяжных это еще проходит. Меня слушают.
Уоррен поставил свою баночку с “Лоун стар”.
– Многое зависит от того, что они думают о нашей клиентке, не правда ли?
Скут одобрительно кивнул.
– А ее ты видел, ведь так? Если ты хочешь, чтобы эта банка с пивом осталась действительно холодной, то тебе не найти для нее лучшего места, чем рядом с сердцем Джонни Фей Баудро. Здесь есть немножко работы, которую мы должны проделать. Возьми это домой и прочитай.
Скут протянул Уоррену толстую папку – копию досье с надписью: “Техас против Баудро”.
Серая накипь облаков плыла над городом. В своем коттедже-офисе Уоррен установил кондиционер на отметке “Полуденный зной”, затем уселся за письменный стол и открыл досье.
В воскресенье вечером, 7 мая (согласно стенограмме секретаря, который вел запись первой беседы Джонни Фей Баудро со Скутом Шепардом), обвиняемая была приглашена доктором Клайдом Оттом на ужин в “Гасиенду”, техасско-мексиканский ресторан, что в переулке прямо за 1-10. Это было одно из любимых местечек Джонни Фей, большое строение с несколькими обеденными залами и со стенами двухфутовой толщины. В нем выступали странствующие мариачес.
– Я обожаю слушать мексиканскую музыку при свечах, – сказала Джонни Фей Скуту. – И еще я люблю хорошо наперченный гуакамоле и говяжьи фахитас с луковицами, шипящими и золотисто-коричневыми. Если от меня потом пахнет, я обычно говорю: “Дорогой, я могу сделать это для тебя и каким-нибудь другим способом”.
Она подозвала музыкантов к столу и заставила их сыграть “Лас Маньянитас” и “No vale nada la vida”, ее любимые мексиканские песни. Дала им хорошие чаевые. Перед ужином Клайд пропустил пару стаканчиков, во время ужина – еще несколько; стоит ли говорить о том, сколько их было, прежде чем он пришел туда.
– Спиртное и наркотики обязательно приведут к ранней могиле, – объяснила Джонни Фей. – Одним путем, или другим… это уж как получится.
Клайд пил, как она сказала, и нюхал кокаин, который обычно приобретал в непомерных количествах. Он был из числа тех пьяниц, которые никогда не валятся с ног и не теряют дара речи: он попросту становился злым. В прошлое Рождество он ударил Джонни Фей кулаком прямо в лицо. Она сидела на кожаном диване в его телевизионной комнате, пытаясь поговорить с Клайдом, чтобы разобраться в путанице их жизней, но получилось так, что он обиделся на что-то из сказанного ею, пересек своей медвежьей походкой комнату и бросился на Джонни Фей, прежде чем та сообразила, что происходит. Бац! У нее вся кофточка была залита кровью.
– Он раскаивался?
– Вы, мистер Шепард, не знали Клайда, раз вы так спрашиваете.
Он продолжал вопить и грозился убить ее. Ей пришлось силой вырываться из его дома и ехать в отделение “скорой помощи” госпиталя Германн. Джонни Фей думала, что у нее сломан нос, но, как выяснилось, у нее был перелом в верхней части скулы. До сих пор на том месте, где раньше щека была совершенно гладкой и круглой, осталась небольшая впадинка.
Клайд также избивал свою жену Шерон и одну из своих подружек, официантку коктейль-бара из “Гранд-отеля”. Выбил последней три зуба, после чего ему пришлось заплатить ей 25000 долларов плюс счет дантисту, чтобы только заставить ее молчать. И он не один раз угрожал Джонни Фей. Однажды он поднял кулак и в присутствии двух мужчин, с которыми они обедали, и сказал:
– Ты – сука, я тебя убью!
Она хотела выйти за него замуж, это действительно так. Любовь – странная вещь: не всегда выбираешь самого достойного человека, чтобы одарить ею. То, что он был так богат, ничего для нее не значило, хотя Джонни Фей и не стала бы утверждать, что богатство Клайда стояло на пути ее привязанности.
– Но я работящая девчонка, – сказала она своему адвокату, – всегда была такой. У меня достаточно собственных денег. Я очень дорожу своей независимостью.
Ее любовный роман с Клайдом начался, когда он был еще женат, это ни для кого не секрет. Клайд и Шерон спали в разных спальнях их двадцатипятикомнатного дома на Ривер-Оукс. Если бы Клайд мог развестись, не теряя при этом своих клиник, то, конечно, он давно бы женился на Джонни Фей. Он был без ума от нее. Она потрясающе хороша в постели, она удовлетворяла все его фантазии так, как этого никто и никогда не делал, она была самой волнующей женщиной из всех, кого он когда-либо знал. Он часто говорил это, когда бывал трезвым.
А затем Шерон в ее новеньком розовом спортивном костюме была застрелена по пути в класс аэробики. Застрелена каким-то сумасшедшим убийцей, по-видимому, одним из тех, которые во множестве каждый сезон наезжают в Санбелт. Может быть, он ее с кем-то перепутал. Этого мы уже не узнаем.
Клайд не оплакивал жену. Он был гадким человеком, однако, не лицемерным. Он был потрясен, конечно, не появлялся в обществе в течение месяца или около того и пожертвовал значительную сумму Техасскому медицинскому центру на исследования по борьбе с раком. Затем он посетил лыжный курорт в Тахо, а по приезде оттуда снова вернулся в мир. Теперь он мог жениться на Джонни Фей.
Но он этого не сделал.
– Это сильно огорчило меня. Не хочу лгать, это черт знает как меня огорчило!
Она вовсе не имела в виду, что Клайд мог обойтись без некоторого траурного периода, предписанного общественными приличиями. Хотя, как она любила повторять, удовольствиями нужно пользоваться, пока ты на это способен. Она сказала ему:
– Так собираемся мы это делать или нет и когда?
– Хорошо.
– “Хорошо” – это не ответ, Клайд.
– Мне нужно некоторое время.
– Время для того, чтобы принять решение, или время до нашей свадьбы?
– Я полагаю, и то и другое, дорогая.
Это обозлило Джонни Фей. Она никогда не могла добиться от Клайда прямого ответа на вопрос, в чем проблема, потому что по природе своей Клайд был скрытен, как и следовало мужчине; он боялся открыть, что у него на душе (как будто бы она не смогла посочувствовать ему, приласкать его и вывести к свету), и еще потому, что большую часть времени мозг его работал не совсем нормально, так как его нервные клетки были разрушены чудовищными дозами шотландского виски и колумбийского кокаина.
– Давай устроим тихий ужин, – сказала Джонни Фей. – Без друзей. И поговорим о нашем будущем браке. Мы составим такое расписание, по которому сможем жить.
Это и было целью их ужина в “Гасиенде” вечером 7 мая. Они приехали туда около девяти часов. Но Клайд был пьян и зол. Обвинения летали через стол над фахитас и шипящими луковицами.
– Отвези меня домой, – сказала Джонни Фей, еще прежде, чем подали эспрессо.
Под домом она подразумевала свою квартиру, но у Клайда были иные соображения. Пьяный ли, одуревший ли от наркотиков или трезвый, он никогда не мог до конца ею насытиться, хотя в первых двух случаях его возможности редко соответствовали его желаниям. Джонни Фей села за руль, и они без инцидентов доехали до дома Клайда на Ривер-Оукс. Поставили “порше” в гараж. Поднялись в спальню.
Скут поинтересовался, зачем же она поехала, если видела, что Клайд так раздражен?
Да все дело в том, что порою секс бывал надежным способом решения проблем, сглаживания чувства ненависти. Или чего-то такого, что заставляло Клайда злиться. К тому же, она сама была немножко пьяна и рассуждала не совсем разумно.
Однако после того, как у Клайда ничего не вышло, хотя она испробовала все хитрости, какие ей только были известны, и он буквально взвыл от отчаяния и вновь начал ее оскорблять, Джонни Фей выбралась из постели и оделась.
– Я не могут больше это терпеть, Клайд. Я не для того появилась на свет, чтобы служить мишенью для твоих оскорблений. Я ухожу от тебя.
Обычно, когда она так говорила, Клайд начинал каяться, умолял дать ему еще один шанс. Но на этот раз все было по-иному.
