Возвращение в темноте - ван Ластбадер Эрик (книги без сокращений .TXT) 📗
Бенни сжал кулаки, его шея и щеки побагровели. Издав нечленораздельный вопль, он выскочил из спальни.
Кроукер догнал его уже на пороге кухни.
– Бенни! – Кровь застыла у него в жилах, когда он увидел, что Бенни открывает дверцу холодильника. – Что, черт возьми, ты делаешь?
– Извини, но я не собираюсь оставлять ее голову в этом холодильнике.
С этими словами он стал вынимать голову Сони из холодильника, стараясь не глядеть ни на нее, ни на символы, нарисованные на стенках. Потом, взяв чистые полотенца, он стал с чрезвычайной осторожностью и нежностью заворачивать в них голову.
– Я не допущу такого унижения бедной Сони...
Биомеханические пальцы Кроукера замкнулись на запястье Бенни, тот обернулся, взгляд его был безумен.
– Извини, когда-то мужчины шли на гибель за честь женщин.
Кроукер шагнул вперед.
– Скажи мне, Бенни, это действительно для того, чтобы защитить честь Сони?
– Да.
Однако Кроукер не отпустил его руку и не сделал ни шагу назад. Бенни тоже не хотел уступать.
Наконец, изобразив на лице жалкое подобие улыбки, Бенни сказал:
– Отпусти меня, Кроукер, и давай поговорим спокойно.
Кроукер неторопливо разжал биомеханические пальцы.
– Ты же мог запросто раздробить мне кисть, – сказал Бенни неожиданно вяло, словно они болтали о каких-то пустяках, нежась на горячем солнышке.
Он снова улыбнулся, теперь уже по-настоящему, и вынул из кобуры свой револьвер.
– И тогда мне пришлось бы выстрелить тебе в живот, а после этого я бы мог сделать с тобой, Льюис, все, что угодно. Ты слышишь, все, что угодно!
В комнате воцарилось жутковатое молчание. Обоим мужчинам показалось, что в воздухе слишком мало кислорода.
Наконец, Бенни повел плечами:
– Друзья не должны так разговаривать друг с другом, у них не должно даже возникать таких мыслей!
– Возможно, ты прав, – спокойно отозвался Кроукер. – Впрочем, возможно также, что у тебя искаженное представление о дружбе.
Убрав револьвер в кобуру, Бенни развел руками.
– Ты сердишься, Льюис? Мы уже больше не друзья?
Кроукер молча посмотрел ему в глаза.
– Ну хорошо, хорошо, – замотал головой Бенни. – Твоя взяла!
Он протянул Кроукеру руку:
– Помиримся и забудем об этом!
Кроукер, помедлив, взял протянутую ему руку, и Бенни с искренней радостью сжал ее.
– Я сказал тебе правду, Льюис, – проговорил Бенни. – К смерти надо относиться с уважением, иначе... – он снова повел плечами, – бессмертная душа омрачается неизвестностью. Но ты прав, дело не только в этом. Я не хочу, чтобы в это дело вмешивалась полиция, постарайся понять меня. Именно поэтому я просил тебя уехать, чтобы не втягивать в это...
– Очнись, Бенни, что ты несешь! Здесь совершено страшное преступление, – воскликнул Кроукер. – Я тебя не понимаю!
Бенни криво усмехнулся:
– Электропроводка, подушка, автоответчик – на них остались следы и твоих пальцев...
Он снова стал заворачивать голову Сони в полотенца, пользуясь замешательством Кроукера.
– Может, ты все-таки объяснишь мне свое поведение?
– Запомни, я никогда ничего не делаю, не имея на то причины, – пробормотал Бенни, открывая один за другим ящики буфета. Наконец, ему удалось найти моток бечевки, которой хозяйки обычно связывают ножки птицы, прежде чем засунуть ее в печь.
– Я знаю, кто убил ее, и это так же верно, как то, что мы с тобой друзья.
Он стал обматывать сверток бечевкой.
– Именно поэтому об убийстве Сони никто не должен знать. Когда ты выслушаешь меня до конца, уверен, ты согласишься со мной.
Когда Бенни рассказал Марии, что случилось с Соней, с ней случилась истерика. Друзья отвезли ее к Бенни, в его девятнадцатикомнатный дом в стиле венецианского палаццо на Сорок девятой улице Майами-Бич. Дом был излишне роскошным – семь спален, очевидно, по одной на каждую ночь недели, и при каждой – ванна-джакузи. Были также библиотека в европейском стиле, бильярдная, полностью автоматизированный кинозал, отделанный камнем винный погреб и даже специальная курительная комната. Дом стоял на берегу океана, пристань охраняли позеленевшие крылатые каменные львы, которые, казалось, прилетели сюда прямо из Венеции с Гранд-канала. У причала стояла узкая, темно-синяя моторная лодка, созданная исключительно для высоких скоростей.
Кроукер и Бенни спустились к пристани, невольно любуясь красками заката. Далеко в океане, у самой линии горизонта, все еще висела черная туча, напоминавшая о разразившейся днем грозе. Слабый бриз ерошил им волосы, обдавая лица океанской солью. В это время рыбаки по всей Южной Флориде за бутылкой хвастались друг перед другом своей дневной добычей.
Кроукер был не в том настроении, чтобы наслаждаться выпивкой, хотя держал в руке бокал ледяного коктейля. События дня тяжелым камнем лежали у него на душе. Бенни бережно уложил в лодку большой круглый сверток, который он всю дорогу держал в руках. Приглашенный им доктор, невысокий лысеющий колумбиец с редкими усиками, едва прикрывавшими верхнюю заячью губу, прошел в одну из многочисленных спален дома, где билась в истерике Мария.
Океанские волны покачивали лодку и вместе с ней покачивался ее страшный груз – голова Сони. Бенни уже позвонил партнерам Сони по фирме и сообщил, что она была вынуждена срочно уехать по семейным делам.
Теперь никто не станет искать ее...
– Там было кое-что похуже отрезанной головы, – после долгого молчания произнес Кроукер.
Внизу плескалась океанская синевато-зеленая, удивительно чистая вода.
Вынув сигару, Бенни неторопливо и с видимым удовольствием раскурил ее.
– Да? Что-то я ничего такого не заметил.
– Бенни, там не было крови. Как это могло получиться? Она была задушена в спальне подушкой. – В сознании Кроукера мелькнуло воспоминание о длинных красивых ногах Сони, и его охватила глубокая печаль, смешанная с яростью – как страшно и трагично оборвалась ее жизнь! – Кровь была только в холодильнике, где мы нашли голову Сони. Ни в одной из комнат не было ни малейшего пятнышка крови...
Бенни курил, глядя на закат.
– У убийцы было не так уж много времени, – продолжал Кроукер. – Так что же он сделал с ней после того, как задушил подушкой? Он не мог отрезать ей голову прямо там, в спальне.
– Помнишь эти странные параллельные линии на траве? – сказал Бенни. – А что, если он вытащил ее тело во двор и сделал свое черное дело там?
Кроукер задумчиво покачал головой:
– Мы с тобой обошли весь двор и не нашли ничего, кроме этих линий. Никакой крови, внутренностей, ничего. Кроме того, делать это на улице – слишком рискованно. Ведь его мог увидеть сосед или какой-нибудь случайный прохожий.
– Так что же там все-таки произошло? – недоуменно спросил Бенни.
– Не имею ни малейшего понятия.
Неожиданно Кроукер вспомнил счастливое лицо Сони, когда они танцевали испанские танцы в «Акуле». С одной стороны, он гордился тем хладнокровием, с которым обдумывал события последних часов, но, с другой стороны, ему было отчего-то очень стыдно.
Должно быть, Бенни тоже безуспешно пытался догадаться о том, что же на самом деле произошло в доме Сони. Глубоко вдохнув, Кроукер облокотился о балюстраду и стал смотреть на двигавшуюся вдали светлую рыбачью лодку. Внизу плескались о деревянные опоры волны, раскачивая узкую лодку Бенни.
Кроукер вспомнил, как однажды на закате дня вместе с Каменным Деревом плыл в лодке. Сидя на корме, семинол ловко управлял лодкой, пробираясь по узким протокам сквозь густые мангровые заросли.
– Ты видишь? – вдруг спросил он.
Кроукер ждал, что семинол укажет ему, куда смотреть, но тот не сделал ни единого жеста.
– Нет, я ничего не вижу, – вынужден был признаться Кроукер. – Уже темнеет.
– Только не для моих глаз, – коротко сказал Каменное Дерево, считая дальнейшие объяснения излишними.
Из дома вышел доктор и, спустившись по мраморной лестнице, подошел к Бенни.
– Мария успокоилась, – сказал он по-испански. – Должно быть, ей пришлось очень нелегко. – Он был достаточно умен, чтобы не спрашивать о причине шока. – Лекарство, которое я ей дал, обеспечит долгий и глубокий сон, а когда она проснется, то будет чувствовать себя гораздо лучше. Если же нет...
