Доктор Куэйк - Мэрфи Уоррен (читаемые книги читать .txt) 📗
Вокруг уже собрались люди: Мануэль привел из лагеря взрослых рабочих, и вместе с детьми они образовали небольшую толпу. Мануэль вышел вперед.
– Здесь все, – сказал он.
Альбанезе подтолкнул Римо локтем в бок и приказал;
– Скажи им!
Римо шагнул вперед.
– Меня зовут Римо. А это Чиун. Чем мы вам мешаем?
Взрослые молча переглянулись, затем повернулись к Мануэлю. На них была та же белая одежда, что и на нем. Мануэль заговорил:
– Во-первых, недавно разорвалась земля, и многие из наших умерли. Теперь наши старики говорят, что смертей будет еще больше. Они говорят, что нас окружает смерть. И что эта смерть идет от вас.
– Они говорят именно о нас? – уточнил Римо.
– Они говорят о пожилом восточном человеке великой мудрости. И о его белолицем спутнике, чьи руки быстрее, чем взгляд, и смертоноснее, чем стрелы.
Альбанезе загоготал. А Баруссио вдруг осенило: вот они – руки из его сна. Руки, двигающиеся быстрее взгляда и несущие смерть. Он почувствовал, как на лбу у него снова выступила испарина.
– Кто эти старые люди, о которых вы говорите? – спросил Римо.
Мануэль обернулся к толпе и тихо произнес несколько слов по-испански. Толпа расступилась. Женщина, старая, как жизнь, и усталая, как смерть, едва волоча ноги, вышла вперед. Одета она была во все черное, на плечи накинута черная шаль. Морщинистое лицо словно высушено вековой печалью.
Она остановилась рядом с Мануэлем.
– Мне было видение, – сказала она, обращаясь к Римо. – Я видела смерть, которую несли быстрые руки.
– Ну, хватит, – огрызнулся Альбанезе, обращаясь к Римо. – Давай кончать с этим. Скажи им, чтоб не волынили и возвращались на работу. Если ты с твоим азиатом немного соображаете, то сейчас же начинай.
Римо оценивающе взглянул на Альбанезе, отметив его размеры и вес, и вновь повернулся к Мануэлю. Но тут вперед выступил Чиун, в своем синем одеянии, как всегда спокойный и невозмутимый.
Он подошел к старой женщине и взял ее за руки. Они были очень похожи. Какое-то время Чиун и старуха стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза. Никто из них не произнес ни слова. Затем Чиун отступил назад.
Его голос прозвучал над полем, эхом отозвавшись в опустевших лачугах.
– Слушайте внимательно мои слова, – проговорил он так, будто обращался к громадной толпе. – Ваши старики говорят правду: здесь ходит смерть. Они говорят вам правду, когда предсказывают, что смерть еще придет сюда. Они говорят вам правду, когда рассказывают о человеке, чьи руки быстрее, чем стрелы.
– Что он делает? – прошипел Альбанезе. Он и Палермо одновременно шагнули вперед и оказались за спиной Чиуна. Их возвышавшиеся над ним фигуры должны были запугать его.
– Люди за моей спиной – это злые люди, – продолжал Чиун. – И для таких людей единственным возмездием является смерть. Это справедливая расплата за все их преступления.
Альбанезе и Палермо схватили Чиуна каждый за ближайшее к себе плечо. Но затем вдруг выпустили его и, вытянувшись во весь рост на цыпочках, застыли как истуканы. Лица их исказились от боли. Чиун, не оборачиваясь и не отрывая глаз от толпившихся перед ним людей, впился обеими руками точно в пах каждому.
– Я говорю вам, – продолжал он, – вы должны бежать от смерти, которая идет сюда. Слушайтесь ваших стариков. Возвращайтесь на родную землю. Старики скажут, когда настанет время вернуться и снова работать на этих полях.
– Заткните ему глотку! – заорал Баруссио своим подручным.
Руки Чиуна ослабили свою железную хватку. И тогда они оба ринулись на хилого желтолицего человека в синем кимоно.
Палермо достиг его первым и тут же рухнул к ногам Чиуна, как если бы тело его каким-то образом испарилось из его костюма, и пустая одежда упала на землю под собственной тяжестью.
– Азиатский выродок! – выругался Альбанезе, – Это уже интересно!
Он протянул руки к горлу Чиуна, чтобы медленно выдавить жизнь из этого старого призрака. Однако руки его так и не достали корейца. Чудовищный удар локтя разорвал ему горло, вдавив его в нижнюю челюсть, и Альбанезе, уже бездыханный, пролетев по воздуху, с глухим стуком упал перед старухой в черном. Взглянув на еще корчившееся в судорогах тело, она плюнула ему в лицо.
Затем старуха повернулась, и толпа раздалась, чтобы дать ей дорогу. Не произнося ни слова, она, тяжело ступая, удалилась, за ней потянулись взрослые, подталкивая детей шлепками и что-то тихо говоря им.
– Вернитесь! – закричал Баруссио. – Вернитесь! Это обман!
– Нет, не обман, – отозвался Римо.
Баруссио потянулся к карману за пистолетом – движение, которого он не делал уже многие годы, но все-таки оно ему хорошо удалось.
Пистолет оказался в его руке и был направлен на Чиуна, а палец нажимал на курок. Но оказалась, что Гуммо нажимает на воздух: пистолет, совершенно бесполезный, уже падал к его ногам.
Баруссио хотел повернуться к Римо. Тогда, в своем сне, он так и не увидел руки, которая его убила. Он не увидел ее и наяву. Даже не заметил ее движения. Он успел только почувствовать, как на лбу у него выступили капли пота, подмышки вдруг стали липкими, а по внутренним сторонам бедер потекли обильные струйки.
Этот пот проступил сквозь ткань брюк, когда его уже мертвое тело упало на землю, взметнув облако цвета высохшей крови.
Глаза Римо встретились с глазами Чиуна, и старший отвесил поклон младшему. Римо с насмешливой учтивостью, поклонился в ответ.
– Порядок, Чиун, теперь пошли, – сказал он. – Мне нужно сделать еще кое-что.
Когда они медленно возвращались к белому «кадиллаку», оставив на земле три мертвых тела, Чиун спросил:
– Куда теперь?
– Теперь мне все стало ясно. Я собираюсь навестить парня, который натравил на нас этих головорезов.
– Кто это может быть? – спросил Чиун.
– Лестер Карпвелл Четвертый, – ответил Римо. – Человек, который стоит за всем этим.
Глава шестнадцатая
– А где Карпвелл, сладкая моя? – спросил Римо.
– У себя в кабинете, – ответила молодая, очень загорелая девица. – Но он распорядился не мешать ему. – Она осмотрела Римо с ног до головы, как бы сожалея, что вынуждена огорчить его.
– Превосходно. Он меня примет, – произнес Римо, устремившись мимо стола с девушкой к массивной деревянной двери с инкрустацией, ведущей в кабинет Карпвелла.
– Нет, нет, нельзя, – слабо запротестовала девица. – Сегодня к нему уже врывались двое. Нельзя.
– Спокойно, дорогая, или я разорву на мелкие куски твою книгу посетителей. Я – Римо Бломберг, хозяин универсального магазина.
Дверь была заперта. Это был замок того типа, в котором повороту дверной ручки препятствует небольшая шпилька, выскакивающая в закрытом положении. Но, как тут же убедился Римо, если ручку с силой повернуть, шпилька срезается, и дверь открывается.
Он распахнул дверь настежь. Карпвелл сидел, всей своей тяжестью навалившись на стол. Римо в три прыжка преодолел пятнадцать футов, отделявших его от стола.
У Карпвелла был очень нехороший вид. Он лежал, обхватив голову руками, на книге деловых записей. По рукам его тянулись струйки крови, сочившейся из ранок, проколотых на каждом пальце и на верхней стороне кистей. Такие же точечные ранки виднелись на ушах и щеках. Пытаясь нащупать пульс на шее у Карпвелла, Римо ощутил под пальцами липкую кровь. Пульс едва бился.
Секретарша стояла в дверях, прижав руку ко рту.
– Быстро врача! – приказал Римо. – Он ранен. Потом позвоните шерифу. И, ради Бога, закройте дверь.
Доктор, конечно, вряд ли поможет. Он приедет, когда будет уже поздно. И от шерифа пользы не больше, чем от улыбки крупье, когда проигрываешь. Но Римо хотел, чтобы дверь в кабинет была заперта. Ему нужно было побыть с умирающим наедине.
Он просунул руки под рубашку Карпвелла и начал массировать грудь в области сердца. Откинув его в кресле навзничь, Римо проговорил ему прямо в ухо:
– Карпвелл, я Римо, Римо Бломберг. Что случилось?
