Ганнибал: Восхождение - Харрис Томас (книги онлайн полностью txt) 📗
– О, мадам, это абсолютно возможно! – заявил инспектор Попиль.
– Мы с радостью принимаем вас в нашем доме и с удовольствием предоставим вам возможность поговорить с нами обоими – вместе.
С лестничной площадки раздался голос Ганнибала:
– Добрый вечер, господин инспектор.
Попиль повернулся к Ганнибалу:
– Молодой человек, я хочу, чтобы ты поехал со мной.
– Конечно, господин инспектор.
Леди Мурасаки обратилась к Сержу:
– Будьте добры, принесите мою накидку.
– В этом нет необходимости, мадам, – сказал Попиль. – Вы не поедете. Я опрошу вас здесь, в замке, завтра. Я не причиню вреда вашему племяннику, мадам.
– Все хорошо, миледи, – сказал Ганнибал.
Пальцы спрятанных в рукава рук леди Мурасаки чуть расслабились и уже не так сильно сжимали ее запястья.
25
В бальзамировочной было темно и тихо, слышно было лишь, как медленно падают в раковину капли воды из крана. Инспектор Попиль с Ганнибалом остановились в дверях, так и не стряхнув с плеч и башмаков дождевые капли.
Момун точно лежал здесь: Ганнибал чувствовал его запах. Мальчик ждал, чтобы Попиль зажег свет, и думал: "Интересно будет посмотреть, какую паузу этот полицейский сочтет достаточно драматичной..."
– Как ты считаешь, ты узнал бы Поля Момуна, если бы снова его увидел?
– Я постараюсь, господин инспектор.
Попиль зажег свет. Хозяин похоронного бюро уже снял с Момуна одежду и положил в бумажные мешки – как ему было указано. Он зашил ему низ живота грубым швом, подложив внутрь кусок резины от дождевика, и прикрыл обрубок шеи полотенцем.
– Помнишь татуировку на руке мясника?
Ганнибал обошел вокруг стола.
– Да. Только я не читал надпись.
Мальчик пристально смотрел на инспектора Попиля поверх трупа мясника. Он отметил, что в глазах полицейского зажегся огонек понимания.
– Что там написано? – спросил инспектор.
– "Вот моя, а где твоя?"
– Может, точнее было бы написать "Вот твое, а где моя?". "Вот твое первое убийство, а где же моя голова?" Как тебе кажется?
– Мне кажется, это как-то не достойно вас. Во всяком случае, я на это надеюсь. Неужели вы ожидаете, что его раны станут кровоточить в моем присутствии?
– Что такого сказал мясник этой даме, что заставило тебя потерять рассудок?
– Это не заставило меня потерять рассудок, господин инспектор. Грязный рот мясника оскорбил всех, кто это слышал, и меня в том числе. Он был предельно груб.
– Что он сказал, Ганнибал?
– Он спросил, правда ли, что у япошек писяк идет наперекосяк, господин инспектор. Он обратился к леди Мурасаки "Эй, япошка!".
– Наперекосяк. – Инспектор Попиль провел пальцем над швом на животе Поля Момуна, почти касаясь кожи. – Наперекосяк – вроде этого?
Инспектор вглядывался в лицо Ганнибала, словно ища в нем чего-то. Не нашел. Не нашел вообще ничего и задал еще один вопрос:
– Какое чувство ты испытываешь, видя его мертвым?
Ганнибал заглянул под полотенце, прикрывавшее шею.
– Чувство отдаленности, – ответил он.
Установленный в полицейском участке полиграф деревенские полисмены видели впервые в жизни; неудивительно, что он вызвал у них живейшее любопытство. Оператор, приехавший из Парижа вместе с инспектором Попилем, хлопотал вокруг аппарата, настраивая, прилаживая, подгоняя то одно, то другое, зачастую лишь для пущего театрального эффекта, а по мере того, как нагревались трубки, запах разогревшейся изоляции смешивался с заполнявшим помещение запахом пота и сигаретного дыма. Но вот инспектор, пристально следивший за тем, как Ганнибал наблюдает за полиграфом, приказал всем покинуть помещение: в комнате остались только трое – мальчик, сам инспектор и оператор. Оператор подсоединил датчики к Ганнибалу.
– Назовите ваше имя, – сказал он.
– Ганнибал Лектер. – Голос мальчика звучал скрипуче.
– Ваш возраст?
– Тринадцать лет.
Заполненные чернилами самописцы гладко скользили по бумаге.
– Как долго вы являетесь постоянным жителем Франции?
– Шесть месяцев.
– Вы были знакомы с мясником Полем Момуном?
– Мы не были представлены друг другу.
Самописцы не дрогнули.
– Но вы знали, кто он такой?
– Да.
– У вас произошла ссора, то есть драка, с Полем Момуном на рынке, в четверг?
– Да.
– Вы посещаете школу?
– Да.
– В вашей школе требуется ношение формы?
– Нет.
– Есть ли у вас какое-либо сознание вины по поводу смерти Поля Момуна?
– Сознание вины?
– Отвечайте только "да" или "нет".
– Нет.
Горные пики и долины на чернильных строках оставались неизменными. Ни подъема давления, ни учащения сердечного ритма, дыхание ровное и спокойное.
– Вы знаете, что мясник мертв?
– Да.
Оператор вроде бы подогнал что-то в аппарате, покрутив ручки полиграфа.
– Вы изучали математику?
– Да.
– Вы изучали географию?
– Да.
– Вы видели труп Поля Момуна?
– Да.
– Вы убили Поля Момуна?
– Нет.
Никаких признаков изменения зубцов на чернильных строчках. Оператор снял очки – знак инспектору Попилю, что испытание окончено.
На место Ганнибала сел всем известный взломщик из Орлеана, человек с богатым уголовным прошлым. Взломщик ждал, пока оператор полиграфа и инспектор Попиль совещались в коридоре за дверью.
Попиль развернул бумажную пленку.
– Пустое дело.
– Мальчик ни на что не реагирует, – сказал оператор. – Он либо сирота военного времени с притупленными восприятиями, либо у него чудовищное самообладание.
– Чудовищное, – согласился Попиль.
– Хотите сначала проверить взломщика?
– Он меня не интересует, но мне надо, чтобы вы его проверили. И может, я захочу дать ему пару-тройку оплеух на глазах у мальчишки. Вы меня понимаете?
Вниз по склону холма, по дороге, ведущей в деревню, с выключенным мотором и без света, спускался мопед. На седоке был черный комбинезон и широкополая черная шляпа. В полной тишине мопед обогнул угол дома в дальнем конце пустынной площади, скрылся на миг за почтовым фургоном, стоявшим перед зданием почты, и двинулся дальше – седок усердно работал педалями, так и не включив мотор, пока не добрался до того места, где ведущая прочь из деревни дорога взбиралась на холм.
Инспектор Попиль и Ганнибал сидели в кабинете комиссара полиции. Инспектор прочел ярлык на бутылке с водой, способствующей пищеварению, и подумал, не следует ли ему налить и себе стаканчик.
Затем он положил рулон бумажной пленки с данными полиграфа на стол и подтолкнул его пальцем. Пленка развернулась, демонстрируя длинную линию небольших зубцов. Эти зубцы казались инспектору предгорьями некоей вершины, скрытой облаками.
– Это ты убил мясника, Ганнибал? – спросил он.
– Можно задать вам вопрос?
– Да.
– От Парижа сюда путь неблизкий. Ваша специальность – расследование убийств мясников?
– Моя специальность – военные преступления, а Поль Момун подозревался в совершении нескольких. Военные преступления не заканчиваются с войной, Ганнибал. – Попиль замолчал и принялся читать надписи на каждой стороне пепельницы. – Возможно, я понимаю твою ситуацию лучше, чем ты предполагаешь.
– А какова моя ситуация, господин инспектор?
– Ты стал сиротой во время войны. Ты жил в детском доме, уйдя в себя, лишившись всей семьи. И наконец, наконец... твоя прелестная приемная мать возместила тебе все утраты. – Пытаясь установить более тесный контакт, Попиль положил ладонь на плечо Ганнибала. – Ведь один ее аромат способен унести прочь все лагерное зловоние. И тут этот мясник изрыгает ей в лицо грязные оскорбления. Если бы ты его убил, я мог бы это понять. Скажи мне. Мы вместе смогли бы объяснить судье...
Ганнибал откинулся на стуле, чтобы уклониться от руки Попиля.
