Крестный отец Катманду - Бердетт Джон (книги онлайн полностью .TXT) 📗
— Верно. Опасаться надо серьезных, которые все время мастурбируют и прилепляются к одной девушке. Влюбчивые опасны. А этот за всю жизнь, похоже, ни разу не дрочил. Был настолько богат, что всегда находился кто-нибудь, кто делал это за него.
Я помолчал. Все, кроме Сукума, выпили пива, а он тянул минералку.
— Ладно, а теперь скажите, кто был с ним на этой неделе.
Мы с Сукумом внимательно наблюдали, а девушки переглядывались и пожимали плечами.
— Никто. Он уже пару месяцев здесь не появлялся, хотя мы знали, что он в Бангкоке — видели на улицах.
— С девушками?
— Нет. Надо думать, стал пользоваться другим баром. Без секса он никак бы не прожил.
Все это время Понг возилась с американским паспортом. Он к ней попал к последней, а Сукум обратно его не потребовал. Чтобы нарушить молчание, она сказала:
— Смотрите, какая огромная виза — занимает целую страницу. Какая красивая. Вот еще, еще одна. Не умею читать по-английски. Что это за страна?
Я взял паспорт, рассмотрел визу и ответил:
— Королевство Непал.
Глава 14
Не было никаких оснований связывать мертвого американца с Тиецином только потому, что он несколько раз побывал в Непале. Но надо разбираться в тонкостях предрассудков, чтобы понять мое состояние ума, когда мы покинули «Сад роз» и отправились в дешевые номера на сой 4/4. Косвенным доказательством для подозрений о контактах Тиецина и Чарлза послужила моя собственная связь с Непалом. Космос мне твердил, что выхода нет: хочу или не хочу, я связан с Тиецином и его мантрой. Тем не менее я повел Сукума по узкой улочке с рядами столов с едой — очень удобно для работающих в барах девушек. Несколько красавиц сидели за столиками и провожали нас оценивающими взглядами. Одна, новенькая, сказала, что любит меня. Искренность пала первой жертвой капитализма.
Из переулка мы попали на Пятую сой, знаменитую гастрономическим супермаркетом «Фудленд». В нем есть небольшая закусочная, открытая круглосуточно, за исключением буддийских праздников. (Если, фаранг, тебе захочется познакомиться с девушкой, когда бары закрыты, ты знаешь теперь, куда обратиться, благодаря персональным экскурсиям Джитпличипа.)
На Сукумвит мы за «Старбаксом» повернули направо, туда, где всегда прохаживаются девушки и куда неизменно тянет приезжих, оставили справа книжный магазин, а слева прилавки с порнографией и товарами для занимающихся боевыми искусствами и оказались на знаменитом перекрестке с Четвертой сой. Вся здешняя коммерция — бары, книжная торговля, парикмахеры, продажа одежды, еды, DVD, отели и полицейские — процветала на хлынувших как из рога изобилия возможностях, которые предлагала самая древняя в мире профессия. В более благородном обществе, может, и презирали работающих здесь девушек, но местные жители обращались с ними вежливо. Понимающий толк в жизни не станет смотреть в зубы дареному коню.
Нам удалось, не слишком рискуя жизнью, перейти дорогу и поздороваться с товарищами по профессии, заправляющими расположенной на другой стороне Сук будкой регулирования дорожного движения. Мы миновали бары и прилавки с едой на Четвертой сой, после чего повернули на Четвертую субсой. У дома, где произошло убийство, нашли двух скучающих охранников — они устроились на металлических стульях и играли бутылочными пробками в тайские шашки. Нас они не остановили, и мы свободно прошли в помещение регистрации, занимающее самую малую часть первого этажа. За конторкой сидел довольно высокий, не меньше шести футов ростом, и изрядно растолстевший транссексуал. Длинные волосы перевязаны на затылке в конский хвост, на лице — румяна и тушь. Он был из тех, чей характер не становится лучше, после того как им отхватили яйца. Но при этом умен — понял, что перед ним полицейские, прежде чем мы успели открыть рот, и решил не помогать.
— Мы расследуем убийство фаранга Фрэнка Чарлза.
Транссексуал закатил глаза.
— Опять. Я считал, все закончилось.
— Нет. Мы хотим спросить, как часто он здесь бывал.
— Руководство известило меня, что посторонним следует задавать вопросы по должным каналам.
— Мы и есть твой должный, законный канал, — объяснил Сукум.
— Через адвокатов, — ухмыльнулся транссексуал. — Переговорите с адвокатами.
Сукум стеснялся, когда приходилось работать в барах для белых и с девушками, которые обслуживают белых. Но в этом транссексуале он узнал тип хорошо известных ему людей.
— Ты что, в самом деле хочешь меня рассердить? — угрожающе спросил он.
Транссексуал напрягся и вот-вот готов был взорваться.
— Потом. — Я тронул Сукума за руку и, повернувшись к транссексуалу, произнес полицейским тоном: — Дай нам ключи от номера.
Тот пожал плечами и нехотя протянул ключи. Мы подошли к лифту. За нашими спинами к конторке приблизилась любовная парочка: фаранг лет под шестьдесят и девушка двадцати с небольшим. Мужчина снял номер на два часа и заплатил вперед. Они присоединились к нам в крохотном лифте и весь путь до четвертого этажа провели в напряженном, предвосхищающем соитие молчании. Было что-то пленительное в этих двух незнакомых друг с другом людях, решивших через пять минут после первой встречи заняться сексом. Они вышли на том же этаже, что и мы, и я невольно покосился на них: мужчина никак не мог разобраться с ключами, а девушка ждала, опустив глаза.
— Пошли, — поторопил меня Сукум.
Пока мы искали дверь, я достал мобильный телефон, позвонил Леку и попросил приехать поговорить с транссексуалом. Сукуму стало завидно — у него нет молодого помощника такой ориентации.
Из комнаты, где умер толстый фаранг, удалили озеро крови, вынесли труп, но почти все остальное оставили на месте. Ни дисковую пилу, ни другие инструменты криминалисты не обнаружили. Я машинально повернулся к книжным полкам. Романы и киносценарии по-прежнему находились там, только теперь покрытые специальным порошком для обнаружения отпечатков пальцев. Эксперты сообщили, что все найденные отпечатки принадлежат жертве. Что же до других частей комнаты — там, как и ожидалось, имелись тысячи разных отпечатков пальцев. Не удивительно — это же номера, которые сдаются на час.
Меня, конечно, больше всего интересовали, притягивали и ставили в тупик книги. Если бы не они, убийство можно было отнести к эксцентричному восточному плагиату — буквальном понимании людьми из «третьего мира» западной криминальной традиции. Книги исключали такое предположение. Благодаря им характер преступления становился непонятным, как только я пытался воссоздать портрет убийцы. С одной стороны, мы имели дело с самым жестоким способом расправы над человеком, который только можно представить; с другой — отсутствовали какие-либо признаки неконтролируемой ярости: расчленение человека производилось с хирургической точностью. Один аккуратный разрез от солнечного сплетения до паха, и жертву лишили внутренностей — кишки вывалились, потому что американец был тучным. Подобным же образом обошлись и с черепом, где операция была проведена тщательно, а значит, налицо профессионализм, минимум умение.
Патологоанатом объяснила, что пилить кость без должных навыков очень трудно. Все говорило за то, что преступление не стихийная резня и кромсание плоти — это бы свидетельствовало о сдвиге психики у преступника. Можно было отмахнуться и заявить, что мы слишком мало знаем об убийце. Но кое-что мы все-таки знали: книги, которыми он или она руководствовались, когда задумывали злодейство. Неизвестный явно что-то пытался до нас донести. И еще: не следовало забывать о небольшой детали — каннибализме.
Теперь, после того как с книг сняли отпечатки пальцев, я мог взять их в руки одну за другой: «Молчание ягнят», «Ганнибал», сборник рассказов Эдгара По, включающий «Колодец и маятник», и — надо же, какое совпадение — «Крестный отец» Марио Пьюзо.
Тайна была настолько непроницаемой, что я покачал головой. Мне захотелось посмотреть в окно.
— Даже окон нет, — пожаловался я Сукуму.
