Леопард - Несбё Ю (лучшие книги txt) 📗
— Что за тип? — Это спросила Матильда.
— Понятия не имею, — сказала Стине, — он вообще-то ничего, но странный. Судя по говору, откуда-то из Восточной Норвегии.
— Странный?
— У него странные глаза. И зубы. Или здесь просто такой стробоскопический свет.
— Стробоскопический свет?
Стине рассмеялась.
— Такой свет, как в солярии, цвета зубной пасты. Из-за которого рожа сразу как у зомби.
Матильда покачала головой:
— Тебе надо выпить. Пойдем.
Стине последовала за ней, по дороге обернулась на дверь. Ей казалось, что она видела лицо за стеклом, но там никого не было.
Глава 16
«Speed King»
Было девять вечера, Харри шел по центру Осло. Весь день он провел, перетаскивая стулья и столы в новый кабинет. Во второй половине дня съездил в больницу, но отца не застал — его забрали на какие-то исследования. Так что пришлось вернуться. Он отксерил кое-какие рапорты, сделал пару звонков, заказал билет на самолет в Берген, забежал в Сити и купил USB-модем размером с сигаретный окурок.
Харри шел широким шагом. Ему это всегда ужасно нравилось: идти пешком с востока на запад через этот компактный город, наблюдая по пути, как постепенно, но явно меняются люди, мода, этническая принадлежность, архитектурные стили, магазины, кафе, бары. Он заскочил в «Макдоналдс», съел гамбургер, сунул в карман три трубочки для коктейлей и пошел дальше.
Не прошло и получаса, как он вышел из похожего на гетто пакистанского Грёнланна — и вот он уже в красивой, немного стерильной и белой как мел западной части города. Кайя Сульнес жила на улице Людер-Сагенс-гате, ее дом был из числа тех больших старинных деревянных вилл, за которыми жители Осло выстраиваются в очередь, когда их изредка выставляют на продажу. И даже не для того, чтобы купить, — денег на это почти ни у кого нет, — но чтобы посмотреть, помечтать и получить подтверждение тому, что Фагерборг по-прежнему таков, каким хочет казаться, — район, где богатые богаты, но не слишком, где деньги не слишком новые и ни у кого нет ни плавательных бассейнов, ни автоматических ворот в гараже, ни других современных вульгарных наворотов. Потому что местные жители вели себя так же, как всегда. Летом сидели под яблонями в своих больших тенистых садах в старых плетеных креслах или на старых садовых скамейках, слишком громоздких и выкрашенных в черный цвет, как и сами виллы, из которых их вынесли. А когда садовую мебель заносили в дом и дни становились короче, за окнами из стеклянных мелких квадратиков зажигали свечи. На улице Людер-Сагенс-гате рождественское настроение царило с октября и до марта.
Калитка скрипнула так громко, что стало ясно: никакая собака здесь просто не нужна. Гравий хрустел под сапогами. Харри обрадовался, как ребенок, когда нашел эти сапоги в шкафу, но сейчас они уже промокли насквозь.
По лестнице он поднялся на крыльцо и нажал на звонок. Таблички с именем жильцов не было.
Перед дверью стояла пара изящных дамских туфель, а рядом с ними — пара мужских ботинок. Размера так сорок шестого, прикинул Харри. Похоже, что муж у Кайи — мужчина крупный. Потому что, разумеется, у нее есть муж, сейчас он даже не мог понять, как ему могло прийти в голову что-то другое. Пришло, и все, правда ведь? Ну и ладно, это не важно. Дверь открылась.
— Харри? — На ней была незастегнутая и слишком просторная шерстяная кофта, вытертые джинсы и войлочные тапки, такие старые, что Харри был готов держать пари, что на них уже выступили старческие веснушки. На лице — никакой косметики. Только удивленная улыбка. Тем не менее казалось, она знала, что он придет. Знала, что ему понравится, если он ее увидит именно такой. Конечно, он уже в Гонконге заметил в ее взгляде ту заинтересованность, которую у многих женщин вызывает мужчина с репутацией, не важно, плохой или хорошей. Да он к тому же тоже не делал попытки как-то проанализировать те причины, которые, сложившись вместе, привели его к этой двери. И даже хорошо, что он этого не сделал. Ботинки сорок шестого размера. Или сорок шестого с половиной.
— Мне Хаген дал адрес, — сказал Харри. — От моей квартиры до тебя можно дойти пешком, и я решил, что лучше будет зайти, а не звонить.
Она неуверенно улыбнулась:
— У тебя нет мобильника.
— А вот и ошибаешься. — Он выудил из кармана красный телефон. — Мне его Хаген дал, но пин-код я уже забыл. Я не помешаю?
— Нет-нет. — Она распахнула дверь, и Харри вошел.
Смешно, но сердце его забилось быстрее, пока он ждал ее. Лет пятнадцать назад его бы это разозлило, но теперь он смирился, приняв тот банальный факт, что женская красота всегда будет иметь над ним некоторую власть.
— Я кофе сварю. Будешь?
Они вошли в гостиную. На стенах висели картины и книжные полки с таким количеством книг, что он засомневался, что она успела бы собрать их одна. В комнате царил совершенно явный мужской дух. Громоздкая угловатая мебель, глобус, кальян, виниловые пластинки на полках, карты и фотографии высоких, покрытых снегом гор. Из чего Харри сделал вывод, что неведомый муж прилично старше Кайсы. Телевизор был включен, но без звука.
— Марит Ульсен — первая новость во всех выпусках, — сказала Кайя, подняла пульт, и экран телевизора погас. — Выступали два лидера оппозиции и требовали немедленного расследования, говорили, что правительство систематически сокращает ряды полиции. Ясно, что КРИПОС в ближайшие дни скучать не придется.
— Да, кофе я бы выпил, — сказал Харри, и Кайя удалилась на кухню.
Он уселся на диван. На журнальном столике рядом с женскими очками для чтения вверх обложкой лежала раскрытая книга Джона Фанте. А рядом — несколько фотографий, сделанных во Фрогнербадет. Не самого места преступления, но зевак, которые собрались по ту сторону заграждения, чтобы поглазеть. Харри хмыкнул, довольный. Не только тем, что Кайя взяла домой работу, но еще и потому, что группа, выезжающая на место преступления, все еще делает такие снимки. Именно он, Харри, в свое время обязал их всегда фотографировать тех, кто приходит на место преступления. Кое-что он усвоил на курсах ФБР по расследованию серийных убийств: в частности, то, что преступника тянет вернуться на место преступления, — отнюдь не миф. И братья Кинг в Сан-Антонио, и убийца из супермаркета «К-Март» были арестованы именно потому, что не утерпели и пришли полюбоваться на дело рук своих, насладиться вызванным переполохом и собственной неуязвимостью. Фотографы в криминалистическом отделе называли это шестой заповедью Холе. Ну конечно, было еще и девять других. Харри стал просматривать фотографии.
— Тебе молока не добавить? — прокричала Кайя из кухни.
— Да.
— В смысле? Ведь в Хитроу…
— Я имею в виду, что ты права. Я пью без молока.
— Ага. Ты перешел на кантонский.
— Что?
— Ты перестал использовать двойное отрицание. Кантонский диалект более логичен. Тебе нравится логика.
— И это как раз тот случай? С кантонским диалектом?
— Не знаю, — засмеялась она там, на кухне. — Это я просто пытаюсь быть остроумной.
Харри заметил, что фотографии довольно нечеткие, снимались от бедра и без вспышки. Все внимание публики обращено на вышку для прыжков. Туповатые взгляды, приоткрытые рты — скучающие зеваки в ожидании чего-то ужасного, такого, о чем потом можно написать в мемуарах или рассказать перепуганным соседям. Один из собравшихся поднял вверх мобильный телефон, которым, вне всякого сомнения, делал снимки. Харри взял лупу, лежавшую на стопке рапортов, и принялся рассматривать лица одно за другим. Он и сам не знал, что ищет, в голове было пусто, а это самый лучший способ не упустить того, что возможно, есть на этих снимках.
— Нашел что-нибудь? — Она стояла у него за спиной и наклонилась, чтобы посмотреть. Он ощутил слабый запах лавандового мыла, так же от нее пахло и в самолете, когда она заснула и голова ее легла ему на плечо.
— М-м-м… А ты думаешь, тут что-то может быть? — спросил он и взял протянутую кружку с кофе.
