Черное воскресенье (др. перевод) - Харрис Томас (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Однако в век судов из стеклопластика и алюминия этот катер был целиком деревянным, с обшивкой из филиппинского красного дерева внутри и снаружи. Он был прочным и красивым судном и стоил невероятно дорого. Даже палубные надстройки и те были деревянными, хотя это не бросалось в глаза, так как почти все декоративные детали были окрашены. Дерево очень плохо отражает лучи радара.
В машинное отделение катера были втиснуты два дизельных двигателя с турбонаддувом, большая часть помещения, где рыболовы на обычных судах едят и отдыхают, использовалась для дополнительного запаса горючего и пресной воды. В безлунные летние ночи владелец катера ходил на нем в Карибское море, перевозя партии гашиша и марихуаны с Ямайки в Майами. Зимой он возвращался на север и сдавал катер в аренду, только не рыбакам. Арендная плата была очень высокой: две тысячи долларов в сутки. Торговаться было бесполезно, хотя помимо этого нужно было внести неимоверную сумму в качестве залога. Чтобы достать такую сумму, Ландеру пришлось заложить дом.
Катер стоял в эллинге у заброшенного пирса на Томз-Ривер, близ залива Барнегат, с полными горючего баками и ждал.
Двенадцатого ноября в десять утра Ландер и Далия подъехали к эллингу на взятом напрокат «универсале». Сыпал холодный мелкий зимний дождь, и на пирсе не было ни души. Ландер раскрыл выходящие на берег двустворчатые двери эллинга и подогнал к ним «универсал» так, что зад машины оказался метрах в двух от кормы рыболовного судна. Далия не смогла сдержать восхищенного возгласа при виде катера, но Ландер был занят, проверяя по списку, все ли на месте, и ничего не заметил. Двадцать минут они потратили на то, чтобы погрузить на борт привезенное оборудование: несколько мотков веревки, тонкую мачту, два длинноствольных дробовика, еще один дробовик со стволом, обрезанным до сорока шести сантиметров, мощную скорострельную винтовку, плотик на четырех поплавках, морские карты, хотя на катере их было предостаточно, а также несколько аккуратно упакованных пакетов с едой.
Ландер принайтовил каждый предмет так тщательно, что даже если бы катер перевернуть вверх килем и как следует потрясти, из него ничего не выпало бы.
Он щелкнул выключателем на стене эллинга, и дверь с противоположной стороны со скрипом поползла вверх. В эллинг просочился серый свет зимнего дня. Ландер поднялся на капитанский мостик. Сначала взревел левый дизель, затем — правый, голубоватый дымок заполнил полутемный эллинг. Ландер внимательно следил за показаниями приборов, пока разогревались двигатели.
По сигналу Ландера Далия отдала кормовые концы и встала рядом с ним на мостике. Он перевел рычаги управления вперед, за кормой вздулась и забурлила вода. Загудели, забормотали, омываясь водой, выхлопные трубы.
Катер медленно выплывал в дождь.
Когда они вышли из Томз-Ривер, Ландер и Далия перебрались в нижнюю закрытую рубку, в тепло каюты. Теперь Ландер вел катер к выходу из залива Барнегат в открытое море. Ветер дул с севера, поднимая невысокую волну. Катер легко скользил по воде, дворники медленно и аккуратно стирали с ветрового стекла дождевые капли. Ни одного судна вокруг. Длинная песчаная коса, отделявшая залив от океана, тянулась с левого борта, исчезая в тумане, а с другой стороны можно было различить дымовую трубу у самого начала Ойстер-Крика.
Меньше чем через час они подошли к выходу из залива. Теперь ветер задувал с северо-востока, поднимая в узком проливе донную волну. Ландер рассмеялся, когда катер врезался носом в первый океанский вал, подняв фонтаны брызг. Чтобы провести катер через пролив, они снова перешли на открытый мостик, и холодные брызги обжигали им лица.
— В открытом море волны будут уже не такие большие, помощница ты моя, — сказал Ландер, увидев, как Далия отирает лицо тыльной стороной ладони.
Заметно было, что все это доставляет ему огромное удовольствие. Ему нравилось ощущать под ногами палубу и весь катер под собой. Его зачаровывала плавучесть, мощь текучей среды, упругой и подвижной, дающей опору надежную, как скала. Он медленно поворачивал штурвал из стороны в сторону, чуть меняя угол, под которым катер встречал бегущие по проливу валы, присущим ему кинестетическим чувством ощущая, как меняется давление на корпус. Берег исчез из вида с обеих сторон, уплывая за корму. Справа по борту вспыхивал и гас Барнегатский маяк.
Оставив позади берег, они оставили позади и дождь. В открытом море их встретил неяркий свет зимнего солнца, и, глядя назад, Далия следила за полетом чаек, белых-белых на фоне серого скопища туч. Чайки кружили, взлетая и падая, точно так, как кружили когда-то над песчаным пляжем Тира, где она стояла босоногой девчушкой, пряча смуглые маленькие ступни под рваным подолом платья. Далия слишком долго исследовала запутанный лабиринт сознания Майкла Ландера, слишком долго плутала в темных коридорах его психики. Теперь она думала о том, как повлияет на характер их взаимоотношений присутствие Мухаммада Фазиля. Если, конечно, Мухаммад Фазиль еще жив и ждет их в открытом море, где-то там, за линией горизонта, с грузом взрывчатки на борту. Надо сразу же поговорить с Фазилем. Он должен многое усвоить, чтобы не совершить роковой ошибки. Она снова повернулась лицом к океану. Ландер внимательно смотрел на нее со своего кресла, держа одну руку на штурвале. Морской воздух разрумянил ей щеки, глаза ее сияли. Воротник короткой дубленки был поднят и обрамлял лицо, джинсы туго обтягивали бедра. Она стояла, слегка расставив ноги, чуть покачиваясь в ритме движения катера. Ландер, с двумя дизелями под рукой, крайне довольный тем, что делает дело, которое у него прекрасно получается, вдруг рассмеялся, запрокинув голову. Он смеялся и смеялся, и это был настоящий, искренний смех. Далии не часто приходилось его слышать.
— Знаешь, а ты взрывоопасна, настоящая секс-бомба, — произнес он, вытирая слезы костяшками пальцев.
Далия опустила глаза, рассматривая палубный настил. Затем снова подняла голову и улыбнулась, заглянув в самую глубину его глаз.
— Что ж, — сказала она, — тогда пошли за взрывчаткой.
— Ага, — ответил он, тряхнув головой. — Нам понадобится вся взрывчатка, какая только существует на свете.
Он вел катер на восток, магнитным курсом 110 градусов, чуть севернее, чем требовалось по компасу, потом изменил курс еще на пять градусов к северу, когда по звуковым буям за Барнегатом он смог более точно определить поправку на ветер. Волны, теперь уже не такие высокие, катили навстречу катеру слева, и, врезаясь в них, нос судна уже не поднимал столько брызг. Где-то там, за горизонтом, их ждал сухогруз, покачиваясь на волнах зимнего моря.
В середине дня они остановились, и Ландер определил координаты катера по радиопеленгатору. Он решил сделать это пораньше, чтобы избежать искажений, возникающих на закате, и работал очень тщательно и аккуратно. Он взял три пеленга и нанес полученные данные на карту, помечая время и расстояние четким мелким почерком.
Они снова шли на восток, урчали двигатели, катер приближался к месту встречи, помеченному на карте крестом. Далия возилась на камбузе, приготавливая кофе к запасенным заранее сандвичам. Потом она все тщательно прибрала и вытерла стойку. Полосками липкого пластыря она прикрепила к столешнице пару хирургических ножниц, стерильные повязки, три небольших одноразовых шприца с морфием и еще один — с риталином. На защитную сетку стойки уложила набор хирургических шин и прикрепила пластырем.
Место встречи, к которому теперь приближался катер, находилось достаточно далеко от оживленного морского пути из Барнегата на север, к Амброзу. За час до заката Ландер снова определился по радиопеленгатору и сделал необходимые поправки, взяв чуть севернее.
Сначала они увидели дым, грязной полосой пятнавший горизонт на востоке. Затем под полосой дыма показались два темных пятнышка — палубные надстройки сухогруза. И вот стал виден весь корабль, медленно идущий им навстречу. Солнце низко склонялось к юго-западу за спиной Ландера, когда он повел катер прямо к сухогрузу. Так он и планировал: с солнцем за спиной он сможет как следует рассмотреть сухогруз, и если там ждет снайпер с оптическим прицелом, слепящие солнечные лучи будут бить ему прямо в глаза.
