Дочь генерала - Демилль Нельсон (е книги txt) 📗

Я внимательно проштудировал это заключение, удивляясь, каким образом здоровая восемнадцатилетняя девица с высокой степенью приспособляемости превратилась в двадцатилетнюю особу, страдавшую глубокой депрессией. Конечно, строгости Уэст-Пойнта могут кое-что объяснить, но доктор Уэллс не довольствовался этим объяснением. Я тоже.

Я снова стал листать медицинскую карту, чтобы, отталкиваясь от какой-нибудь ранней даты, прочитать насквозь историю болезни Энн Кемпбелл. Вдруг на глаза мне попался посторонний листок, на котором от руки было написано: «Тот, кто сражается с чудовищем, должен остерегаться, как бы в пылу сражений самому не превратиться в чудовище. Когда слишком долго вглядываешься в бездну, бездна тоже посмотрит тебе в глаза. Ницше».

Я не знаю, как цитата из Ницше попала в медицинскую карту офицера — специалиста по психологической войне, но она была там вполне уместна, как и в досье военного следователя.

Глава 9

Теперь у меня не было необходимости и желания оставаться сержантом Франклином Уайтом, тем более что сержант Уайт должен был козырять каждому курносому лейтенанту-молокососу. Поэтому я прошел полмили пешком до подготовительного пехотного отряда, где стоял мой пикап, и поехал в Сосновый Шепот, чтобы переодеться в штатское.

Подъехав к оружейному складу, я заметил, что машины сержанта Элкинса нет на месте. Меня охватило беспокойство. А если сержант Элкинс хочет завершить за моей спиной сделку и раствориться в неведомой голубой дали, предоставив мне приятную возможность объяснять, каким образом несколько сотен «М-16» и гранатометов попали в руки колумбийских бандитов?

Но прежде прочего — главное дело. Я выехал из военного городка на автостраду. Ехать до Соснового Шепота минут двадцать. За это время я восстановил в памяти события прошедшего утра, начиная с того момента, когда в арсенале раздался телефонный звонок. Сделал я это потому, что хозяин, у которого я служу — вооруженные силы США, — до смерти любит хронологию и факты. Но при расследовании убийства не суть важно, что ты увидел и когда, потому что преступление совершено до того. Есть своего рода мир призраков, который сосуществует с миром реальных событий, и нужно войти в сношение с этим миром посредством того, что является сыщицким эквивалентом спиритического сеанса. У сыщиков нет магического кристалла, хотя я лично не возражал бы иметь подобную штуковину, но ты все равно должен, прочистив мозги, вслушиваться в невысказанное и вглядываться в несуществующее.

Однако ближе к делу. Карл потребовал от меня письменный доклад, поэтому я набросал в уме такой вариант: «В дополнение к нашему телефонному разговору сообщаю, что дочь генерала была шлюхой, но какой восхитительной шлюхой! Не могу выкинуть ее из головы. Если бы я был от нее без ума и узнал, что она трахается направо и налево, я бы ее, сучку, сам придушил. Но я найду подонка, который это сделал, и подведу его под расстрельную статью. Благодарю за задание. Бреннер».

Конечно, потрудиться придется, но, по-моему, важно сказать себе, как ты относишься к содеянному. Все остальные будут врать, изворачиваться, вставать в позу, прикидываться овечками.

Потом я начал думать о Синтии. По правде говоря, я не мог выкинуть эту бабу из головы. Постоянно видел ее лицо и слышал ее голос, скучал по ней. Говорят, что это верные признаки сильной привязанности, может быть, сексуального наваждения и даже — Боже упаси! — любви. Все это причиняло лишнее беспокойство — я не был готов к такому обороту и не знал, как Синтия сейчас ко мне относится. Вдобавок это убийство. Когда у тебя на руках такое серьезное дело, приходится отдавать ему все, что у тебя есть, а если у тебя мало что есть, надо собрать всю свою душевную энергию, которую ты приберегал для других дел. В итоге у тебя ничего не останется и такие люди, как Синтия, молодые, полные энтузиазма, готовые исполнить свой долг, считают тебя бесчувственным грубым циником. Я, разумеется, отрицаю это. Я тоже способен чувствовать, тепло относиться к людям и любить. Разве прошлый год в Брюсселе это не доказал? Доказал. Но посмотрите, что со мной сделалось. Так или иначе убийство — как женщина, оно требует от тебя полной отдачи.

Подъезжая к трейлерному парку в Сосновом Шепоте, я увидел впереди слева группу рабочих, ремонтирующих дорожное покрытие, и вспомнил, как двадцать пять лет назад мне довелось в первый раз наблюдать в Джорджии кандальную команду. Теперь уж, наверное, таких не встретишь. Но я как сейчас вижу грязных согнувшихся заключенных, скованных цепями на лодыжках, и охранников в рыжевато-коричневой форме, с винтовками и автоматами в руках. Я не верил своим глазам. Пол Бреннер, недавний обитатель южного Бостона, не мог представить, что в Америке людей можно заковать в кандалы и погонять как скот. Внутри у меня все перевернулось, словно мне двинули под дых.

Но прежнего Пола Бреннера больше нет. Мир помягчел, а я погрубел, и где-то посередине, год или два назад, мир и я пребывали в полной гармонии, но потом наши пути разошлись снова. Быть может, проблема в том, что мой мир слишком быстро меняется: сегодня Джорджия, в прошлом году Брюссель, на следующей неделе тихоокеанский Паго-Паго.

Мне нужно пожить на одном месте подольше и побыть с женщиной не ночь, не неделю и не месяц.

Я проехал между двумя голыми соснами, к которым был прибит раскрашенный лист фанеры с полустершейся надписью «Сосновый Шепот», остановил машину около передвижного дома владельца парка и пошел к своему алюминиевому жилищу. Мне ближе бледное южное захолустье с деревянными хибарами, плетеными креслами-качалками и кувшином кукурузного самогона на крыльце.

Я обошел свой трейлер, посмотрел, нет ли взломанных окон, следов на земле и других примет пребывания здесь незваных гостей. Затем я проверил, на месте ли тонкая клейкая нитка, которую я наклеил поперек входной двери и косяка. Нет, я не насмотрелся фильмов, где детектив входит в свой дом и получает удар дубинки по голове, просто я пять лет прослужил в пехоте, включая год во Вьетнаме, и десять лет гонялся по Европе и Азии за наркокурьерами, контрабандистами оружием и обыкновенными убийцами и знаю, почему я еще живой и как остаться живым. Другими словами, если не шевелить мозгами, органы чувств перестают действовать.

Входя в трейлер, я оставил дверь открытой, чтобы окончательно убедиться, что внутри никого нет. Никого не было, и все было на месте.

Первым делом я пошел во вторую спальню. Эту каморку я использовал как кабинет, где хранились пистолеты, записи, отчеты, шифровальные блокноты и прочие орудия моего ремесла. Дверь была заперта на задвижку с висячим замком, чтобы никто, включая владельца парка, не смог сюда войти. Ходовые бороздки раздвижного окошка были промазаны эпоксидным клеем.

Я снял замок и вошел. Мебель в спаленке идет в комплекте с трейлером, но я дополнительно выписал у хозяйственника с базы походный стол со стулом. На столе мигал глазок автоответчика. Я надавил кнопку «пуск», и записанный на пленку гнусавый голос произнес: «Передавайте свое сообщение». Через две секунды другой голос сказал: «Мистер Бреннер, говорит полковник Фаулер, адъютант начальника базы. Генерал Кемпбелл хочет вас видеть. Он ждет вас у себя дома».

Немногословен он, полковник Фаулер.

Единственное, что я понял из звонка, — полковник Кент наконец-то известил родителей погибшей, сообщив, что следствие ведет этот парень из Фоллз-Черч, Бреннер, и дал Фаулеру номер моего телефона. Премного благодарен, Кент.

Поскольку в настоящий момент я не мог тратить время на генерала и миссис Кемпбелл, то стер сообщение с кассеты и из памяти.

Из платяного шкафчика я достал свой девятимиллиметровый «глок» с кобурой, вышел и навесил замок.

В основной спальне я переоделся, приладил под мышкой кобуру с пистолетом, в кухне хлебнул холодного пива и вышел из трейлера. Пикап я оставил на месте, а сам сел в свой «блейзер». Теперь я был готов заняться расследованием изнасилования и убийства, хотя по ходу дела надо было выкроить часик и соснуть.