Разыскиваются полицией - Уозенкрафт Ким (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Гейл ждала, но Дайана молчала.
— Ты «крыса»? На кого-либо стучишь?
Дайана спрыгнула с полки и оказалась лицом к лицу с Гейл.
— Нет! Ничего подобного! Что тебе взбрело в голову? Тебе кто-нибудь сказал, что я «крыса»?
Гейл не дрогнула и не отвела взгляда. Ей было важно узнать, что к чему.
Дайана распрямилась. Она была не намного выше Гейл, но ее поза свидетельствовала, что она не боится драки. Гейл приблизилась к ней вплотную — так, что видела теперь крохотные золотистые прожилки в ее обычно зеленых, но сейчас покрасневших глазах. Наверное, девушке многое пришлось повидать на своем веку.
Они стояли друг против друга. Из дальней камеры донесся чей-то смех. Гейл заговорила спокойно, открыто, вызывая на откровенность:
— Зачем потребовалось подставлять тебя? Что ты такого сделала?
Дайана отступила на шаг. Потупилась. У нее был такой вид, словно она снова вот-вот расплачется. Уставилась в стену за плечом Гейл, точно видела что-то из прошлого.
— Откровенность — лучшая линия поведения, — мягко подтолкнула ее к ответу Гейл.
Дайана вытянула руку и повернула ладонью к потолку.
— Ну, пошли банальности.
— Это не банальности.
— Как хочешь называй.
— Так ты мне объяснишь?
Дайана в упор посмотрела на Гейл. Она боялась проронить хотя бы звук. Понимала, что ей нельзя откровенничать. Но что-то в ее сокамернице подкупало, говорило, что она порядочный человек, а не какая-нибудь отмороженная. Ей хотелось доверять. Дайане не приходилось работать тайным агентом, но она ясно представила, что чувствуешь, когда тебя раскрывают. Пропади все пропадом!
— Я была копом, — наконец произнесла она.
— Вот это да! — удивилась Гейл.
Девчонка сказала правду. Опасную для нее правду. Гейл опустилась на койку. Дайана подошла и встала рядом, не сводя с нее вопросительного взгляда. Гейл пригласила ее сесть. А что оставалось делать?
— Удивлена? — Дайана скрестила ноги и сложила руки на груди.
Гейл оперлась спиной о стену.
— Долбаным копом? Не могу поверить.
— В этом нет ничего странного.
— Есть. Ты только вдумайся. До обалдения странно.
— Не более чем все остальное. Сначала наивно хлопаешь сияющими глазами, а затем понимаешь, что к чему.
— Пресыщаешься?
— Что-то в этом роде.
— Не представляю тебя копом.
— И не надо. — Дайана попыталась улыбнуться, но губы плаксиво дрогнули. Пожала плечами. — Могу сказать тебе точно: я больше не коп.
— Как тебя угораздило?
— Сама не знаю. Так получилось. Завербовали в колледже.
— А это было твое?
— Что?
— Наркотики.
— Полная ахинея! — Дайана энергично замотала головой. — Чушь! Вранье! Ни разу в жизни не прикасалась!
— Очевидно, кому-нибудь насолила?
— Так, неприятности с шерифом и окружным прокурором. Хотела вывести их на чистую воду.
— Наверное, не стоило связываться?
— Они приговорили одного парня к смертной казни. А я уверена, что он невиновен. Подставили, как меня. Я не могу этого допустить.
— Что значит «не могу»? Я так понимаю, что все уже случилось.
— Я хотела сказать, что парень — отпетый подонок, верно. Все в городе об этом знают. Но преступления, в котором его обвиняют, он совершить не мог.
— Расскажи.
— Меня это просто взбесило. Наехала на шерифа, заявила, что в курсе того, что он сделал. И хлоп — загремела в тюрьму!
— Где ты живешь, что существуют такие порядки?
— Округ Брирд, штат Техас, дорогуша. Дикий Запад не умер, он процветает.
— Шутишь? Ты в самом деле решилась взбаламутить это дерьмо? — Гейл посмотрела на Дайану.
Та расхохоталась, но ее смех грозил обернуться истерикой.
— Святая истинная правда, — ответила она. — Когда я хандрю, когда мне становится жаль себя, я вспоминаю бедолагу Рика Черчпина, который сидит в Хантсвилле и ждет палача. Тогда я понимаю, что мне очень повезло. — Дайана внезапно притихла и серьезно посмотрела на Гейл. — Вот почему мне необходимо выбраться отсюда.
— Так ты мечтаешь явиться в город, когда его прикрутят к электрическому стулу, и спасти положение? Нет, так в жизни не бывает. Жизнь в основе — грязная, несправедливая штука.
— Ты это мне рассказываешь?
— А если желаешь отсюда слинять, то с какой-нибудь разумной целью, а не потому, что намерена корчить из себя героиню.
— Послушай, у меня единственное желание: спасти не чью-нибудь, а свою задницу. Ясно? И не учи меня. Сама знаю, что делать. Меня по-крупному подставили, и я намерена с этим разобраться.
— Почему ты не обратилась в средства массовой информации? Журналисты с удовольствием хватаются за подобные темы.
— Они слушают власть имущих, а не девчонку-копа с тремя годами службы за спиной. Журналисты прямиком бы направились к шерифу и окружному прокурору. У меня не было особого желания, чтобы меня убили.
— Ты служила в полиции. Кто мог тебя убить?
— Да хоть бы шериф. Я слышала, он собственноручно застрелил троих. В свободное от службы время.
— Ты знаешь это доподлинно?
— Нет, я знаю доподлинно, что он меня подставил. Вот это я точно знаю. — Злость взбудоражила ее; она вскочила и принялась расхаживать по камере.
— Дайана! — воскликнула Гейл. — Прекрати. Иначе мы обе сойдем с ума. Сядь.
Девушка устроилась на краешке ее кровати и прошептала:
— Мне надо выбираться отсюда. Иначе я свихнусь. Покончу с собой.
— Только не в камере. Договорились?
— Я серьезно.
— И я тоже.
— Гейл…
— Даже не заводи об этом разговора. — Господи, какая упрямая девчонка! — Здесь есть уши и у стен. — Она многозначительно посмотрела на Дайану. — Завтра вечером, если позволит погода, возьму тебя на свою обычную карточную игру. Любишь играть в карты?
Дайана бросилась ничком на койку и яростно ударила кулаком по матрасу. В карты? Двадцать предстоящих лет провести за карточным столом? Она сверкнула на Гейл глазами.
— Нет? Так научишься, — продолжила та. — Я помогу тебе подать прошение две тысячи двести пятьдесят пять…
— Что еще за хреновина?
— Последняя надежда. Habeas corpus. [23] Вряд ли будет большой прок. Но может, хоть что-нибудь.
— Мне не нужно помогать с бумагами. Мне необходимо выбраться отсюда.
Гейл распрямилась и ткнула пальцем ей в грудь.
— Тебе надо уметь слушать, делать так, как я говорю. Прекрати беситься и запоминай мои слова. Занимайся рутиной. Тогда не свихнешься.
— Ты вообразила себя моей матерью?
— Вот еще! Я ничья мать! — рассердилась Гейл и ужаснулась своим словам. — Но я отмотала в этой шарашке восемнадцать лет. А ты сколько? Три месяца? Девяносто дней будет? В общем, следуй моим советам.
Дайана встала, взяла со своей койки подушку, легла на место Гейл и накрыла лицо. Затем приподняла подушку и уставилась на пустые нары над головой. Кто-то нацарапал на металле: «Soyez tranquille».
— Это ты сделала?
— Нет.
— Знаешь, что это означает?
— По-французски: «Будь спокойна. Не трепыхайся».
— Это ты написала. Признайся.
— Я же сказала: нет. Ты держишь меня за лгунью?
Дайана покосилась на надпись.
— Сделай одолжение, — промолвила она. — Ты помнишь сцену из кино, где Джек Николсон попадает в сумасшедший дом и после того, как психиатры оттяпали ему кусок мозгов, выпускает пар и лупит огромного индейца? Так вот, возьми подушку и бей меня сколько хочешь. Обещаю, не стану жаловаться.
Гейл привалилась к стене. Из коридора донеслись первые скребущие звуки — Храпунья отошла ко сну. Бензопила, да и только. Огромная бензопила. Низкое, утробное урчание. Поразительно. Вот и еще одна ночь наступила. Никчемная и бездарная в этом никчемном, бездарном месте.
— А ты что сделала?
— Кто? Я? — Гейл рассмеялась.
— Колись. Я же, можно сказать, призналась в вине. Так что давай, исповедуйся. Восемнадцать лет — большой срок. Такой дают за серьезное преступление.
