Тайны Удольфского замка. Том 2 - Рэдклиф Анна (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Небольшой запас мужества, сохранившийся в ее душе е устоял под напором этих воспоминаний и предчувствий, — печальная учать г-жи Монтони как будто пророчила погибель и ей!.. Она подумала, что лангедокские поместья, если бы она отказалась от них, удовлетворили бы алчность Монтони, но не успокоили бы его мстительности, — для этого нужна была жертва еще более ужасная! Ей даже представилось, что если бы она отказалась от этих имений, то боязнь правосудия побудила бы его или держать ее пленницей, или просто лишить ее жизни.
Подошли, наконец, вплотную к воротам. Бертран, увидав свет, мерцавший сквозь небольшое оконце комнаты над воротами, громко крикнул, чтобы им отворили. Солдат спросил:
— Кто там?
— Вот я привел вам пленника, — отвечал Уго. — Отворяй-ка ворота и впусти нас.
— А ты сперва скажи, кто ты, что требуешь впуска? — возразил солдат.
— Как, старый товарищ, ты не узнаешь меня? — закричал Уго. — Говорят тебе, я привел пленника, связанного по рукам и по ногам, молодца, который упивался тосканским вином, пока мы тут дрались.
— Уж ты не успокоишься, пока я не расправлюсь с тобой по-своему! — свирепо огрызнулся Бертран.
— А, товарищ! это ты? — проговорил солдат. — Постой; я сейчас к тебе выйду.
Эмилия услышала шаги, спускавшиеся с лестницы, затем упала тяжелая цепь, сняли болты с маленькой потайной калитки, и солдат отворил ее, чтобы впустить путешественников. Он низко держал фонарь, освещая приступку калитки, и Эмилия снова очутилась под мрачным сводом ворот и услыхала, как запирается дверь, разобщающая ее с целым светом. Тотчас же она попала в первый двор замка и с каким-то тупым отчаянием оглядела обширное, пустынное пространство. Полночный час, готическая мрачность окружающих зданий, глухое эхо, вторившее голосам Уго и солдата, переговаривавшихся между собою, — все это еще усиливало ее печальные предчувствия. Прошли во второй двор, — какие-то отдаленные звуки вдруг раздались среди безмолвия, и чем дальше они подвигались, тем звуки становились все громче. Наконец Эмилия убедилась, что это звуки хохота и пьяного разгула. Невеселые мысли навеяли на нее эти отклики кутежа.
— Что ж, видно, и у вас здесь не прочь тосканское вино распивать, — промолвил Бертран, — если судить по этому Содому! Клянусь, и Уго, наверное, больше пьянствовал, чем сражался. Кто же это пирует в такую позднюю пору?
Сам эчеленца с другими синьорами, — отвечал солдат. — По всему видать, что вы здесь чужой, а то не стали бы задавать таких вопросов. Наши синьоры — молодцы и никогда не спят по ночам, а больше бражничают. Да и нам бы не худо выпить! а то ведь замерзнешь, шатаясь по ночам, если не согреть себе нутро добрым винцом…
— Мужество, братец, мужество должно согревать твое сердце! — сказал Уго.
— Мужество! — отозвался солдат, приняв угрожающую позу. Заметив это, Уго вернулся к вопросу о пирушке.
— Это что-то новое, — сказал он. — При мне, когда я еше не уезжал отсюда, синьоры все сидели да совещались.
— Это не мешало им и тогда бражничать, — прибавил Бертран, — но действительно после осады они только и делают, что кутят; на их месте, впрочем, я бы себя также ублажал за свою храбрость.
Теперь путешественники уже прошли по второму двору и , достигли входа в сени; солдат пожелал им спокойной ночи и поспешил назад на свой пост. Пока они ждали, чтобы их впустили, Эмилия соображала, как бы ей избегнуть свидания с Монтони и пробраться незамеченной в свою комнату; она боялась одной мысли — встретиться со своим грозным родственником, или с кем-нибудь из гостей в этот час.
Шум внутри замка теперь до того усилился, что, хотя Уго стучался несколько раз, слуги его не слышали. Это дало Эмилии время обдумать, возможно ли ей будет удалиться назамеченной? Хотя, может быть, ей и удалось бы подняться украдкой по главной лестинце, но все-таки она не могла найти дорогу в свою комнату без огня. Тут ей с ошеломляющей ясностью представилась трудность добыть света и опасность бродить по замку впотьмах. У Бертрана был всего один факел, и она знала, что слуги никогда не приносят свечи, когда приходят отворять, потому что сени достаточно освещались лампой, висевшей со сводчатого потолка, а пока она будет дожидаться Аннеты со свечой, Монтони или кто-нибудь из его приятелей могут увидать ее…
Дверь отворил старый Карло. Эмилия, попросив его точас же прислать Аннету со свечой в большую галерею, где она решила ждать ее, торопливыми шагами направилась к лестнице; Бертран и Уго пошли за стариком Карло в людскую: им хотелось поскорее сесть за ужин и погреться у огня из древесных сучьев. Эмилия, при тусклом свете фонаря между сводами просторных сеней, пробиралась к лестнице, где стояла почти полная темнота; взрывы веселья, раздававшиеся из дальней комнаты, усиливали ее пугливость и смущение; она ожидала, что вот-вот отворится дверь и появится Монтони или его товарищи. Достигнув, наконец, лестницы и взобравшись до верху, она села на одной из ступенек ждать прихода Аннеты; глубокая тьма в галерее удерживала ее идти дальше; прислушиваясь к шагам горничной, она слышала только отдаленные отголоски разгула, доносившиеся эхом из сводов внизу. Одну минуту ей показалось, что она слышит какой-то шорох из галереи позади и, обернувшись, увидала, будто движется что-то светящееся. Но она не могла в этот момент подавить в себе трусливую слабость, — встала и потихоньку сошла на несколько ступенек пониже.
Между тем Аинета не появлялась. Эмилия пришла к заключению, что она легла спать и что никто не разбудит ее; преспектива провести всю ночь здесь, впотьмах, или, что все равно, где-нибудь в другом столь же неуютном месте (она знала, что немыслимо отыскать дорогу по запутанным коридорам в ее комнату) исторгла у нее слезы ужаса и отчаяния.
Пока она сидела на ступеньках, ей показалось, что опять раздался какой-то странный, тихий звук из галереи; она затаила дыхание, но шумные голоса внизу мешали ей сосредоточиться. Вскоре она услыхала, что Монтони с приятелями выскочили в главные сени; судя по голосм, они были сильно пьяны и как будто подвигались к лестнице. Эмилия вспомнила, что они должны пройти мимо нее в свои комнаты и, позабыв о своих страхах относительно галереи, опрометью бросилась туда с намерением спрятаться в одном из побочных коридоров и попытаться, когда синьоры разойдутся, как-нибудь найти дорогу к себе или в комнату к Аннете, помещавшуюся в дальнем конце замка.
Простирая руки вперед, она пробиралась по галерее, пока не услыхала голоса мужчин внизу, очевидно, остановившихся разговаривать у подножия лестницы; она замерла, прислушиваясь, но боясь идти дальше по темной галерее, где, судя по слышанным звукам, как будто крадется какое-то существо.
«Они уже узнали о моем приезде, — соображала она, — и Монтони идет искать меня! В настоящем его состоянии намерения у него наверное самые отчаянные». Тут она припомнила сцену, происходившую в коридоре накануне ее отъезда из замка.
«О, Валанкур! — мысленно восклицала она. — Я должна отказаться от тебя навеки. Пренебрегать долее притеснениями Монтони было бы уже не мужеством, а безрассудством».
Голоса между тем приближались, и разговор принял очень горячий характер. Эмилия различала, между прочими, голоса Верецци и Бертолини, и те немногие слова, какие она уловила, заставили ее прислушаться с еще большим напряжением. Разговор, по-видимому, шел о ней; отважившись приблизиться на несколько шагов к лестнице, она убедилась, что они спорят из-за нее; каждый из них настаивал на исполнении какого-то обещания, полученного от Монтони. Тот сперва пробовал успокоить своих приятелей и уговаривал их вернуться к попойке, но потом ему, очевидно, надоел этот спор и, предоставив им улаживать его между собою как угодно, он хотел вернуться к остальным гостям в залу пира. Тогда Верецци остановил его.
— Где же она, синьор? — спросил он с нетерпением. — Скажите нам, где она?
— Я уже повторял вам, что не знаю, — отвечал Монтони, тоже, очевидно, много выпивший. — Вероятнее всего, она ушла к себе.
