Крестный отец Катманду - Бердетт Джон (книги онлайн полностью .TXT) 📗

Да, мой духовный учитель; мы пленники этой среды, и девяносто процентов из нас не имеют шансов из нее вырваться. Чем больше об этом думаешь, тем большее отвращение вырабатывается к инсектицидам. Сроду теперь не убью ни одного комара.

Так, предаваясь глубокой тоске, я заметил, что мой помощник транссексуал прихватил с собой охлажденный напиток. Его готовят из отливающей чернобыльской зеленью бобов модифицированной сои, которые служат топливными стержнями этого ядерного реактора. Эксперимент проходит в прозрачном пластиковом пакете с быстрорастворимыми кубиками льда. Будда знает, что произойдет, если жидкость достигнет комнатной температуры. Лек выбрал соломинку сверхкрупного калибра, которая не препятствовала всасыванию топливных стержней. И поскольку, за исключением оранжевой спирали, пакет просвечивал насквозь, было видно, как они попадают в соломинку и исчезают во рту. Если работу реактора блокировал кубик льда, Лек переключал всасывание на выдувание, но при этом сжимал пакет в ладони, чтобы исключить ядерную отдачу.

Он прекрасно вписывался в окружающую среду, которую составляло раздолбанное такси и парень на улице — не тот, кого мы видели на прошлой неделе. Парень подошел со сломанной щеткой стеклоочистителя совершить бесполезный акт — провести ею по стеклу, что имело бы смысл, будь мы готовы раскошелиться на двадцать бат. Но мы не были готовы, и время подошло к четырем, следовательно, жара совсем не та, что в полдень, хотя температура оставалась примерно такой же, что и четыре часа назад. День кривился в зевке; он устал, выдохся, высох, сгибался под тяжестью бесчисленных тонн угарного газа и человеческого разочарования, поэтому парень старался меньше тридцати секунд, а затем ретировался в тень колонны на углу и больше не делал попыток выудить деньги из изрыгающих отраву тысяч неподвижных железных коробок. Стало слишком жарко, чтобы испытывать голод.

— Зачем мы едем в аэропорт? — поинтересовался Лек. Он покончил с напитком и оглядывался, куда бы пристроить пустой пакет. Наконец остановился на кожухе карданного вала.

— Генерал Зинна арестовал одну из наших наркокурьеров, — ответил я, но не сказал, что это как-то связано с тибетцем.

Лек присвистнул. Он немного знал об операциях Викорна, но четко усвоил правило: ни в коем случае не соваться во все, что связано с перевозчиками наркоты. За долгие годы Викорн научился привлекать к этому занятию серьезные силы: предпринимателей средней руки, которым требовались некоторые суммы, чтобы уладить дела с налогами, респектабельных белых домохозяек с детьми, искавших средства усовершенствовать свой дом (скажем, пристроить новую вожделенную веранду — или лучше назвать это «патио»? И всего-то делов: двенадцать часов страха, начиная с прибытия в ближайший к дому международный аэропорт, и деньги твои), и лучшую из всех категорий — шестидесятилетних (а то и постарше) людей в деловых поездках (по большей части успешных стареющих хиппи), которые всегда летают первым классом, их никогда не обыскивают, а «дурь» они провозят, чтобы пощекотать себе нервы и из пристрастия к товару.

Полковник находил кадры теми же способами, какими другие предприниматели переманивают лучших специалистов: гарантировал надежность предприятия и предлагал высокую оплату. Разумеется, торговый штат сильно разрастался за счет рядовых членов. Их держали на расстоянии, но даже им обеспечивали такую степень защиты, какой не могли похвастаться конкуренты. В этом смысле арест Смит был опасен тем, что подрывал авторитет Викорна, и за эту нанесенную Зинной рану следовало рано или поздно отомстить.

Разве что Зинна и Викорн решат на время сделаться союзниками, чтобы избавиться от тибетца. Рано или поздно до их светлостей дойдет, как дошло до меня, что в Юго-Восточной Азии найдется много других потенциальных покупателей, например, некий человек из Пномпеня, по слухам, близкий тамошнему начальнику полиции, который может воспользоваться вакуумом и взять всю партию Тиецина. Но в состоянии ли два престарелых барона надолго отложить вражду и защитить Таиланд от враждебного набега кхмерского выскочки? Сумеют ли акулы поделиться тем, что лежит в кормушке?

— Нам надо убедиться, что она ничего не знает, — объяснил я. — Она, разумеется, выложит, что за нею стоят копы, но, похоже, ей не известны ни имена, ни номера связных.

— А кто здесь ее связной?

— Какой-то фаранг с Каосан-роуд. Занимается одной единственной группой. У него не бывает одновременно больше пяти перевозчиков, а сам он знает только того, кто над ним, тоже фаранга, который не говорит по-тайски.

— Так как же ее удалось арестовать? — заинтересовался Лек.

— Хороший вопрос. Кто-то проник на наш заграничный аванпост.

— В Катманду?

— Да.

— У Викорна есть свои люди в Катманду?

— Это не его люди. Подрядчики. Но они нам поставляют довольно много кадров перевозчиков низшего уровня, вроде Мэри Смит.

— Так почему нам не спросить с наших субподрядчиков в Катманду?

Я почесал ухо.

— Ты когда-нибудь имел дело с индусами? У них такие огромные семьи. Сначала кажется, что ведешь переговоры со старшим сыном, потом оказывается, он выступает от имени дяди, а тот — от имени двоюродного брата, который, в свою очередь, только прикрытие патриарха с материнской стороны. И так далее. — Я вскинул руки ладонями вверх, обращаясь к Будде. — Мы толком не знаем, кто они такие.

— И у вас нет их имен?

— Как не быть — есть: Нарайан или Шах. Таких половина телефонной книги.

— И никаких адресов?

Я кашлянул.

— Это то, что мы сейчас пытаемся добыть, — адрес наших подрядчиков из Непала. Наша защита так хорошо устроена, что адреса могут знать только контрабандисты.

Мой мобильный телефон взорвался мелодией Боба Дилана. «Должен же быть какой-нибудь выход…» [41] Меня вызывал Сукум, и я переглянулся с Леком. Я уже сообщил ему, что расследование убийства Толстого Фаранга приняло странный оборот и не исключено, что Сукуму снова придется работать с Сумасшедшей Мой.

— Ее нет! — возбужденно проговорил Сукум. — Исчезла. Я справлялся у ее инспектора службы надзора. Даже звонил ее сестре — единственному человеку, который со мной разговаривает. Звонил в аптеку, где она получает лекарства, прописанные в связи с ее проблемами с головой. Ее не видели уже больше пяти недель.

— Пять недель? Это задолго до того, как убили фаранга. И это не очень похоже на доказательство убийства.

— Пять недель, три недели, два дня — какая разница? В данном случае я полагаюсь на интуицию, и мне не требуется ворошить бумажки. Дело в том, что она не показывалась к инспектору службы «испытания», а это риск загреметь за решетку. Так что дело серьезное. Она в бегах. Ты не веришь, что я ее знаю?

— Никто не знает доктора Мой лучше тебя. — Мы обменялись улыбками с Леком, который прекрасно изучил валящие с ног привычки Сукума — его непрестанную чистку зубов и энергичное попердывание. От ухмылки, видимо, изменился и тон моего голоса, потому что детектив заподозрил, что я воспринимаю его несерьезно. А легкомыслие он терпеть не мог, потому что не понимал, хотя всю жизнь старался вести себя легкомысленно.

— Ты что, смеешься надо мной? — поинтересовался он.

— Ни в коем случае.

— Хочешь, чтобы все было просто, как два плюс два? Чтобы она исчезла перед самым убийством?

— Хорошо, детектив Сукум, хорошо, я принимаю к сведению твой мудрый совет. Но хотелось бы точно знать, почему она исчезла. Преступник, смывающийся через пять минут после преступления, — это совсем не то, что преступник, пропадающий за месяц до события.

— Какая разница?

— Если предположить, что оба виновны, у второго железное алиби.

— Я проверю, — без тени сомнения ответил он и отключился.

День нагонял на нас сон, машины едва двигались. Хотя мы преодолели критический поворот с Асок на Сукумвит, теперь застряли в пробке за большим грузовиком во внешнем ряду, куда перестроились, чтобы свернуть на магистраль. И поскольку предстояло тащиться еще долго, оставалось только вспомнить старые истории про Сукума и Мой и как ей удалось взять над детективом верх.