Красный Бубен - Белобров Владимир Сергеевич (серия книг .txt) 📗
Он засунул бутылку в карман и уже хотел было отправиться, но баба Раиса вдруг спросила:
– Андрей Яковлевич, так вы не знаете, кто у вас в деревне дома продает?
Колчанов остановился, и в его голове созрел молниеносный план. После гибели сына остался пустой дом, в котором сын отдыхал летом с семьей. В доме уже несколько лет никто не жил. А присматривать за домом Андрею Яковлевичу было недосуг. Дом потихоньку приходил в негодность. Текла крыша. Труба частично обвалилась. Треснула потолочная балка. Да и деревенские архаровцы постарались – порастырили что могли. Честно говоря, Андрей Яковлевич и сам в точности не знал, в каком состоянии теперь дом, потому что забыл, когда в нем был последний раз. Хорошо бы продать его евреям. А если не купят, то, по крайности, раскрутить их на угощение. Водки у них оставалось еще много. Со всех сторон расклад удачный. А продать евреям развалюху – дело богоугодное… А если продать не получится, он водочки-то их попьет, а потом и скажет им: Евреи вонючие, катитесь отсюда к едрене матери! Дом я вам не продам! Не стану я память о сыне за тринадцать сребреников продавать! Вы, плять, евреи, Христа распяли, и за это вам – ХЕР!
— Как не знаю? Конечно, знаю! Я и продаю, – сказал Колчанов.
– Правда?!
– Ну, йоп! Колчанов жизнь прожил – никому не соврал! Продаю я дом, конечно. Первосортный дом… пятистенок. Печка, чулан, веранда, хоздвор огромный. Сад фруктовый не в рот, извините, какой! Только маленько запущенный. Но это поправимо. Сорняков повыдергать и моркови посадить… Погреб глубокий. Зимой картошку будете складать – хер чего замерзает в таком погребе! Сверху люка я шинель всегда кладу для тепла.
– Вас нам, – сказала Раиса, – наверное, Бог послал.
– А то кто ж еще? – согласился Колчанов. – Он самый…
7
Поехали смотреть дом. Впереди на тракторе ехал Колчанов. За ним – москвичи на своей машине.
Колчанов приготовился к поединку. Но супругам, на удивление, дом понравился. Тогда Андрей Яковлевич заломил немыслимую, по его понятиям, цену. Он думал, что они начнут торговаться, и он им уступит в половину. Но и тут евреи неприятно его удивили, согласившись с ценой без базара. За это Колчанов стал их уважать еще меньше и предложил им купить втридорога оставшиеся в сарае дрова, которые все уже сгнили. Евреи, не глядя, согласились. Мало того, они захотели оформить куплю прямо сейчас, чтобы лишний раз не ездить.
Поехали в Правление. Там Андрей Яковлевич немного поволновался. Бухгалтера не оказалось на месте, и Колчанов боялся, что сделка сорвется из-за ерунды. Но, к счастью, всё обошлось. Уже через пару часов какие нужно документы подписали. Андрей Яковлевич пересчитал деньги за дом.
В тот вечер Колчанов обмывал с новыми хозяевами проданный дом, а утром они укатили в Москву.
Колчанов запил и не просыхал, пока не кончились еврейские деньги.
А когда протрезвел, очень обиделся.
Правильно говорят, — подумал Андрей Яковлевич, – что еврейские деньги счастья не приносят. Продал сынов дом за тринадцать сребреников батька Иуда!
Поэтому, когда евреи приехали жить, Колчанов принял их холодно. Уж очень ему было обидно за себя и за русских вообще.
8
Приехав, Дегенгарды стали обустраиваться основательно. Первым делом выстроили вокруг хоздвора глухой высокий забор. С деревенскими же общались вежливо, но в дом не приглашали. А если кто приходил по какому делу (а дела в деревне известные – денег на бухло занять или бухла попросить), то разговаривали с крыльца.
Это деревенским не нравилось. Во-первых, им было любопытно – чем эти городские там занимаются, во-вторых, обидно, что чужаки в их деревне завели свои порядки. Все ждали, когда же дачники, наконец, поедут за чем-нибудь в город, чтобы в их отсутствие можно было залезть и посмотреть внутри. Но, как назло, они вдвоем не уезжали.
В деревне поговаривали, что евреи купили дом для того, чтобы пить там кровь христианских младенцев, которых они привозят из Москвы в багажнике. В деревне младенцы пока не пропадали. Лиза Галошина, которая долго прожила в Москве, работая санитаркой, рассказывала, как это сейчас делается. Берут детей-сирот из детдома, оформляют их за границу бездетным иностранцам, а сами детей увозят в глухие места и там пьют их кровь, а внутренние органы продают на Ближний Восток султанам из Махрейна, чтоб черножопые султаны меняли свою старую, засранную коньяком печенку, на новую. Скорее всего, евреи и себе поменяли уже все внутренние органы, потому что для пенсионеров они выглядели подозрительно свежими.
Временами из трубы дома шел какой-то уж очень черный дым. Об этом в деревне сложилось мнение, что евреи сжигают трупы младенцев, из которых они высосали кровь.
И еще эти дачники как-то больно хорошо выглядели. Когда они только приехали в деревню, выглядели не так, как теперь. Из-за чего же еще им было так хорошо выглядеть, как не из-за невинной крови? Мишка Коновалов рассказывал деревенским про своего родственника, который работал на мясокомбинате, пил свежую бычью кровь и говорил, что от крови чувствуешь себя капитально и хрен стоит, как железный.
Петька же Углов предложил залезть на крышу и взять пробы дыма из трубы для экспертизы, чтобы отвезти их куда следует и проверить. Но никто не знал, как это сделать, – во-первых, как незаметно на крышу залезть, во-вторых, куда везти потом пробы?
А дед Семен рассказывал у Правления, стуча себя кулаками в грудь, будто ночью, проходя мимо колчановской синагоги, он видел на заборе несколько чертей с большими носами. Дед Семен вывел, что дачники и есть черти из Москвы, которые развалили колхозы и довели всю Россию, а теперь добрались до их мест, чтобы нафуярить и тут.
Колчанова шпыняли за то, что он продал дом таким нелюдям, от которых теперь страдает вся деревня. А Андрей Яковлевич только огрызался – он и сам был недоволен.
Наконец порешили на стихийном собрании послать к москвичам Мишку Коновалова, как самого здорового в деревне, чтобы он заявил им ультиматум – либо пусть они ведут себя как положено, либо пусть уматывают отсюдова к свиньям собачьим в Израиль.
С Коноваловым отправились несколько человек. По дороге Мишка размахивал палкой и кричал, что научит всех уважать русский народ.
Подошли к дому. Из трубы шел черный дым. Все спрятались неподалеку в кустах, а Мишка перекрестился, решительно постучал палкой по воротам и крикнул:
– Открывай!
Ворота открылись. Мишка прошел внутрь.
Все притихли.
Мишки не было с полчаса. Через полчаса он вышел пьяный в дымину и без палки.
На вопросы мужиков Мишка ничего не отвечал, потому что говорить не мог. На следующий день он ничего не помнил. Помнил только, как ему налили, и он выпил. А дальше – как отрезано.
Деревенские в очередной раз осудили звериное нутро сио-низмов за то, что они спаивают русский народ.
За это им на заборе нарисовали череп-кости и написали внизу:
Х… и П…
И вот евреев убили.
9
Мишка Коновалов, проезжая утром на тракторе мимо нехорошего дома, увидел, что ворота открыты настежь. Он остановился и пошел посмотреть. Мишка заглянул осторожно во двор. Во дворе никого не было. Он прошел внутрь.
В доме Мишка нашел трупы застреленных москвичей, кучу каких-то пробирок и мензурок, какие-то подозрительные химикаты и старинную книгу с нерусскими буквами.
Коновалов побежал за мужиками.
Вызвали милицию из Моршанска. Приехало двое – сержант и капитан. Капитан осмотрел трупы и пришел к такому предварительному выводу: дачники застрелены. Их кто-то застрелил.
Трупы погрузили в воронок и увезли. А дом заколотили и опечатали.
А на следующий день из Моршанска приехал сын Борьки Сарапаева Ванька, который работал там милиционером, и рассказал, что трупы дачников из морга исчезли вместе с санитаром Сергеем Кузовым. Ведется следствие.
