Пенсия для киллера - Гу Бенмо (список книг .TXT, .FB2) 📗
— Об этом я не беспокоюсь. Я знаю, что ты ничего подобного не сделаешь. Потому что тебе…
— Потому что мне?.. — Когти поставила на стол стеклянную пепельницу, опасаясь услышать: «Потому что тебе нужен только я».
— Неважно. Но больше мы это обсуждать не будем. — И Рю в раздражении размял сигарету.
Вошла Чо с десятимесячным ребенком за спиной и поставила на столик рядом с ними тарелку с фруктами. Она двигалась бесшумно, и когда керамическая тарелка опустилась на стеклянную столешницу, не раздалось ни звука. Взгляд Чо, должно быть, выражал спокойствие и доброту, но Когти не посмела поднять голову и посмотреть на жену Рю. И в то же время она испытала облегчение, что в тот момент, когда Чо вошла, голос у Рю был таким суровым. «Ты все видела? Я не виновата. Это твой муж не отпускает меня. Так что не смотри на меня так, будто злодейка здесь я. Я никогда не произнесу вслух того, о чем не смею и мечтать… даже если тебя тут не будет».
А потом Чо и ребенка не стало.
Однажды Рю и Когти вернулись из пятидневной командировки и обнаружили тело Чо с ребенком на руках в комнате Когти на втором этаже. Ей нанесли шесть ножевых ударов: в спину, грудь, руки и ноги. Но причиной смерти, судя по всему, стал удар тупым предметом по затылку. Похоже, Чо загнали в угол около входной двери, и вместо того, чтобы броситься к телефону в гостиной, она перехватила ребенка со спины на руки. У Чо не было возможности вырваться из квартиры мимо нападавшего, поэтому она, истекая кровью и прижимая к себе ребенка, побежала в комнату Когти и заперлась там. На окне с одной стороны были установлены металлические решетки, а с другой — защитный экран. Чо, должно быть, попыталась его снять: с полуоторванного экрана свисали тупые ножницы из набора Когти. Но Чо не успела закончить, потому что дверь проломили чем-то вроде ручного топорика, и она инстинктивно бросилась к ребенку, которого оставила на кровати. Понимая, что все кончено, она изо всех сил прижала к себе дитя в благородном порыве избавить его от страданий. У ребенка не было никаких ран; видимо, он даже не успел закричать. Квартира находилась в густонаселенном районе, но даже если кто-то и проходил в этот момент мимо и слышал, как плачет ребенок, то наверняка решил, что дети постоянно плачут, потому что хотят есть, или замерзли, или просто устали. Нападавшие положили тело ребенка рядом с матерью, возможно отдавая последнюю дань почтения мертвым, и накрыли дитя руками матери, пока не наступило посмертное окоченение.
— Я же говорила тебе! — Когти стукнула Рю в грудь. — Я говорила, что надо все бросить и поспешить домой.
Но даже если бы они вернулись домой с полдороги, едва заподозрив неладное, пришлось бы гнать на машине несколько часов. И они все равно не успели бы спасти мать и дитя.
На второй день задания Когти объявила, что им лучше уехать. Рю, как обычно, вечером позвонил жене, чтобы послушать лепет ребенка, но Чо не взяла трубку. Рю удивился, а Когти сразу забеспокоилась, заподозрив неладное. Ее партнер, не дрогнув, остался следить за домом объекта, а сама она отправилась к магазину, находившемуся в ста метрах на окраине района, и еще раз попыталась дозвониться из автомата, но безуспешно. Ей не давала покоя мысль, что Чо с ребенком могли угореть от старой печки или подвергнуться грабежу. Когти считала, что причиной любого несчастья с Чо станет ее несбыточная мечта о том, что каким-то невероятным образом, оставшись без жены и без ребенка, Рю будет полагаться на нее. А значит, она не могла допустить, чтобы Чо попала в беду.
Поначалу, когда Когти забеспокоилась, Рю только отмахнулся. По его словам, Чо могла не взять трубку просто потому, что была занята с ребенком или случайно забыла телефон около детской кроватки. А когда Когти начала звонить каждый час и, не добившись ответа, предложила вернуться, он обвинил ее в том, что она отвлекается от задания, оставила свой пост. Рю предупредил: если она еще хоть раз пойдет звонить, он сам вырвет ей ногти. Возможно, так он подавлял нарастающее беспокойство. Объектом заказа был довольно влиятельный политик, работу оплатил могущественный человек, и Когти отчетливо понимала, что остановиться на полпути не получится. Не выполнив заказ или провалив задание, они потеряют не только репутацию и деньги. Никто не сможет гарантировать им безопасность.
Теперь ее крики перешли в вопли, и она все сильнее колотила Рю в грудь. Как ей казалось, это поможет скрыть, что подспудно она желала Чо смерти, лишь прикидываясь верным и заботливым членом семьи.
Рю давно подозревал, что его процветающее предприятие однажды рикошетом ударит по семье. Он понимал: чем больше крови остается у него на руках, чем больше успешно завершенных заказов, тем выше количество людей и организаций, для которых он сам становится целью. Он рассматривал различные варианты, например переехать в другое место или нанять охрану для дома. Или же частично посвятить жену в подробности своей опасной профессии, чтобы она не злилась и не пугалась, когда надо проявлять бдительность.
Этот последний заказ был самым крупным и важным в карьере Рю. На сей раз он даже подумывал о том, чтобы по завершении дела перевезти жену с ребенком куда-нибудь подальше, за океан, ради их же безопасности. Но пока у него не было четкого плана, и он мог лишь попросить Чо никому не открывать дверь, даже продавцам косметики или книг, даже главе районной женской ассоциации и полиции. Сколько бы Рю ни размышлял, единственный способ уберечь близких от опасности заключался в том, чтобы никому не рассказывать об их существовании. Это ему следовало сделать еще в те дни, когда он управлял магазином. Но он вовремя не продумал план, поскольку никак не ожидал, что эта часть его работы станет самой главной.
Теперь, когда заказы сыпались один за другим и бизнес быстро расширялся, Рю не собирался останавливаться. По мере того, как росли масштабы заказов и запросы, он становился все более дерзким и бесстрашным. О жене и ребенке он думал не больше, чем о фотографии в рамке под стеклом, и не позаботился об их защите, что и привело к трагедии. Теперь Чо и малыш навсегда застынут в той рамке.
Развеяв прах близких над рекой, Рю долго не возвращался домой. Когда он наконец появился, то сразу повалился на диван в гостиной и молча пролежал там много часов. Он не вставал даже переодеться или попить воды, и Когти, решив, что он спит, все это время сидела напротив.
Наконец Рю приоткрыл глаза, их с Когти взгляды встретились. Он схватил рамку с фотографией жены и ребенка и швырнул на пол. Рю был пьян, так что точность и скорость броска не составляли и десятой доли от обычных. Тем не менее, прежде чем Когти успела перехватить рамку, та упала и разбилась у ее ног. Разлетевшиеся осколки впились ей в щеку. Если бы Когти прыгнула навстречу тяжелой рамке, та врезалась бы прямо ей в ноги. Когти восприняла это как сигнал, что вина за все ошибки и трагедию с Чо лежит на ней.
Когти встала с дивана и принялась собирать осколки, думая при этом, что Рю не так уж неправ, если считает ее виноватой.
— Оставь это. Поранишься, — прохрипел Рю.
Когти издала полусмешок-полувздох и тут же прикрыла рот ладонью. Как можно смеяться в такой момент, даже если это смех отчаяния? Она часто получала порезы или переломы, выполняя приказы Рю, а то и он сам наносил ей раны. А теперь переживает из-за какой-то царапины от стекла? Это и раной-то не назовешь. В свете горящей лампы Когти собрала все до единого осколки и сложила их в пустую коробку. Фотографию вытащить в целости не удалось, так что Когти оставила ее. Восстановить снимок по фрагментам все равно вряд ли удастся.
Когти села обратно на диван. Держалась она напряженно, будто кол проглотила. Глядя на нее, Рю с горечью заметил:
— Да не сиди ты так. Пойди поспи. — В конце фразы его голос дрогнул. Услышав это, Когти отправилась на кухню и принесла Рю ячменного чая. Когда она протянула чашку Рю, он долго смотрел ей в глаза, прежде чем взять напиток.
