Белый ниндзя - ван Ластбадер Эрик (читать книги полностью TXT) 📗

— Над чем это ты работал дома? — спросила Томи, когда они устроились и отхлебнули из своих кружек пива «Саппоро».

— Ну, ты же меня знаешь, — Негодяй расплылся в мальчишеской улыбке. — Как всегда дурака валяю. Сейчас я работаю над вирусом, то есть программой, внедряющейся в другие программы, как бы хитро они ни были закодированы.

— А что, разве таких программ еще нет?

— У хакеров есть. И причем мерзкие. Если компетентные органы обнаружат тех, кто ими пользуются, бедняг бросят за решетку до следующей мировой войны. — Он снова улыбнулся. — Но то, над чем я работаю, несколько иного рода. Я его назвал ИУТИРом, что расшифровывается как Искусственный Универсальный Тактический Интегрированный Разрушитель.

При виде ее озадаченного лица его физиономия еще больше расплылась в улыбке.

— Смысл этого длинного названия заключается в том, что ИУТИР может легко приспосабливаться, то есть я имею в виду, что он по-своему мыслит. Всякая программа имеет индивидуальную защиту, и поэтому для того, чтобы влезть в нее, надо разрабатывать тоже индивидуальные средства нападения. Мой же вирус взламывает любую защиту и проникает в любой банк данных, разрушая его.

Томи рассмеялась. Таланты Негодяя ее порой просто поражали.

— Ты бы лучше поостерегся, как бы компетентные органы не пронюхали, чем ты тут занимаешься.

— Не-а! Тут у них нет ни единого шанса, — сказал он не без самодовольства и отхлебнул из кружки.

— Никак не возьму в толк, — сказала Томи, — почему ты занимаешься такими делами, работая на «Накано Индастриз» — одном из ведущих концернов по проектированию и производству электроники. Наверняка правительственные чиновники следят за вами, как и за всеми ведущими корпорациями в стране.

— Конечно, следят. На всех совещаниях кто-нибудь из них сидит и зырит. — Негодяй сделал паузу и, сгорбившись, стал шнырять глазами туда-сюда, изображая шпиона. Томи прыснула. — Но, видишь ли, — продолжал он, — мой шеф — начальник научно-исследовательского отдела в «Накано». И дела, которыми мы занимаемся, являются настолько сугубо теоретическими, что эти джентльмены давно оставили нас в покое.

Негодяй допил свое пиво и дал знак официанту повторить — и для себя, и для Томи.

— Мой шеф — вице-президент нашего концерна. Я у него работаю уже полтора года. Он перевел меня к себе из технического отдела, предварительно изучив мое личное дело и побеседовав весьма основательно. Целую неделю ходил к нему в кабинет и, по-видимому, удовлетворил его требованиям. Ну вот, начал я у него работать, и примерно полгода назад он предложил мне заняться этим вирусом, идею которого я уже давно вынашивал. Эту работу, конечно, теоретической ни в коей мере не назовешь. Занялся я ей и теперь, кажется, близок к завершению. — Он посмотрел на нее и улыбнулся. — Я, конечно, давал подписку о неразглашении и все такое, но на тебя этот запрет, понятно, не распространяется.

Вот и это тоже весьма в духе Негодяя, думала Томи. Сам себе устанавливает правила.

— Послушай-ка! — вспомнил он вдруг. — Помнишь ту попойку, что мы закатили по случаю моего ухода из технического отдела?

— Как такое можно забыть? — откликнулась Томи. — Пили, не просыхая, весь уик-энд. Помнишь мою подругу из полиции, что рассказывала истории о привидениях?

— Шутишь? Хорошо, что я свое собственное имя вспомнил, протрезвев. Кажется, целый ящик виски «Сантори» выжрали, если не ошибаюсь...

Она кивнула: — В том числе и его. — Потом с улыбкой прибавила: — Славное времечко было.

Потягивая свое пиво, Негодяй заметил, что Томи как-то вдруг погрустнела и улыбка завяла на ее лице, как упавший лепесток сакуры.

— На тебя давит какая-то тяжесть. — Для него тяжести всегда ассоциировались с печалями, в то время как легкость — с радостью. — Если это так, то переложи ее на меня. Что там за камень висит у тебя на шее?

— Скорее лежит на сердце, — ответила Томи.

— Ага! L'affaire d'amour! [10] Соблаговолите объяснить суть вашей проблемы, madame!

Томи не могла не удержать улыбки. — Все бы тебе шутить!

— А как же! Вся наша жизнь — грустная шутка, Томи. Ты что, была слишком занята на службе, чтобы это заметить?

— Можно сказать, за последнее время стала замечать. Он дружески подмигнул ей. — Все поправится, поверь мне. А теперь давай выкладывай, да без утайки. Я выдержу. Ей-богу, не упаду в обморок.

Томи и самой хотелось выговориться. Но она все еще колебалась, стоит ли ей рассказывать о Сендзине Омукэ. Ведь для нее все это было очень серьезно, а для Негодяя — не более чем l'affaire d'amour, — ситуация скорее юмористическая.

— Ладно, — сказал он и скрестил на груди руки. — Вижу, у тебя на переносице уже образовались две вертикальные морщинки, а это знак того, что ты действительно озабочена. Поэтому никаких шуток. — Он перекрестился. — Вот крест.

Томи успокоилась и поведала ему свою историю, в которой было все: и сумятица чувств, и боязнь открыться, и опасения, как бы все это не сказалось на ее работе в полиции, и ужас перед муками собственной совести.

Закончив, она попыталась заглянуть в лицо Негодяя, желая прочесть, что он обо всем этом думает. Однако это было не так просто, потому что тот сидел, уткнувшись носом в свою пивную кружку.

Наконец он поднял голову и сказал:

— Ты, наверное, хочешь получить совет, и я его тебе дам, хотя не думаю, что он тебе понравится. — Он приложился к кружке. — Совет мой будет простым: выкинь все это из головы. Из того, что ты мне рассказала, я могу заключить, что он — совсем не то, что тебе нужно. Но даже если бы он по своему физическому и психологическому облику идеально подходил тебе, даже в этом случае я бы посоветовал тебе забыть его. Он ведь твой начальник. Ситуация настолько чревата опасными последствиями, что не стоит и минуту в ней находиться. — Негодяй отставил пустую кружку. — А теперь я замолкаю, мы едим наш восхитительный ужин, а ты перевариваешь вместе с ним то, что я сказал.

Усиленно работая челюстями, Томи пыталась разобраться в своих чувствах. Она понимала, что ее друг говорит дело. Его слова перекликались с ее собственными мыслями, уже давно не дающими ей покоя. И уже поэтому ей следовало почувствовать облегчение. Самым разумным было бы замуровать в душе эту слабость к Сендзину Омукэ и продолжать жить как ни в чем не бывало.

Но Томи чувствовала не облегчение, а только растущее отчаяние. Теперь, когда Негодяй так наглядно описал ситуацию, в которую она попала, было ясно, что выбраться из нее, шагая с высоко поднятой головой, она не сможет. По-видимому, ее путь будет извилист и темен, а направление — вовсе непредсказуемое.

Будь она женщиной того типа, что могут скрывать в себе сильные чувства и жить как все, она не бросила бы трубку в середине разговора со старшим братом. Послушная его воле, она вернулась бы домой и вышла замуж за человека, которого он ей выбрал в мужья.

Но не таким она была человеком, чтобы идти проторенным путем долга и послушания. В тот страшный час разрыва с семьей она поклялась себе, что впредь будет верна только своей воле. Только в этом случае ее широкий жест, которым она отвергла традиционный уклад жизни, будет иметь какой-то смысл.

— Твой совет хорош. Хотелось бы мне им воспользоваться.

Негодяй пожал плечами. — Советы ничего не стоят, даже в тех местах, где все дорого. Например, в этом ресторане.

— Я знаю. Тем не менее, я ценю твой.

Он наклонился вперед. Лицо его было непривычно серьезно.

— Тогда прислушайся к моему совету, Томи. Уноси оттуда ноги. Найди себе что-нибудь повеселее. Честное слово, ты этого заслуживаешь. — Улыбка осветила его лицо. — Слишком уж ты серьезная. Не к добру это.

Она притронулась к его руке.

— Спасибо, Седзи. Ты хороший друг. И сердце у тебя чистое.

Смущенный комплиментом. Негодяй отдернул руку, потом внимательно посмотрел в ее посуровевшее лицо.

— Пошли отсюда, — сказал он, вставая и оставляя на столе несколько иен. — Я знаю местечко, где не позволяют ни дню, ни ночи мешать веселью. Будем пить, гулять — и гори все синим пламенем!