Следствие защиты - Ирвинг Клиффорд (читать книги полностью .txt) 📗
– О, проклятье! Они достали меня…
Кто были эти “они”? Какие фурии? Что за демоны мести из судебных залов прошлого? Этого никто и никогда не узнает. Никто даже не узнает, что Скут произнес эти слова.
Возвращаясь домой по автомагистрали, выискивая такие ряды, где, как казалось, поток машин двигался более плавно, с грустью размышляя над случившимся в офисе судьи Лу Паркер и над тем, как все это скажется на процессе его клиента, Уоррен почувствовал новый рефрен, застучавший в его мозгу: “Я хочу, чтобы моя жена вернулась; она нужна мне, мне нужен кто-то, с кем я могу поговорить; я, должно быть, просто погорячился”. В сердце Уоррена уже не было упрека, там осталась лишь тяжесть. Снова и снова Уоррен думал над тем, почему же Чарм плакала, когда он вошел в дом. Может быть, этот ее нью-йоркский адвокат поставил ей ультиматум? А может, она оплакивала свой неудачный брак? Или жалела его, Уоррена? Ему страстно хотелось спросить об этом, но он не отважился. Она ведь могла сказать и правду.
Я хочу, чтобы она вернулась. Я сельский парень. Мы женимся на всю жизнь.
Дома, в одиночестве, он приготовил в шейкере водку с тоником. Стенные часы показывали 6.32. Уоррен включил в гостиной телевизор.
На экране была Чарм, вся яркая, ее синие глаза смотрели на Уоррена, губы беззвучно шевелились, а худенькие красивые руки, сложенные вместе, лежали на столе, на переднем плане рамки. Уоррен прибавил звук на несколько делений.
– …когда мы вернемся, мы расскажем вам трагическую историю женщины из Сахарной страны, которая дала жизнь второму потомству уродливых тройняшек, расскажем о погоде и о спортивных новостях, включая последние – об “Астро”, переданные нашим неунывающим Доном Бенсоном. Пожалуйста, оставайтесь с нами, друзья.
Прелестные манеры общения. Казалось, Чарм всегда говорит то, что думает. Уоррен понял, что имела в виду Джонни Фей тогда, в баре. Но это был выбор Чарм, а не его. Ему обычно приходилось лишь слушать, понимать и облегчать бремя. Он не мог скрыть в себе то подавленное настроение, в котором пребывал все последние годы. И, в конечном счете, все, что он был в состоянии сделать, – это сказать Чарм, что он любит ее, прощает и постарается быть с нею ближе. Интересно, здесь ли еще тот нью-йоркский адвокат? Уоррен попытался не допустить до себя вульгарные образы, и, естественно, в тот момент, когда он с ними боролся, они и проникли к нему в мозг. Думай о чем угодно, только не о слоне… это была та игра, которой они с Чарм, словно дети, забавлялись у шамрокского пруда. И, разумеется, слоны мерещились им повсюду.
Уоррен развязал свою тоненькую папку с делом “Куинтана”. Voir dire за три недели. Лу Паркер действовала в соответствии с законом: по правилам, адвокат должен быть готов к процессу через тридцать дней после предъявления обвинения или через десять дней после того, как суд принял ходатайство защиты. Обычно суды бывали настолько загружены, что судьи предоставляли отсрочки даже более машинально, чем произносили свои обвинительные речи. Но как только устанавливалась дата, требовать ее переноса можно было лишь в том случае, если отсутствовал главный свидетель защиты. Но это нужно было доказать. А таких свидетелей у Уоррена не было.
Он изучил свои записи, сделанные во время визита к Трунгам. Гудпастер в качестве последнего аргумента обязательно укажет на то, что, если мотивом убийства было не ограбление, тогда какой же смысл был в самом убийстве? Никто не настаивал на том, что убийца знаком со своей жертвой. Мой лучший шанс, подумал Уоррен, это опрокинуть положение об особых обстоятельствах – краже бумажника. Если мне удастся это сделать, тогда, возможно, суд присяжных и задумается, зачем же Гектору могло понадобиться убивать незнакомого ему человека. Дело не в том, что тогда у присяжных заседателей возникнет необходимость принять во внимание мотив преступления, – они судили только на основании фактов: обдуманно ли Гектор Куинтана убил Дан Хо Трунга? Но ведь и присяжные не всегда бывали рациональными, не всегда следовали указаниям судьи. Может быть, если они поверят в то, что ограбления не было, один или двое из них задумаются над вопросом о мотиве? Нужен хотя бы один или двое, чтобы суд присяжных не пришел к единому мнению. Или, может быть, все же присяжные признают Гектора виновным, но потом, когда им придется определять наказание, проявят снисходительность.
Два “может быть”, и от них зависит человеческая жизнь.
Может быть, Гектор действительно это сделал. Пьяный, не способный ничего вспомнить, а теперь отгородивший свою память от минувшего ужаса, потому что не хотел верить, что такое возможно. Эта мысль, словно огромная ледяная глыба, неотступно давила на плечи Уоррена.
На телеэкране он увидел Скута Шепарда, окутанного ослепительно-белым светом галогенных ламп, разговаривающего с репортерами у дверей какого-то судебного зала. Великодушно, хотя и немного насмешливо улыбающегося, как всегда и улыбался Скут.
Удивленный, Уоррен привстал с кушетки. Уж не сняла ли прокуратура обвинение с Джонни Фей за недостатком улик? Но Уоррен быстро сообразил, что это была всего лишь старая запись из архивов теленовостей. Скут здесь был моложе. Выглядел здоровее.
Уоррен нажал кнопку, чтобы вернуть звук.
Низким, грудным голосом с самой мрачной из своих интонаций Чарм сказала:
– … итак, в возрасте шестидесяти четырех лет скончался известный техасский адвокат. Этот человек, который столь успешно защитил доктора-сексопатолога Марту Сэчс, нефтяного мультимиллионера Джона Р. Бейкера и владыку мафиозного мира Ника Хорсе-Феллино, не сумел защитить самого себя от крутых поворотов и закатного солнца на Мемориал-драйв. Предварительная медицинская экспертиза установила, что мистер Шепард находился за рулем в состоянии алкогольного опьянения, а незадолго до фатального происшествия перенес микроинсульт. Дополнительные подробности мы сообщим вам во время нашего следующего выпуска новостей в одиннадцать часов по двадцать шестому телеканалу. Дон???
– Сегодня вечером в “Астродоуме”, – сказал Дон Бенсон, – обескураженная хьюстонская команда “Астро” выйдет со своим незадачливым питчером Джимом Клэнси, чтобы попытаться вырвать победу в финальной игре с нью-йоркской “Мет”…
Трудно поверить, еще труднее переварить и принять. Уоррен пробежал по всем программам, но везде передавали либо сводку погоды, либо спортивные новости. Он выключил телевизор. Тишина одинокого дома громом звучала в его ушах.
Уоррен прошелся по комнате. Скут! – несчастный ты сукин сын! Неожиданно удивившись самому себе, он застонал вслух.
Уоррен не так много времени провел со Скутом, чтобы теперь его оплакивать. Но он знал Скута, уважал его и даже любил. Смерть была так иллюзорна: в суде обычно имеешь дело с деталями и последствиями смерти, но отнюдь не с самим ее фактом. Еще будучи мальчишкой, Уоррен думал: что я почувствую, когда умру? Но ведь и “я” уже больше не будет. Нечего будет чувствовать. Не на что смотреть. Повзрослев, Уоррен не перестал ломать над этим голову. Однако ответ не приходил. Уоррен почти что слышал теперь протяжный голос Скута. Но и его больше не будет, и он останется в памяти.
А вот теперь и дело Отта… самая большая удача моей жизни, она исчезла. Исчезла вместе со Скутом Шепардом.
Уоррен допил стакан и налил еще.
Джонни Фей Баудро, по-видимому, придется подыскивать себе нового адвоката. Одного из старых тузов, с огромным опытом и большой пробивной силой, хотя ни первое, ни второе не сможет сравниться с тем, что имел Скут. Шансы на то, что кто-нибудь из этих адвокатов предложит Уоррену ассистировать на процессе, были равны нулю. У всех у них есть свои люди, с которыми они работают. Если бы парни Скута не были заняты имущественной тяжбой, подумал Уоррен, то и Скут никогда не пригласил бы меня на место помощника.
Когда Уоррен еще только начинал адвокатскую практику, он прикрепил над своим письменным столом два написанных от руки плаката с девизами. Один из них гласил:
