Возвращение седьмого авианосца - Альбано Питер (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
По-прежнему глядя на кэптена Файта, Фудзита продолжал:
— Пронумеруйте корабли от первого до двенадцатого и нанесите номера на носу. Вы остаетесь первым, кэптен. — Файт кивнул. — Разделите вашу группу на дивизионы: первый, второй, третий, четвертый.
— Для торпедных атак, сэр?
— Да. И для гибкости управления. Назначьте командиров дивизионов и сообщите мне в шесть ноль-ноль.
— Слушаюсь, сэр.
— В случае гидроакустического контакта открывайте огонь орудиями главного калибра и дайте сигнал одной красной ракетой. — Двенадцать голов кивнули одновременно. — Будем находиться в жестком режиме радиомолчания, пока враг не окажется в зоне видимости. Тогда связь «рубка-рубке» и частота FM—10. Вся связь сигнальным прожектором или флажными сигналами. — И снова согласные кивки. Глаза адмирала пробежали по ждущим лицам. — Ваши экипажи… вы удовлетворены ими?
— Отличная команда, — высказал свое мнение Маршалл. — Американцы и японцы.
— Я никогда не видел такого горячего патриотизма и решимости, сэр, — добавил Джиллилэнд.
Редко появляющаяся улыбка привела в движение морщинки в уголках глаз и рта Фудзиты и образовала из них новый узор.
— Хорошо, хорошо! Стоящие перед нами задачи требуют действительно храбрых людей. — Его глаза вернулись к Файту. — Выходим завтра утром в десять ноль-ноль. Старший помощник вручит вам пакеты с расшифровкой кодов, флажных сигналов, которые являются стандартными международными сигналами и сообщит частоту для связи с истребителями и воздушными патрулями, их позывные и маршруты поиска. — Глаза адмирала еще раз прошлись по новым лицам. — Вопросы?
— Расчетное время прибытия, сэр? — спросил Уайт.
— Иногда лучше, если некоторые вещи остаются только в одной голове. — Грохнул смех. Уайт, улыбаясь, кивнул. Фудзита глянул на Брента и показал на дверь. Брент повернул ручку, вошли два матроса с подносами, бутылками и чашечками. Скоро каждый офицер держал белую чашечку, наполненную сакэ. Старик адмирал медленно встал. За ним, громыхая стульями, поднялись и остальные офицеры, высоко, на уровне груди, держа наполненные чашки.
Фудзита улыбнулся Джону Файту.
— Вы помните тост, который мы произносили перед тем, как вырвать тигру зубы в его собственных джунглях, кэптен?
— Разумеется, сэр, — ответил, улыбаясь в ответ, Файт. — За удачную охоту!
Крики «За охоту!» и «Банзай!» смешались в едином ответном реве.
Чашечки опустели и были наполнены снова.
— И по японской традиции, — сказал Фудзита, ставя чашечку на стол. Японцы повторили его движение и дважды хлопнули в ладоши. Повернувшись к алтарю из адамова дерева, Фудзита почтительно и быстро, словно читающий нараспев молитву священник, заговорил:
— О, Идзанаги и Идзанами, чья любовь дала рождение нашим островам, земле, морю, горам, лесам, самой природе — богу огня, богу Луны, богине Солнца Аматэрасу, которая взошла на трон богов Святых Небес, присоединитесь к нам и своему наследнику императору Хирохито, покажите нам путь к уничтожению врага и изгнанию теней страха с лица нашего народа.
Чашечки опустошались в молчании.
12
Покинув Перл-Харбор, со скоростью двадцать четыре узла боевая группа пошла на запад. К полудню Оаху исчез за кормой, со всех сторон простиралась обширная голубая гладь Тихого океана. Хотя ремонт проводился в спешке, протечек не было, и могучий боевой корабль давал свои обычные десять метров осадки, пробиваясь через гигантские волны, приветствовавшие авианосец на его пути от гряды Гавайских островов.
Ввели ходовые вахты, и, хотя Брент был свободен, он оставался на мостике рядом с Фудзитой еще долгое время после того, как была отменена специальная вахта. Чувство оживления охватило весь экипаж. Авианосец шел хорошо, как обычно, послушно отвечая на движения руля. Двигатели работали ровно и четко, как удары сердца молодого атлета. Высоко над головой снова дежурил воздушный патруль, барражируя над боевой группой по большому радиусу, Марк Аллен заметил, что рассредоточение на сотни квадратных миль океана соответствует современным походным порядкам боевых морских групп. Противолодочный патруль увеличился до восьми бомбардировщиков, низко летевших над водой и снаряженных новыми типами глубинных бомб — с самым современным гидроакустическим наведением и акустическими взрывателями последних моделей, — подвешенными под крыльями и фюзеляжем.
Двух, ставших уже привычными на мостике лиц, сейчас здесь не было: Фрэнка Демпстера, который в тот же день, когда они вошли в Перл-Харбор, отбыл, якобы в штаб-квартиру ЦРУ, но Брент был уверен, что он сначала нашел ближайший бар и Кэтрин Судзуки. Брент был благодарен всем — никто не упоминал о женщине с момента совещания в каюте адмирала. Он понимал, что ему следовало бы ненавидеть ее, но обнаружил, что ему сложно совместить это чувство с Кэтрин. Возможно, потому, что ночь с ней, сладость ее страсти, его сильное влечение сделали ненависть невозможной, и еще потому, что он знал, что если бы он увидел ее еще раз, то убил бы. Брент поежился, подумав о зверских действиях, которые он мог бы осуществить без ненависти, ярости и всех других эмоций, так явно проявляющихся, когда человек оказывается в опасности и когда насилие становится не просто легким, а необходимым. Он бы убил ее, потому что она воевала против его страны. Он бы убил ее, потому что она заманила его в ловушку — ловушку, которую он должен был почувствовать, но не почувствовал, поскольку желание ее ослепило его и не позволило заметить предупреждающие сигналы, которые были очевидны и школьнику. Он был дураком.
Голос Фудзиты заставил его вздрогнуть.
— Можно постичь глубокое море, но кто постигнет желания мужчин и женщин? — философски произнес старый моряк, глядя вперед в бинокль.
Брент был ошарашен. Старик, казалось, прочел его мысли.
— Я бы убил Кэтрин Судзуки, если вы это хотите спросить, адмирал.
— Да, энсин. Мы бы все обрадовались подобной возможности. — Опустив бинокль, адмирал посмотрел на Брента, его мысли перескочили-на другую тему с неожиданностью, которая всегда пугала Брента. — Ваши ВМС врут насчет «Аризоны». — Любопытный взгляд Брента подбодрил адмирала. — Вы знаете, я немного почитал о моей… о Второй мировой войне.
Немного почитал. Фраза заставила Брента улыбнуться. Адмиральская библиотека — соседняя с ним каюта давно умершего адмирала — была забита сочинениями, написанными историками и участниками боевых действий всех стран и народов. Она была так завалена книгами, что молодые члены экипажа говаривали, что легче сесть в поезд в японском метро, чем протиснуться в адмиральскую библиотеку. Если у умирала выдавалось свободное от пребывания на мостике и частых совещаний время, он зарывался в книги: иногда улыбаясь, иногда пребывая в задумчивости, иногда роняя слезу на иссохшую, морщинистую щеку. Фудзита не забывал ничего и, как компьютер, помнил все детали.
— Первые сведения о роковом попадании бомбы в дымовую трубу, вызвавшем взрыв котлов и детонирование носовых погребов с боеприпасами, явно нереальны.
— Знаю, адмирал, но позднее в официальных сообщениях говорилось, что бомба пробила шесть палуб и вызвала взрыв погребов. Вообще говоря, гиды рассказывают туристам именно эту версию.
— Они врут, — безапелляционно заявил старик. — Я изучал «Аризону», энсин. Я стоял на носу «Йонаги» и изучал ее.
— Много вы не могли увидеть, сэр.
— Достаточно, энсин. Это сделала не японская бомба.
— Почему вы так уверены?
— Я планировал налет.
Адмирал, должно быть, шутил. Но Брент знал, что проницательный остряк никогда не шутил относительно военно-морских вопросов. Молодой офицер собрал свои мысли воедино. Порывшись и памяти, он сказал:
— Но я читал у человека по имени… а-а… Куросима.
— Погрязший в пороке сиранкао. Извините, энсин, — пояснил он, — не знающий ничего пьяница. Я планировал эту операцию вместе с Кането Куросимой и Минора Гендой. Генда был одним из тех, кто хотел использовать в качестве бомб четырнадцатидюймовые бронебойные снаряды со стабилизаторами. А я придумал деревянные стабилизаторы для торпед. Вы знаете, что бухта была всего тринадцать метров глубиной, а авиационная торпеда при сбрасывании могла погружаться на тридцать?
