Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Фоллейн Джон (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
“Он очень заботился о своей внешности. Он принимал душ по меньшей мере полтора часа. Потом, как младенец, с ног до головы посыпал себя тальком. Он буквально обливался одеколоном и духами. Когда он выходил из ванной, от него так разило парфюмерией, что мухи дохли. Как-то мы поспорили. Поскольку его лицо уже было всем известно, ему предложили сделать пластическую операцию в Швейцарии. Однако его волновало лишь то, что у него слишком большая грудь, как у 14-летней девочки, и он хотел знать, нельзя ли ее подвергнуть операции. Когда мы купались, он никогда не снимал футболку”. {206}
Вердикт Хаддада гласил, что Карлос нарушил приказ, отказавшись расстрелять министров по делам нефти и освободив их за выкуп (который он поделил с Хаддадом) и предоставление безопасности. Политические интересы были принесены в жертву на алтарь мамоне, в результате единственной акцией, получившей общественный резонанс, стало невразумительное выступление австрийского радио на французском языке. Хаддад изгнал своего ученика, произнеся следующее: “Звезды — очень плохие исполнители. Ты тоже не выполнил мои распоряжения. Мои боевые бригады не предполагают присутствия в них звезд. Так что можешь идти”. {207}
Позднее Карлос утверждал, что добровольно ушел из Народного фронта и что его палестинские друзья горько оплакивали его уход. {208} На самом деле он был изгнан. И виной тому стали жадность и недисциплинированность.
Хаддад разрешил Карлосу скрыть этот факт, предоставив ему время на размышления, чем он будет заниматься после того, как лишился поддерживавшей его организации. Расстроенный Карлос сетовал на некомпетентность Народного фронта. “Я не хочу больше иметь с ними ничего общего, моя репутация слишком страдает от этого”, — жаловался он Кляйну.
С точки зрения Кляйна, единственной целью Карлоса было создание имиджа, который был бы столь же неразрывно связан с его именем, как кличка “Шакал”. Разница была лишь в том, что он торговал не мылом, а терактами. “Карлос говорил: «Чем больше обо мне пишут, чем больше рассказывают о том, как я опасен, тем меньше будет у меня трудностей, когда я столкнусь с настоящими проблемами», — вспоминал Кляйн. — У него была своя теория совершения массовых убийств. Он говорил: «Чем ужаснее будут совершенные мною акты насилия, тем с большим уважением будут ко мне относиться. Например, если меня поймают во Франции, меня просто вышлют из опасения ответных действий». Эта репутация и обеспечивала ему безопасность”. {209}
Любимой темой обсуждения для Карлоса была не политика, а его будущая карьера. Он избегал политических дискуссий даже с палестинцами. Он избавился от идеологического наследия своего отца: “Он руководствовался теперь словами Хо Ши Мина: “Несите революцию во все страны”. Поэтому он переезжал из одной страны в другую, стараясь повсюду вызвать брожение. Он не любил коммунистов, он считал их продажными. Он не причислял себя к марксистам… скорее он видел себя международным революционером, чем-то наподобие Че Гевары”. {210}
Карлосу потребовалось время на то, чтобы выбрать для себя новое поприще. Глубоко уязвленный жесткими словами Хаддада, он покинул тренировочный лагерь в Адене и без предупреждений отправился к Абу Шарифу в Бейрут. “Он выглядел ужасно. Я никогда не видел его в таком отчаянии, — вспоминал Абу Шариф. — Он сказал, что будет действовать самостоятельно, создаст собственную боевую группу, возможно, в Южной Америке, где много фашистов, с которыми надо разобраться. Но я знал, что из этого ничего не получится. Для того чтобы возглавлять такие операции, нужен выдающийся ум, а передо мной был исполнитель, которому не удалось выполнить свою задачу”. {211}
Отстранение Карлоса оставалось тайной в течение нескольких месяцев, что отчасти объясняет тот факт, что пресса в июле 1976 года, когда был похищен аэробус компании “Эр Франс”, посаженный в аэропорту Энтебе, называла его местонахождением Уганду. В действительности он все еще находился в тренировочном лагере в Адене. Ему пришлось следить за событиями по сообщениям радио, и его отсутствие в этой операции свидетельствовало о холодных отношениях с Хаддадом. Однако уже через несколько часов после угона самолета газеты сообщили, что возглавляет эту операцию Карлос. На самом же деле заложники оказались в руках его старого друга Уил-фрида Бёзе и его группы, позднее назвавшей себя “отрядом имени Че Гевары” вооруженных сил Палестинского фронта освобождения.
Сведения о том, что Бёзе, который выбрал для похищения аэробус, так как “самолеты «Эр Франс» похищать легче, чем самолеты Эль-Аль”, {212} отделил обладателей израильских паспортов от остальных пассажиров, привели Карлоса в ярость. Это было редким проявлением солидарности с евреями с его стороны. В действительности Хаддад приказал Бёзе убить всех израильских заложников вне зависимости от того, будут выполнены требования похитителей или нет, и этот разговор был перехвачен израильтянами.
Через несколько дней отрад десантников израильских вооруженных сил атаковал здание аэропорта в Энтебе, где находилось 106 еврейских заложников. Когда группа захвата ворвалась внутрь, Безе решил было взорвать заложников, но затем передумал. Он успел сделать всего несколько выстрелов, прежде чем свалился подкошенный шквалом огня. Бёзе погиб через сорок пять секунд после начала операции “Удар молнии”, во время которой израильтяне, разгневанные радушным приемом, оказанным президентом Уганды Иди Амином угонщикам, сожгли одиннадцать советских “МиГов”, стоявших на взлетных полосах. Руководитель операции подполковник Ионатан Нетаньяху (старший брат премьер-министра Израиля Беньямина Нетаньяху) был убит угандийским солдатом выстрелом в спину.
Карлос не скрывал своего восхищения действиями израильтян. И Кляйн подумал тогда: “В нем есть что-то от доктора Джекила и мистера Хайда”. {213}
* * *
Поскольку у палестинского движения были прекрасные отношения с Белградом, Карлос решил отдохнуть в Югославии. В сентябре 1976 года в сопровождении Кляйна он провел там целых три недели, объехав всю страну и наслаждаясь теплой летней погодой. Особенно Карлосу понравились острова Бриони, хотя вряд ли он догадывался, что в этом отношении повторяет путь европейской аристократии, а если говорить о более близких временах, — маршала Тито, приказавшего построить роскошные виллы на крошечном архипелаге Адриатики, чтобы принимать там самых высокопоставленных гостей.
Разведка Западной Германии узнала о визите Карлоса в Югославию и поставила об этом в известность своих югославских коллег из Совета по национальной безопасности. Западная Германия настаивала на аресте Карлоса и выдаче его Бонну. Карлос, который путешествовал под фальшивым именем по алжирскому дипломатическому паспорту, был арестован и препровожден в спешно приготовленную лично для него тюрьму, занимавшую целый этаж в помещении федеральной полиции на улице Сараевской, 34, в Белграде.
Тюремщиком Карлоса оказался начальник корпуса федеральной полиции словенец Павле Целик, высокий и румяный социолог тридцати с лишним лет, которому отпустили всего один день для организации места заключения Карлоса. “Я не знал, о ком идет речь. Мне сказали только, что этот человек останется в тюрьме до суда, и еще, что его давно уже разыскивает правосудие и он очень опасный враг государства”. {214} И только благодаря своим друзьям Целик узнал, что усатый иностранец, доставленный под усиленной охраной в импровизированную тюрьму, был Карлосом. Он прибыл в сопровождении Кляйна и телохранителя. Карлос не выказывал никакой тревоги. Целик отмечал его “удивительное спокойствие, что, впрочем, было вполне естественным, учитывая род его занятий." {215}
